Он решился на это весной, когда было объявлено, что в Сараево вскоре приедет посланник императора — эрцгерцог Франц-Фердинанд из дома Габсбургов. С супругой, естественно, герцогиней Хотек, именуемой не иначе как Прекрасная София. Насколько было известно Принципу, София была лишена прав на престолонаследия из-за своего невысокого происхождения, как впрочем, и их с эрцгерцогом дети. Будучи генеральным инспектором вооруженных сил, Франц-Фердинанд должен был убедиться, что дух солдат в боснийских гарнизонах как никогда высок, дисциплина превосходна, а желание умереть за императора переполняет всех и каждого. И для этого он прибудет в Сараево, а также на открытие какого-то музея. Все что Принцип знал об эрцгерцоге, до того как решился на покушение, сводилось к тому, что Франц Фердинанд не любил русских и еще больше сербов, но при этом сам категорически выступал против превентивной войны с Сербией.
Такой шанс выпадал раз в жизни. Сделать что-то ради страны и своего народа. Упустить такой случай было бы преступлением. Ради этого он и вступал, еще будучи студентом, в «Млада Босна». Бороться за свою независимость любыми средствами, но в основном это был террор. Большинство членов организации составляли сербы. Все они в «Млада Босна» с завистью погладывали на Сербию, добившуюся своей независимости. Но Сербия это только начало. Они хотели освободить всех славян на Балканах. И создать свою независимую сверхдержаву, выйдя из под гнета Австро-Венгерской и Османской империи. Крошечная Сербия вела себя вызывающе, оглядываясь на российского царя-батюшку. В Боснии молодежь тоже училась у русских, однако предпочитала заимствовать опыт у врагов режима — эсеров и анархистов. Бомба — кардинальное средство, пули — лучшие пилюли, террор — кратчайший путь к автономии и независимости. Их идеи были хороши, и амбиции не уступали. Но вот организация террора как такого в «Млада Босна» уступала, и была лишь на уровне идей. А для него было мало только идей и протестов против Австро-Венгрии. Он хотел борьбы, чтобы участвовать в самом пекле освободительного движения. И вот когда выпал такой случай, он вызвался сам.
Уже после того как решился, Принцип стал больше интересоваться и узнавать, кто же он, этот наследник империи, эрцгерцог Франц Фердинанд. И что же он услышал — о наследнике отзываются исключительно положительно. Гаврило узнал, что он не намерен продолжать жесткую политику своего отца. Австро-Венгерская империя была «двойной» монархией — император Австрии Франц-Иосиф был также королем Венгрии, а императорский двор состоял как из австрийцев, так и их венгров. Независимое Королевство Сербия было для империи бельмом в глазу. Славяне-националисты в Австро-Венгрии также требовали независимости. Наследник империи, эрцгерцог Франц-Фердинанд, планировал, взойдя на трон, превратить «двойную» монархию в «тройную», создав третье славянское государственное образование. План был составлен самим эрцгерцогом и Аурелем Поповичем, австро-румынским политиком и юристом, и согласно этому плану Империя превращалась в Соединенные Штаты Великой Австрии — триединое государство (или Австро-Венгро-Славию). Образовывались 12 национальных автономий для каждой крупной народности проживавшей в Империи. И таким образом эрцгерцог планировал успокоить националистов. Но они хотели полной независимости. И Гаврило полностью их поддерживал в этом стремлении.
Он давно уже хотел отправиться в Сербию на подготовку и сборы, но его здоровье не позволяло ему. По крайней мере, так ему говорили. И он смирился с этим, передав осуществление своей, и не только своей, но и всех южных славян, мечты другим. Но теперь все изменилось. Нанести удар, даже ценой своей жизни. Непременно пожертвовать жизнью во благо, во имя великой цели, войдя в истории как освободитель. Террористы становились народными героями. Он не хотел быть героем. Он просто хотел умереть за идею. Так он думал, наивно полагая изменить судьбы народа в лучшую сторону. Обсудив ситуацию, Гаврило Принцип и его сторонники по движению «Млада Босна», 18-летние Неделко Кабринович и Трифко Грабец, решили пойти дальше и вступить в тайное сербское общество «Единство или смерть».
Возглавлял тайную организацию полковник Драгутин Димитриевич, начальник департамента разведки сербского генерального штаба, известный членам «Единство или смерть» под оперативным псевдонимом Апис. Как только Апис получил сообщение о намерении эрцгерцога посетить Сараево, он принял решение о покушении. Первоначально целью был Боснийский военный генерал Оскар Потиорека, но теперь приоритеты изменились. Хотя если он будет сопровождать эрцгерцога, то одно другому не помешает. Дело было за малым — найти людей, готовых пожертвовать жизнью во имя «светлого будущего». С этим возникли проблемы. День визита кронпринца приближался, а роли смертников оставались вакантными. Тут-то как нельзя кстати в кабинете Драгутина Димитриевича и появился он, Гаврило Принцип.
— Я не терплю дилетантства, а тем более в таком ответственном деле не могу положиться на вас. — Димитриевич был непреклонен — Вы не подготовлены для этого. Положиться на волю случая, вы предлагаете мне?
— У нас есть больше месяца, — Гаврило немного оробел под натиском Аписа, но отступать был не намерен. Это его шанс. — Если бы подготовили нас и снабдили оружием, то уверяю Вас, эрцгерцог будет мертв. Все будет организованно, и приложены максимальные усилия для поставленной задачи. Я не один. Со мной будет еще двое моих друзей и единомышленников, и мы уже все решились и готовы пойти до самого конца, понимая, что после убийства наследника, нам придется принять яд. Нас ждет смерть в любом случае. К вам это не приведет не в коей мере. Террористы-одиночки. Не более.
— Сегодня готовы, а завтра как знать. Молодежь нынче переменчивая. Что вы видите в этом? Для чего вы идете на эту Голгофу?
— Свободу. Все ради свободы для наших братьев. Мы жертвуем своими жизнями ради них.
— Я вижу в вас только романтические бредни. А вот вы многого не замечает в сегодняшней политической обстановке. Как знать, что раскрутит этот маховик. К каким событиям приведет. Вы выглядите немного бледным. Болезнь?
— Слабость и разбитость в последнее время действительно немного подкосили меня, но уверяю, это не помешает мне.
— Знаете, а что-то в Вас есть. Ваши речи и план, который вы мне битый час тут излагали, не заставили бы меня согласиться на это, даже если бы вы были единственными кандидатами на эту роль. Лучше упустить момент, чем такая жалкая попытка. Ваш план никуда не годится. Мы конечно же подготовим свой. Не ваша неубедительная бессмысленная речь, а ваш взгляд изменили мое мнение о вас. Ваш взгляд, несмотря на вашу, как вы выражаетесь, слабость, полон твердости и веры. Я заметил что вы не сводите с меня глаз, не отводя взора, во время всего нашего разговора. Внутренний железный стержень держит вас. Когда вы вошли и предложили себя добровольцем, я видел умирающего старца с молодым лицом и наивным мировоззрением, не понимающим хитросплетении этой арены, на которой мы бьемся. Для чего вы живете, спрашивал я себя. И понял что вы не живете, а просто существуете в этом бренном мире, волоча свое тело, как ненужный груз. В вашем взгляде и глазах я видел смерть. Вы стремитесь к ней. Уверен, что вы уйдете из этой жизни в любом случае, но ведь вы хотите не просто отойти в мир иной, а оставить след в истории. Стать кем-то. Вы голыми руками разорвете, ради своей цели придуманной и бессмысленной веры. Правда я так и не услышал от вас ответа, к чему же вы стремитесь, какова ваша истинная цель. Но вижу ее в ваших глазах, и мне становится страшно за вас. Странно, как подумаешь, что каждое человеческое существо представляет собой непостижимую загадку и тайну для всякого другого. Когда въезжаешь ночью в большой город, невольно задумываешься над тем, что в каждом из этих мрачно сгрудившихся домов скрыта своя тайна, и в каждой комнате каждого дома хранится своя тайна, и каждое сердце из сотен тысяч сердец, бьющихся здесь, исполнено своих тайных чаяний, и так они и останутся тайной даже для самого близкого сердца. В этом есть что-то до такой степени страшное, что можно сравнить только со смертью. Говорите, за оставшийся месяц, вас можно привести в форму и подготовить к теракту? Ошибки здесь недопустимы.
Драгутин Димитриевич ходил по комнате, не обращая внимания на Принципа, словно говорил с собой вслух. Колебания и сомнения могли решиться в любой момент. Решиться и довериться? Слишком многое зависит от этого решения. Слишком много. Один выбор — один человек — и целое будущее на кону.
— Ну, хорошо я переправлю вас в Сербию для подготовки. Но рассчитывать на вас троих не могу. Я думаю после того как вы вернетесь, к вам присоединятся еще три-четыре человека. Передавайте от меня привет Дьяволу, к которому вы так стремитесь.
