* * *
И вот теперь, Гарри явственно понял, что мог бы подарить Малфою.
За два дня до Рождества Гарри Поттер, впервые проведший самостоятельно, как наследник двух родов, ритуал Йоля, снова зашел в зал, оборудованный для создания артефактов.
На этот раз у него на ладони лежало платиновое кольцо, не слишком узкое, но и не огромное, а словно специально подобранное по ширине так, чтобы обхватывать длинные пальцы Малфоя не теряясь на фоне белизны кожи, но и не выделяясь вычурностью. Благородный светло-серебристый металл чуть поблескивал, а грани небольшого прозрачного, как слеза камня, сверкали темно-бордовым оттенком.
Рубин, родовой камень Поттеров, вставленный в специальные крепления на гладкой поверхности кольца, очень походил на каплю крови. Или на крошечное сердце.
- Кольцо не позволит тебе понять меня превратно, Драко. Рубин подарит тебе хорошее настроение даже в самые безнадежные моменты жизни. А форма камня, его острые заточенные грани, похожие на пульсацию сердца, напомнят тебе о том, что я рядом. И всегда буду рядом. Близко.
Двери зала захлопнулись, шторы мягко опустились. А Гарри, чуть улыбаясь одними губами, с любовью, тоской, желанием смотрел на будущий артефакт, который он собрался создать здесь и сейчас. За два дня до Рождества. Того самого, маггловского, семейного, уютного Рождества, которое он полюбил с 11 лет. И особенно после того, как у него появился кто-то, готовый разделить светлый праздник вместе с ним.
- Ты получишь его рождественским утром. Наденешь на палец. И многое поймешь, Драко. По крайней мере, я на это надеюсь. Очень надеюсь. А если твои чувства ко мне такие же яркие, как этот камень, что я подарю тебе, значит, через два дня мы будем вместе.
«Мне же останется только пережить эти два самых длинных дня в моей жизни…»
Гарри Поттер тряхнул головой, пытаясь отвлечься от бешенного стука собственного сердца, заходящегося от волнения и предвкушения. Ему нужна была холодная голова и ясное сознание, чтобы артефакт приобрел все те свойства, которые так хотел придать ему Гарри. Ведь от этого зависело многое.
От этого зависело его будущее… Его счастье… Его любовь…
Но Гарри Поттер не был бы Гарри Поттером, если бы ни шел ва-банк. И чуть улыбнувшись, волшебник достал свою палочку, опустил кольцо в центр круга и приступил к ритуалу.
* * *
Начерченная на столе пентаграмма, в центре которой лежало кольцо, вспыхнула, оставляя золотистые блики на гладкой платиновой поверхности. Теплые отсветы на холодном металле, как первый поцелуй - страстный, но в то же время нежный, осторожный, почти робкий. Гарри вспомнил о том, как впервые их губы соприкоснулись, как широко раскрылись его глаза, а сердце забилось маленькой птичкой, попавшей в силки.
Огонь свечей, расставленных по кругу, зашипел, сверкая тонкими пламенеющими искрами, медленно оседающими на кровавых гранях. И этот шорох, как тягучий шепот первого признания: «Люблю… Хочу… Тебя…». Первое признание в любви сделал Драко. И замер тогда перед распростертым обнаженным телом Гарри, ожидая, давая тому время отступить. А искренняя полубезумная радость, сверкнувшая в глазах Малфоя, когда его не оттолкнули, а, наоборот, притянули ближе, еще ближе, до сих пор иногда снилась Поттеру, заставляя губы раздвигаться в счастливой улыбке.
Капли зелья из лепестков роз и сердца огненного дракона омыли светлое пятно металла, на миг задержавшись на камне, сверкнув, словно капля крови, которая за секунду вдруг выцвела и стала бесцветной, а потом прозрачной. Такими же прозрачными были слезинки, скатившиеся по щекам Гарри в их первую ночь любви. Поттер тогда пережил все - от ощущения полета в рай на небеса, до медленного падения в ад и вознесения обратно. И очнулся, наслаждаясь послеоргазменной негой, смешанной с болью пониже спины. Сильные руки Драко осторожно обнимали его, а губы партнера собирали пот и слезы с висков, с щек, с зацелованных губ.
* * *
Кольцо, в которое Гарри вложил всего себя, без остатка, лежало на пустом уже столе посреди ритуального зала.
Магия любви, разлившаяся сладким послевкусием по всему пространству особняка, заставляла воздух мерцать мельчайшими вспышками.
И Поттер, потерявший сознание после последнего слова заклинания, раскинулся на полу, запрокинув вихрастую голову.
Несмотря на бледность и тяжелое дыхание, его лицо было на редкость спокойным и даже счастливым.
Снейп, вышедший из камина и сразу же пойманный Кричером, обрушившим на него информацию о том, что хозяина Гарри нужно привести в чувство, быстро спустился на первый этаж.
Его длинный нос трепетал от ощущения чего-то прекрасного, витающего в самом воздухе. А когда он увидел кольцо и лежащего Поттера, сразу понял: мальчишка в очередной раз доказал, что он самый необычный и сильный волшебник своего времени.
Аккуратно уложив потерявшего сознание Гарри на сотворенную из кресла кушетку, Северус убедился, что это всего лишь неглубокий обморок.
И его рука сама собой потянулась к кольцу, с пульсирующим, словно живое сердце, камнем.
Но не тут-то было. Наткнувшись на невидимую, но вполне осязаемую преграду, рука была отброшена назад, пребольно прошитая зарядом электричества.
- Да, Гарри… Такое только ты способен создать… Думаю, что это кольцо по праву займет достойное место в сокровищнице рода Малфоев. А потомки будут с благоговением вспоминать о волшебнике, способном создать такое чудо.
Поттер, медленно, но верно приходящий в себя, отвлек Снейпа от размышлений. И уже через несколько минут Северус, рассыпая саркастические замечания о «кисейной барышне, хлопающейся в обмороки», попытался отвести Героя Магического мира в спальню, чтобы напоить зельями и устроить поудобнее.
Однако Поттер, сопротивляясь до последнего, настоял на том, чтобы сперва отнести кольцо, уже переставшее светиться странным, почти потусторонним светом, на место.
И только спрятав свое сокровище, он добрел, поддерживаемой сильной рукой бывшего профессора, до спальни, выпил предложенные зелья, и позволил себя уложить.
- Спасибо, - улыбнулся Гарри, уютно возясь под одеялом.
- Обращайся, Поттер, - усмехнулся тот, незаметно поправляя подушку под головой у мальчишки.
- Я отправлю это кольцо в Рождественскую ночь… Магглы верят, что именно тогда случаются чудеса… И Драко… ко мне… А я… его…
Слушая это бессвязное бормотание засыпающего на ходу Гарри, Снейп понял - вот теперь действительно все. Его миссия закончилась. И как бы ни было здорово знать, что сам Гарри Поттер нуждался в нем, этому наступил конец. Поттер окончательно вырос. Теперь только ему решать, как жить дальше. И с кем.
Мужчина еще пару минут полюбовался на красивые черты лица, на бледный шрам, проглядывающий сквозь темные локоны, падающие на лоб, на руку, расслабленно лежащую поверх покрывала. Затем потянулся и осторожно, почти невесомо коснулся губами тыльной стороны кисти, ощущая, как кожа Поттера пахнет свежестью молодого тела, чуть пряным запахом, присущим только ему и почему-то розами.
После чего он неслышно поднялся и, прикрыв дверь спальни, пошел в гостиную, чтобы направиться к себе.
Снейпу очень не хотелось сейчас видеть крестника, хотя он и обещал, что заглянет вечером. Но сил на то, чтобы утешать того, кто и так вскоре будет самым счастливым волшебником на этой планете, у него просто не было.
В ожидании чудес
27 глава
Драко уже пару часов валялся на постели и пялился в потолок. Он мог с точностью сказать, сколько солнечных зайчиков скользило сейчас по стенам, какое количество серебряных подвесок мерцало на люстре, висевшей в спальне, и даже какими именно оттенками бежевого был раскрашен рисунок обоев, не говоря уже про количество завитушек на орнаменте вдоль потолка.
Субботнее утро он благополучно проспал, так как накануне до последнего ждал Северуса, обещавшего заглянуть.
Драко надеялся, что сможет выведать у крестного хоть немного информации о Гарри. Но тот так и не пришел и даже не объяснил причину своего отсутствия.
Вечером, сидя в одиночестве в огромном мэноре, Драко снова почувствовал, как изнутри поднимается неконтролируемая волна ревности, обиды, жгучего желания тут же найти Поттера и, схватив в охапку, притащить домой, чтобы навсегда запереть в спальне. И никогда уже никуда не отпускать.
Он метался по гостиным и бесконечным коридорам, не замечая испуганных взглядов портретов, перешептывающихся у него за спиной.
Затем Малфой без сил упал на диван, вызвал эльфа и приказал принести самый крепкий виски из имеющегося у него в запасе.
Но выпив пару глотков, закашлявшись и утирая навернувшиеся на глаза слезы, он швырнул бокал с остатками янтарной жидкости в камин, отчего пламя взметнулось ввысь, опалив даже часть стены и зеркала, висевшего над каминной полкой.
Виски не лезло ему в горло. На тело навалилась свинцовая усталость, а душу охватила апатия. Выбравшись из комнаты, в которой отчетливо пахло горелым, он еще какое-то время побродил по пустым комнатам, прежде чем глубоко за полночь вернуться в спальню и постараться заснуть.
