- Это Грейбэк тебя укусил? - угадал Гарри.
Ремус кивнул, глядя в огонь; блики пламени золотили седину в волосах оборотня.
- Мой отец чем-то оскорбил его, и Грейбэк решил отомстить. Вольдеморт поставил Грейбэка во главе оборотней… и я не мог убедить стаю в том, что моё мнение имеет больше смысла, чем мнение Грейбэка о том, что оборотни должны мстить нормальным людям.
- Ты не ненормальный! - вскинулся Гарри. - Ремус… у тебя… просто есть проблема!
Ремус коротко рассмеялся.
- Ты мне сейчас напомнил отца, Гарри… Джеймс на людях называл это моей маленькой пушистой проблемой. У людей создавалось впечатление, что у меня просто есть невоспитанный ручной кролик.
Упоминание об отце подтолкнуло мысли Гарри в другом направлении; он задумался, положив голову на плечо Джорджа.
- Ремус, ты не знаешь, кто мог изобрести заклинание Левикорпус?
- Оно было в большой моде в Хогвартсе, когда мы учились, - пожал плечами Ремус, несколько сбитый с толку резкой сменой темы.
- А его не могли изобрести тогда же, кто-нибудь из учеников?
- Может быть, хотя необязательно. Мода на заклинания приходит и уходит… а к чему ты это спросил?
- В голову пришло, - уклончиво ответил Гарри. Чтобы объяснить, что к чему, пришлось бы пересказывать историю с мыслесливом Снейпа и с учебником Принца-Полукровки, а Гарри было попросту лень это делать. К тому же скрытность брала своё, требуя ничего не рассказывать. Ремус не стал расспрашивать дальше.
Зависимость, казалось, была переломлена; чудище приходило к Гарри только во сне, вечно жаждущее, вечно жгучее, тупое и злобное, требовало зелье, и Гарри снова кричал. Фред и Джордж будили его, вытирали покрытое испариной лицо мокрым носовым платком, целовали и шептали какую-то утешающую ерунду, смысл которой не имел никакого значения - Гарри успокаивало само звучание их голосов, он чутко, как животное, реагировал на интонации и темп речи; и он засыпал, а через несколько часов всё повторялось заново. На месте близнецов Гарри уже давно плюнул бы на себя и укладывал спать отдельно под заглушающим заклинанием, но Фреду и Джорджу подобный вариант даже в головы не приходил. Поэтому в благодарность днём Гарри загонял чудище в самые дальние уголки подсознания, чтобы никто не слышал, как оно воет, требуя наркотик; он усиленно не думал о зелье, он отстранялся от того, что хочет его. И чем больнее и тоскливей было Гарри, тем проще было отстраниться и вспомнить, что Фред и Джордж рядом, чтобы счастье заполнило неприятную сосущую пустоту. У Гарри было такое чувство, будто он повис на вышке бассейна - и скользко, и не по силам, и неудобно, и рукам больно, но надо держаться, потому что в бассейне пусто, и если шмякнуться, разжав побелевшие пальцы, на бетонное дно, то останется мокрое красное пятно.
* * *
В школу их отправили через каминную сеть; Министерство разрешило это в целях безопасности. Безопасность вообще стала первоочередным вопросом, когда Вольдеморт третьего января разгромил с помощью великанов Министерство магии Польши. В стране воцарились разброд и шатание; магглы не знали, в чём дело, но их официальным властям тоже приходилось несладко с непонятными взрывами, разрушениями, с жертвами неизвестных болезней. Десятки террористических группировок с готовностью брали на себя ответственность за массовые убийства, но легче от этого никому не становилось.
В школе же словно и не было никому известно о том, что творилось в охваченном паникой мире; здесь делились впечатлениями о Рождестве, показывали друг другу подарки, беспечно болтали, радовались тому, что открываются курсы аппарирования для тех, кому уже семнадцать или будет семнадцать до тридцать первого августа этого года. Ничего хорошего, по мнению Гарри, в аппарировании не было, но он всё же записался. Было бы неплохо это уметь самому, пусть даже будет очень больно. К тому же существует очень простой способ уменьшить боль: делать всё правильно с первого раза, тогда не придётся повторять и делать себе больнее. И, быть может, пойдёт на пользу обучению то совместное аппарирование с Дамблдором…
В первый же день прилетела сова от директора - прямо в библиотеку, где Гарри выискивал материал для эссе о русалочьей чешуе по Зельеварению. Мадам Пинс долго возмущалась, Гарри долго извинялся, отобрав у птицы письмо и выставив её за дверь; в конце концов строгая библиотекарь смягчилась и оставила Гарри в покое. Она с первого курса питала к нему некую слабость, увидев, как жадно он читает, как подолгу сидит с книгами - молча, сосредоточенно, что в одиннадцатилетних детях - да и в шестнадцатилетних лбах, если начистоту, тоже - встречается редко.
В записке было сказано, что завтра состоится третий частный урок, и сообщался новый идиотский пароль.
- Добрый вечер, сэр, - мыслеслив уже стоял на столе, полный до краёв серебристыми воспоминаниями.
- Добрый вечер, Гарри, - рука Дамблдора пребывала всё в том же плачевном состоянии, как и до того, чёрная, сморщенная, будто обугленная. «Неужели совсем никак нельзя вылечить? Что-то мне сомнительно…» - Я слышал, ты встречался с министром магии на каникулах?
«И теперь Вы жаждете, господин директор, узнать, что я наговорил нашему дражайшему министру. Вряд ли он сам соизволил поведать Вам подробности».
- Он хотел, чтобы я одобрил политику Министерства и успокоил людей, сэр.
- И ты?..
- И я решил, что мало ли кто чего хочет, - хмыкнул Гарри. - Он ушёл совсем невесёлым.
Дамблдор улыбнулся; ему, судя по всему, импонировала мысль о том, что Скримджер получил фигу с маслом.
- Отрадно слышать, Гарри, что ты сумел отстоять собственное мнение… Итак, сегодня у меня есть для тебя два воспоминания, и второе из них, пожалуй, содержит самую ценную информацию из всех. Как ты помнишь, маленький Том Риддл успешно узнал о том, что он волшебник, и самостоятельно приготовился к учебному году. Начался учебный год, и тихого мальчика в поношенной мантии распределили в Слизерин сразу же, как только Шляпа коснулась его головы. Неизвестно, когда Том Риддл узнал о том, что легендарный основатель его факультета умел, как и он сам, говорить со змеями - быть может, в тот же вечер. Но никто в школе об этом не знал. Никакой агрессии или высокомерия, столь свойственных ему до этого. Необыкновенно талантливый и красивый сирота, он вызывал у всех симпатию едва ли не с первой секунды. Безукоризненно вежливый, чрезвычайно жадный до знаний. Ничто не напоминало того Тома, каким он был в приюте, и я подумал, что, быть может, он решил начать новую жизнь. Однако доверять ему целиком и полностью я не мог и решил за ним присматривать. Он чувствовал, что не может обаять меня, как очаровал большинство моих коллег, и старался избегать. Не скажу, что я получил много информации из этого присмотра, потому что ничего особенно подозрительного я в его поведении не находил.
«Глаза бы протёрли… у Вас на глазах Тайную комнату открывают, Тёмными Лордами становятся - а Вам хоть бы что…»
- Он становился старше и собрал с годами вокруг себя компанию друзей - я называю их так за неимением более подходящего слова, но ни к кому из них Риддл не чувствовал даже малейшей привязанности.
«А Вы откуда знаете - легилименцией в голову ему лазили?»
- Эта группа верховодила среди учеников… Это было своеобразное попурри - собрание слабаков, ищущих защиты, амбициозных, желающих разделить славу, и головорезов, ищущих лидера, который мог бы показать им более изощренные формы насилия. Другими словами, они были предшественниками Пожирателей Смерти, и на самом деле некоторые из них стали первыми Пожирателями Смерти после окончания Хогвартса. Твердо управляемые Риддлом, по-собачьи преданные ему, они никогда не были замечены в открытом насилии, хотя их учёба в Хогвартсе была отмечена большим числом неприятных инцидентов, к которым они чаще всего не имели отношения. Наиболее важным из них, конечно, было открытие Тайной Комнаты, что стало причиной смерти девочки. Как ты знаешь, Хагрида ошибочно обвинили в этом преступлении.
«А Вы-то где были? Можно было и защитить Хагрида… нет, Вы подобрали его потом, чтобы он считал Вас благодетелем за то, что его взяли дворником и привратником…»
- Люди, знавшие Риддла в те годы, напуганы сейчас. Некоторых я смог убедить рассказать мне всё, что они знали, некоторых нет. И те, кто всё же говорил, сказали, что Риддл был одержим своим происхождением. Узнав, что его отец не был волшебником, потому что фамилия Риддл никогда не упоминалась в генеалогических книгах, он принялся искать свою мать, которую заранее презирал за то, что она умерла. По своему второму имени, Марволо, он нашёл Гонтов, и летом, когда ему было шестнадцать, ушёл из приюта, куда возвращался на лето, и отправился искать своих родственников. Вот воспоминание об этом, которое мне удалось получить от Морфина.
Гарри послушал малосодержательный разговор Морфина с юным Томом, внешней копией отца; узнал от Дамблдора, что маггловские власти Литтл-Хэнглтона были немало озадачены, найдя мёртвыми всю семью Риддлов, вроде бы вполне здоровых людей, о том, что именно Том Риддл - больше было некому - забрал у своего оглушенного дяди кольцо Слизерина, а за убийство Риддлов осудили Морфина, потому что совершено оно было его палочкой.
