Промокший свиток, герб Хогвартса на сургучной печати…
Произошел несчастный случай. Аппарируйте немедленно.
МакГонагалл.
***
На этот раз ворота Хогвартса открылись сразу же. Замок лежал впереди черной громадой, светилось лишь несколько окон. В холле было почти совсем темно, но на лестнице при нашем приближении зажглись факелы. Было очень тихо, только шаги гулко отдавались в пустых коридорах, да еще откуда-то доносился низкий протяжный звук, будто ветер гулял в трубах или выла большая собака.
На стук нам открыли стеклянную дверь лазарета, затянутую накрахмаленной до жесткости белой шторой. Внутри пахло дезинфекцией и лечебными зельями. Школьная целительница провела нас в палату.
Там было почти пусто, лишь на койке у стены кто-то спал, завернувшись в одеяло. Кровать в дальнем углу была отгорожена серыми ширмами, которые рассеивали свет от лампы на столике. Теплый, нежный, неуместный здесь свет…
Гарри можно было бы счесть спящим, если бы не странная бледность, будто из него выкачали всю кровь. Губы почти сливались с лицом, кожа казалась прозрачной, зато четко выделялись размазанные багровые синяки на шее. Через нос был пропущен зонд для зелий, другая трубка — должно быть, от катетера, — тянулась из-под одеяла куда-то вниз. В воздухе над кроватью висел свиток пергамента, по которому, ни на мгновение не останавливаясь, бежало заколдованное перо, вычерчивая большие и маленькие зубцы.
Белла несколько секунд смотрела на Гарри. Лицо у нее было странно спокойное, словно она все еще спала. Потом она вынула из левого рукава палочку. Я напрягся, готовясь перехватить заклятие, — мне показалось, что она сейчас попытается убить целительницу. Но Белла всего лишь наколдовала себе стул — ножки громко стукнули по кафельному полу, — придвинула его к кровати, села и взяла Гарри за руку.
— Мальчик пока в тяжелом состоянии, — голос целительницы показался мне оглушительно громким. — Не приходит в сознание, сердечная деятельность неустойчивая. У нас были целители из клиники святого Мунго. Сказали, что Гарри слишком слаб, чтобы транспортировать его в Лондон. Но мы справимся и здесь, все будет хорошо, не сомневайтесь…
Белла, казалось, ее совсем не слышала. Склонив голову и не двигаясь, она смотрела только на Гарри. Ее рука, сжимавшая его ладонь, ни разу не шевельнулась. Свет лампы, словно кокон, охватывал их обоих, наглухо отделяя от остального мира.
Негромко стукнула дверь. Я выглянул из-за ширмы — в лазарете появилась МакГонагалл. Я подошел к ней.
— Что. Здесь. Произошло?
Голос мне отказывал. МакГонагалл жестом поманила меня из лазарета и заговорила лишь тогда, когда мы оказались снаружи.
— Один из наших преподавателей, профессор Квиррелл, — сказала она тихо, — оказался преступником. Он пытался похитить некий ценный предмет, хранившийся в школе. Гарри случайно оказался рядом и помешал этому, а Квиррелл напал на него…
— Как это могло выйти, черт бы вас побрал?! — голос внезапно вернулся, и я лишь усилием воли не заорал на всю школу. — Вы все пойдете под суд — и вы лично, и Квиррелл, и Дамблдор, который это допустил!
В другое время МакГонагалл не простила бы мне такой вспышки. Но сейчас она как будто пыталась оправдываться.
— Профессор Дамблдор спас Гарри. Повезло, что он вовремя оказался на месте происшествия…
— А где вы были, когда это случилось?!
Она судорожно вздохнула.
— Меня там не было, когда это случилось. И это моя страшная, огромная вина.
Я ничего не смог ответить. Если бы МакГонагалл продолжала отпираться или спорить, я бы, наверное, ударил ее. Но сейчас вдруг увидел перед собой старую уставшую женщину, с которой мне делить было совершенно нечего.
Из-за поворота послышались шаги. Идущий приближался — в полумраке мелькнула тяжелая красная мантия с золотым шитьем.
— Минерва…
— Это я их вызвала, — резко сказала МакГонагалл. — Это мое решение, Альбус.
Она прошла мимо Дамблдора и скрылась за дверью лазарета.
— Доброй ночи, Рудольф, — сказал Дамблдор. Его борода и волосы выделялись в сумрачном коридоре размытыми серебристыми пятнами.
Я не счел нужным ему отвечать.
— Я понимаю, ты встревожен,— мягко произнес Дамблдор. — Но оснований для беспокойства нет. Целители считают, что завтра или послезавтра мальчик придет в себя.
Я повернул голову и посмотрел на директора. Очень хотелось вдавить ему в глаза эти омерзительные полулунные очки.
— Мне сказали, что на Гарри напал один из преподавателей. Это правда?
Дамблдор слегка кивнул.
— И где он теперь? Арестован?
— Погиб, — обыденно ответил директор. — Неудачная попытка деактивировать защитное заклятие.
Вот, значит, как… До чего удобно! Теперь концов не найти. Действительно ли Квиррелл пытался что-то украсть, вправду ли он напал на Гарри, каким образом умер — все это можно будет выяснить, только когда Гарри придет в сознание.
Точнее, если придет.
— Вы с Беллой очень привязаны к Гарри, — сказал вдруг Дамблдор, глядя на меня сквозь очки. — Без всякого сомнения.
— Это не ваше собачье дело!
Я с трудом мог говорить — все силы уходили на то, чтобы не дать себе схватиться за палочку. Приходилось то и дело останавливаться, чтобы перевести дыхание.
— Профессор, мне уже сообщили, что вы спасли моего сына. Если это правда, примите мою благодарность. Но точно так же вы отвечаете за все, что творится в школе. Поэтому я вас предупреждаю: если Гарри умрет — вы тоже сдохнете.
— Да, разумеется, — совершенно спокойно ответил Дамблдор, поклонился и ушел.
***
Я остался стоять у окна. Подумал, что здесь, наверное, нельзя курить, потом решил, что мне наплевать. В лазарет дым не затянет, а остальное неважно.
В темноте ничего нельзя было разглядеть — только смутные очертания кустов и скамейки во внутреннем дворике. Временами, когда глаза уставали, мне казалось, что я вижу там людей. Их было двое: женщина сидела, сгорбившись и сцепив перед собой руки, а мужчина то обнимал ее, то вставал и принимался расхаживать взад-вперед по двору, временами поглядывая на окна лазарета.
Иногда мне мерещилось, что я вижу еще одну фигурку, поменьше, которая бежит к ним через лужайку… Но тогда я закрывал глаза, а когда открывал, внизу уже никого не было.
Долго оставаться в одиночестве было невозможно — перед глазами вставало неподвижное лицо Гарри. А вдруг он не очнется? Или придет в себя, но никогда больше не сможет ходить, говорить, улыбаться? Неужели это нам за Лонгботтомов, неужели прошлое возвращается бумерангом? Нет, нет, не может быть, надо немедленно выбросить это из головы. Случается только то, во что мы верим, поэтому надо запретить себе думать о Лонгботтомах…
Чтобы отвлечься, мне нужна была хоть какая-нибудь деятельность. Я пошел поговорить с целительницей — как выяснилось, ее звали мадам Помфри. Спросил, нужна ли консультация частного лекаря. Она ответила, что в этом нет необходимости. Специалисты из Мунго опять навестят Гарри рано утром. Возможно, они посчитают нужным созвать консилиум, вот тогда…
МакГонагалл уже ушла, мы с ней больше не обменялись и парой слов. На светящиеся мягким светом ширмы я бросил только один короткий взгляд — Белла сидела все в той же позе, и ее тень падала на туго натянутое полотно.
Обычно родителям не позволяют находиться с детьми в школьном лазарете. Но нас никто не прогонял. Очень плохой знак…
За окном светало, небо было уже не темное, а серое. Школа просыпалась — кто-то прошаркал по коридору, в палате появился эльф с ведром и тряпкой, откуда-то доносились голоса. Я глянул в окно. Внизу, во дворике, расхаживали люди в форменных синих мантиях. Санитары из морга при клинике святого Мунго… У меня чуть сердце не остановилось — я подумал, что их вызвали за Гарри и сейчас они придут сюда. Но тут открылась боковая дверь, и Филч с кем-то еще, кого я не мог разглядеть, вытащили оттуда носилки, накрытые белой тканью. Должно быть, на них было тело Квиррелла.
Санитары стали прикреплять носилки с трупом к портключу. Когда они ушли, я отправился поговорить со смотрителем.
За умеренную мзду Филч ссудил мне пару школьных сов. Я написал Люциусу — попросил начать расследование Совета попечителей. Отправил еще письмо Рабастану, с просьбой выяснить, возбуждено ли уголовное дело по факту нападения. Попытался расспросить Филча о ночных событиях, но тот заявил, что знать ничего не знает. Я отправил письма и вернулся наверх.
В лазарете стояла сонная предутренняя тишина. У мальчишки, спавшего на кровати у стены, были огненно-рыжие волосы. Рон Уизли… Он-то что здесь делает? Квиррелл и его пытался убить?
Я прошел за ширмы и увидел, что Гарри лежит, как лежал, и перо так же бегает по пергаменту. Белла уснула, положив голову на столик у кровати, но руки Гарри из своей так и не выпустила. Я расцепил ее пальцы, поднял ее и отлевитировал на свободную койку. Снял с нее туфли и укрыл одеялом, а сам занял пост рядом с Гарри и точно так же взял его за руку. Ладонь у него была теплая и мягкая. Я понятия не имел, зачем это нужно — все равно он ничего не чувствует, — но раз Белла так делала, наверное, в этом был какой-то смысл…
