Невдалеке от общежитий в парке тоже были оборудованы лужайки для отдыха. Ни скамейки, ни столы, как возле учебных корпусов, администрация тут не устанавливала, оставив побольше места, чтобы и мяч погонять, и летний театр устроить, и раскинуть палатки во время студенческого фестиваля. Вот и сейчас на одной из лужаек что-то происходило. Зная, что в таких местах, подальше от строгих профессорских взоров, часто собираются разные интересные компании, Эни подошла чуть поближе. И настроение у неё опять испортилось. Сборище из двух десятков людей и хуманов, то есть, сходных с людьми видов, рассуждали о политике. Нет, строго говоря, ничего крамольного, никто не хвалил Сопротивление, не призывал к борьбе против власти. Но выступали очень эмоционально.
— Я не понимаю, — горячился один из парней, чагрианин, — зачем власти нашей Империи дискриминирует всех, кто не принадлежит базовой линии? Негуманоиды ладно, звёзды бы с ними, у них сам принцип мышления может отличаться. А вот нас, нас за что? Мы честные граждане, не бандиты, не мятежники и тоже хотим жить и делать карьеру.
— А женщины чем хуже мужчин? — поддержала его местная студентка Лисава, Эни хорошо её знала. — Из военного флота почти всех поувольняли, даже диспетчеров и врачей! Остались одни секретарши. И в администрациях так же, будь ты хоть семи пядей во лбу, а дальше мелкой чиновницы не продвинешься.
— Вот и я говорю, — воодушевлённо воскликнул чагрианин. — Неужели Палпатин не видит, что творят его моффы и губернаторы?
— Наивный чампальский юноша, — скептически хмыкнул юноша-киффар. — Неужели ты думаешь, что в столь серьёзных вопросах решения принимают какие-то там губернаторы? Или что они поголовно сговорились за спиной Императора?
— Ты хочешь сказать… — начал чагрианин. Эни чувствовала, что диспут принимает опасный оборот. Ещё чуть-чуть, и эти трое наговорят себе на арест. А заодно загребут и всю остальную компанию. Как маму.
Усилием воли собрав в ближайшем фонтанчике маленькую, с фасолину, каплю воды, Эни примерилась и с расстояния в десяток метров опустила её за шиворот чагрианину. Раздавшемуся воплю позавидовал бы гигантский ракопаук в брачный период. Эни спряталась за дерево и, отодвинув от правого уха лекку, вслушивалась в какофонию поднявшегося переполоха. Публика выясняла, с какого дерева могла сорваться капля, и не липкая ли это смола, которая трудно отстирывается. В итоге компания диспутирующих решила сняться с места и перейти куда-нибудь на открытое место. Некоторые вспомнили, что у них есть неотложные дела, на что, собственно, и рассчитывала коварная Эни, и отправились восвояси. И всё же девушка была не вполне довольна результатом. Отвлечь всю компанию от темы не удалось. Оставшиеся могли усесться где-нибудь ещё и продолжать копать самим себе яму. Придётся, видимо, засветиться.
Эни быстрым шагом обогнула компанию по большой дуге и возникла перед ними, будто и шла навстречу. Напустив на себя жутко деловой вид, спросила, не обращаясь ни к кому конкретно:
— Народ, вы не встречали тут доцента Чевич? Мне сказали, она здесь где-то на территории общежития.
— Да что ей здесь делать? — махнул рукой бреганский студент по фамилии Троец. — Небось, она дома уже.
— Не знаю, — пожала плечами Эни, — ребята будто бы видели где-то неподалёку. Она с тобой, кажется, поговорить хотела.
Ей даже лгать не потребовалось: доцент Чевич действительно была недовольна Тройцом и не далее как вчера грозилась устроить ему разнос. Не беда, если разговор состоялся, Эни-то откуда об этом знать? На этот раз ей повезло: Троец забеспокоился.
— С чем связано, не знаешь? — поинтересовался он.
— Ну-у… — протянула девушка, чувствуя, как напряжение передаётся чагрианину, кифару и Лисаве. — Я только краем уха слышала слово "вытворяет".
Вариант беспроигрышный, за большинством студентов имеются какие-то грешки, есть они и у самой Эни, а уж на Тройце их – что репьёв на шкуре банты. Сейчас девушка явно попала в точку, парень скривился и пробормотал:
— Вот непруха, неужели дознались? А я и курсовую не доделал ещё.
Остальным тоже не улыбалась перспектива попасться на глаза недоброй и весьма бдительной Чевич. Лекции, надо признать, она читала здорово, не заснёшь, даже если очень хочется спать. Но к любым нарушениям вплоть до мелких шалостей относилась нетерпимо. Заметит что-нибудь – всё, пиши пропало, как здесь выражались. Нет, в администрацию она сообщать не пойдёт никогда, будет действовать своими методами, а это порой ещё хуже. Особо злостные у неё переделывали работы по пять-семь раз, а экзамен сдавали с третьей попытки, как ни старались и ни выучивали материал. Разговаривая с ней, даже маститые профессора смотрели чуть в сторону. Выдержать пристальный взгляд льдисто-голубых глаз доцента могли немногие, кое-кто вообще звал её "Вейдер в юбке". Поэтому компания начала стремительно таять. С чувством выполненного долга Эни свернула на тропинку, ведущую к её общежитию.
А ночью ей приснились звёзды. В свои неполные двадцать два года девушка лишь несколько раз летала в космосе, но снились полёты ей очень часто. Подруги говорили, виной всему красочные "Путешествия" Голонета, которые Эни всегда смотрела с удовольствием, и её собственное бурное воображение. Она даже не была уверена, существуют ли где-то планеты и звёзды, что она видит во сне, или это плод её фантазии. Иногда сны приходили смазанными, туманными, почти сказочными, иногда – чёткими, яркими, почти реальными. Вот как сегодня. Мириады разноцветных немигающих точек, именно таких, какими они бывают в открытом пространстве, и ощущение холодной бесконечности, окружающей тебя со всех сторон. Висящую в пустоте планету Эни на этот раз узнала сразу, несмотря на то, что диск был повёрнут тёмной стороной, и на нём виднелись лишь редкие огоньки городов. Шили, её родина. Виласса, центральное светило системы, выплывало из-за планеты сверкающим полумесяцем, и юная наблюдательница сочла это добрым знаком. А потом вдруг осознала, что поверхность планеты стремительно приближается. Диск заполонил полнеба, превратился в вогнутую чашу, очерченную по краям мерцающей дымкой атмосферы. Блистающее крыло света смахнуло ночную тьму – терминатор остался позади, а впереди, на горизонте, возникло быстро растущее пятнышко. Вот уже можно разглядеть знакомые с детства очертания самых высоких зданий Корвалы – столичного гораода, где выросла Эни. Ощущение стремительного падения стало таким отчётливым, что девушка на мгновение задохнулась… и проснулась.
Не было ни родной планеты, ни полёта, ни падения. Холодный свет бреганской луны узкой полосой лежал на полу комнаты общежития. Что могло означать это видение? Она скоро отправится на Шили? Или же кто-то другой прилетит и поможет маме? Эни не знала, что и думать. Только странная уверенность, что всё так или иначе будет хорошо, не покидала её. Долго ещё девушка лежала без сна, глядя в потолок, и перед глазами у неё вновь и вновь вставала последняя увиденная во сне картина. Пегая степь с разбросанными то тут, то там зонтичными деревьями кашт, косые лучи утреннего солнца, подёрнутого вуалью перистых облаков, и призрачная серебристая тень, скользящая по волнам травы в направлении башен столичного космопорта.
Ария тональности форс-мажор
Время действия – непосредственно после окончания "Посредине ночи". Он только что закончил базовый курс Имперской Академии на Кариде и твёрдо намерен делать карьеру во флоте. Не подозревая, какую роль в истории Галактики ему предстоит сыграть семь лет спустя. Она – вроде бы, просто наёмница, и, кажется, ничто уже не напоминает о том, кем она была двенадцать лет назад.
Удивительное приключение имперского лейтенанта, талант которого – умение летать на чём угодно и в любых условиях.
7 ДБЯ.
Младший лейтенант имперского флота сидел в кресле своего истребителя, плотно стиснутый привязной системой поверх пустотного костюма, и отсутствующим взглядом смотрел в обзорное окно. Руки его не касались управления, просто висели в невесомости перед грудью. Один. Он скривился. Опять один, вот непруха! Это уже становится дурной привычкой. Полчаса назад он, офицер из лучших выпускников Академии, являлся составной частью авиазвена патрульного корвета "Секвенция". И вместе с другим младлеем, коруннаем по фамилии Олама выполнял "стандартный эскорт". Ничего сложного: двигаться вместе с корветом и одновременно кружить вокруг него наподобие сателлитов, развернув сканер дальнего обнаружения в сторону траверза. Так, по мысли теоретиков, повышается безопасность носителя от внезапной атаки на больших курсовых углах. Может, для какого транспорта это было и так, но патрульный фрегат имеет "глаза и уши" со всех сторон, и нарезать круги – вернее, спираль – вокруг него занятие довольно-таки идиотское. Кроме, конечно, случая, когда вахтенный слухач заснёт на посту и проморгает появление цели. Лощёные выходцы из знатных семеек именовали это задание "делать ДНК", ребята попроще – "сверлить космос". МББ, то бишь, маленькие большие боссы звена – первый лейтенант Прус и второй лейтенант Каллок – такой ерундой не занимались, выпуская вместо себя ведомых. Сегодня старшим пары назначили Оламу, и того буквально распирало от чувства собственной важности. У этого парня вообще всё было напоказ – и зависть, и особенно чванство. Что-что, а оно у него сейчас хлестало через край, ведь он застолбил клеточку ведомого не у кого-нибудь, а у командира звена! Другие пилотяги на базе судачили, что это – отличительная черта чернокожих выходцев с Харуун Кэла, или дрянной характер отдельного человека? Младший лейтенант стоял на стороне первых. Коруннаев он в жизни встречал несколько раз, и спесь, больше или меньше, была свойственна каждому. Несмотря на эти досадные мелочи, настроение у младшего лейтенанта было приподнятое. Накануне с базы пришло сообщение, что его по результатам комплексного отбора зачислили-таки в магистратуру. Оставалось лишь отлетать вторую половину обязательной стажировки на истребителях, а там год учёбы, погоны "полновесного" второго лейтенанта и диплом пилота, допущенного к управлению и навигации на кораблях до фрегата включительно. Пилот-магистр, выдумают же такую хрень! Но младшего лейтенанта, по большому счёту, не очень беспокоили официальные наименования, главное – возможность летать на чём-то посолиднее бомбардировщика.
