В памяти всплывали вчерашние воспоминания – главным образом, змеиное шипение, в которое превратился человеческий голос, статуя Слизерина, ощущение присутствия чего-то гигантского и устрашающего, ее полная беспомощность… Что ж, Реддл мог быть доволен своей местью. Он добился, чего хотел – заставил ее испытывать перед ним настоящий ужас. Круциатус – это ужасно, но… как бы так выразиться… не слишком изощренно. Им разбрасывались все Пожиратели Смерти в ее времени, и угроза этого Непростительного проклятия, как это ни дико, стала вполне привычной. Но Реддл подошел к делу на этот раз более творчески и заставил ее утратить контроль над ситуацией. Это зловонное дыхание из гигантской пасти, которое она ощущала на себе, подрагивающий каменный пол, когда по нему полз Король всех змей… Это было страшно. Это было страшнее всего, с чем она сталкивалась. Наверное, теперь ее боггарт будет принимать облик василиска…
Как ни удивительно, но с мыслью, что Реддл пытал ее, она, пусть с трудом, но могла смириться. Наверное, дело в том, что она просто знала, что он из себя представлял и на что был способен. Чего еще можно было ожидать от лорда Волдеморта? Да и она вела себя слишком неосторожно рядом с ним, не раз дерзила ему и бросала вызов, и было совершенно очевидно, что Волдеморт ни от кого не потерпит подобной дерзости. Сначала она спасла Мортимера, потом победила приспешников Реддла, потом оскорбила его самого… Потом еще и оглушила, хотя подтверждения последнего он так и не добился. В общем, сама виновата. Ведь знала, с кем связывается, что стоит на кону! Но она серьезно переоценила свои способности – за что и поплатилась.
В общем, сунув руку мантикоре в пасть, не удивляйся, что она тебе ее откусит.
Но вот василиск… Вчера ей впервые за много-много времени было по-настоящему страшно. Даже слово «страх» здесь слишком мало значит, это был нечеловеческий ужас, из-за которого она оцепенела и потеряла связь с реальностью. Осознание, что жуткое древнее существо не спускает с тебя взгляда, и что открой она глаза – и это чудовище будет последним, что она увидит…
Руки, до этого окоченевшие и потерявшие чувствительность, внезапно снова начала сотрясать дрожь. Удушливый запах сырости, подземелья, казалось, навечно въелся в ее легкие и не собирался их покидать. Несмотря на пронизывающий ноябрьский холод, Миранде стало нечем дышать, и она рванула застежку мантии, пытаясь вдохнуть глубже. Она больше не может стоять на месте, не может! Ей надо сбежать от всего этого, хотя бы ненадолго! Всем телом ощутить этот ледяной свистящий ветер, почувствовать, что в этом мире остались только она и стихия… Может, после этого она найдет в себе силы преодолеть тот страх…
Уже не чувствуя холода, она отшвырнула мантию в сторону. Стать птицей, немедленно! Это всегда спасало ее, помогало справиться с напряжением. Сейчас она раскинет крылья, вдохнет полной грудью обжигающий холодом колкий воздух, полетит к Запретному лесу… Ощутит себя свободной. Быстрее, быстрее! Одной рукой она взялась за поручень и поставила рядом ногу, чтобы перелезть через заграждение, но тут…
– Импедимента!
Тело перестало ее слушаться, и она неподвижно застыла на месте, превращенная в безвольный манекен. В следующую секунду она ощутила, как ее обхватывают чьи-то руки и оттаскивают прочь от поручня. Только после этого контроль над собственным телом наконец-то вернулся. Миранда взвизгнула от злости (причем сильный предзимний ветер заглушил этот звук) и принялась бешено вырываться, как дикое животное, но хватка чужих рук внезапно оказалась стальной, и освободиться ей не удалось. В следующий миг нежеланный гость развернул ее к себе лицом, не ослабив, однако, захват, и Миранда буквально уткнулась носом в значок старосты школы на отвороте мантии. Следующим, что она почувствовала, был едва слышный запах этого проклятого одеколона.
– Ты что творишь?! – прошипел разъяренный голос у нее над ухом. – Совсем рехнулась?!
– Отпусти меня! – ее шипение вполне могло посоперничать с его способностью говорить на змеином языке. – Убирайся!
– Чтобы ты все-таки покончила с собой? Какого хрена, Соммерс?!
– Я не пыталась покончить с собой!
– Да неужели? – осведомился он с деланным удивлением и осмотрелся по сторонам. – Каким же образом ты намеревалась сигануть с Астрономической башни и уцелеть? Я бы заподозрил, что ты принесла с собой метлу, но что-то я ее здесь не вижу!
Миранда осеклась, сообразив, что стоять на своем ей ни в коем случае нельзя. Анимагия, пожалуй, единственный туз в рукаве, который у нее остался. Реддл ни за что не должен узнать об этом.
– Что это только что было, Соммерс? – ледяным тоном осведомился Реддл, но Миранде после вчерашнего уже было на все наплевать. Он не дал ей полететь, он оставил ее наедине с подступающим безумием! Неужели это жестокое продолжение вчерашней расправы? Последняя мысль не имела никакого смысла, ведь о ее анимагической форме Реддл ничего не знал, но в этот момент Миранда уже была не в состоянии рассуждать трезво: слишком много эмоций в этот момент разрывало ее на части, и виновник ее страданий все никак не желал оставлять ее в покое.
– Решила более не отравлять тебе жизнь своим существованием и унести все твои тайны с собой в могилу! – ответила она злобно, не оставляя попыток освободиться, но безрезультатно. Реддл продолжал крепко удерживать ее, практически прижимая к себе, и Миранда только сейчас поняла, насколько замерзла.
– Ты снова дерзишь мне. Значит, все не так плохо, – отметил он задумчиво, обращаясь не к ней, а к самому себе.
– Твоя забота заставляет меня просто таять! – съязвила Миранда, пытаясь сделать шаг в сторону. – Ну что ты вцепился в меня, как нюхлер в украшения?!
Миг он пристально смотрел ей в глаза – без гнева и превосходства, а будто пытался понять, чего от нее стоит ждать в следующий момент – а затем направил волшебную палочку в сторону:
– Акцио!
Ее брошенная мантия, уже слегка припорошенная снежной крупой, взвилась вверх и плавно приплыла Реддлу в руки. Тот как ни в чем не бывало набросил ее Миранде на плечи, а затем поднял палочку в воздух:
– Калидум!
Согревающие чары начали действовать сразу же, и воздух на площадке потеплел, стал мягче. Ветер стих, а Миранда только сейчас почувствовала, что у нее зуб на зуб не попадает. Сунув совершенно потерявшие чувствительность руки в карманы мантии, она воспользовалась шансом и быстро отступила от Реддла – тот не спускал с нее настороженного взгляда, точно ожидал, что она сейчас все же попытается спрыгнуть вниз – а потом посмотрела на него.
– А, – сказала Миранда задумчиво, вдруг совершенно успокоившись. – Ну конечно. Глупо было с моей стороны не подумать об этом сразу. Вся школа ведь пребывает в полной уверенности, что у нас с тобой горячая любовь после примирения, да? И если мое случайное падение с лестницы они еще смогут проглотить, то мое падение с башни… Тебе не нужны проблемы с руководством школы и ненужные слухи, да, Реддл?
Он по-прежнему не произносил ни слова, а продолжал буравить ее неподвижным взглядом, по которому вновь было совершенно непонятно, о чем он думал. И наученная горьким опытом Миранда умом понимала, что ей стоит заткнуться и поскорее сбежать, но все эмоции после вчерашнего были обострены, и на трезвое поведение она попросту не оказалась способна.
– Слушай, ну если тебе так не дает покоя мое самоубийство, давай сделаем вид, будто мы расстались? – предложила она с надеждой. – Устроим представление перед всей школой в Большом зале прямо, как вчера. Можешь обозвать меня как-нибудь, а я разобью что-нибудь из посуды. И тогда мое самоубийство к тебе уже не будет иметь никакого отношения!
– Соммерс, ты совсем больная, да?! – прорычал Реддл, наконец-то начиная проявлять признаки нетерпения.
Миранда задумалась.
– Да, извини, – сникла она. – Ты прав. Если я спрыгну отсюда после нашего расставания, это точно поставят в вину тебе. Неудобно получается…
– Миранда, почему ты пыталась сброситься вниз?
