Решив, что поговорю с Моной, я отложила самоучитель. С одной стороны, изучать новый язык представлялось бессмысленным. С другой — мне казалось, что я уже достаточно напиталась Старшей Речью, и не хватало лишь малого, чтобы мои обрывочные познания сложились в систему. Я не забыла слова Иорвета, сказанные там, в зерриканском дворце с видом на золотое солнце и золотые крыши, и теперь точно знала, что скажу ему на прощание, когда время наше истечёт.
В дверь постучали. Худенький эльфийский мальчонка с нескрываемым любопытством глазел на меня, а потом, видимо удовлетворённый результатом осмотра, важно сказал: «От командира», потыкал пальцем в небо и сунул мне в руку записку. Она была без подписи, и наклонными энергичными буквами с размашистыми хвостиками в ней сообщалось, что мне надлежало явиться в Замок Трёх Отцов немедленно.
Иорвет ждал меня у ближайшего к Западным Воротам входа в замок.
— Саския хотела поговорить с нами наедине, — сказал он и отворил дверь. — Предполагаю, она хочет узнать об отце.
В зале, где после битвы развернули временный госпиталь, теперь оборудовали постоянный. Низушек Виго Бамберг склонился над конторкой у входа и подписывал этикетки на бутылках с отварами. Несколько пациентов-краснолюдов, сдвинув койки, резались в гвинт.
— Борх просил никому не рассказывать о сыне, — сказала я, когда мы прошли мимо госпиталя в глубину гулких, холодных коридоров. — Но мне кажется нечестным скрывать это от Саскии.
— Это её семья. Она должна знать, — помолчав, кивнул Иорвет.
Аэдирнская Дева в одиночестве сидела в зале собраний за огромным двенадцатиугольным столом под сенью пузатой статуи краснолюдской мадонны. Перед ней стоял кубок с вином, и сама она казалась маленькой и хрупкой в окружении монументальных шедевров махакамского зодчества.
Увидев нас, она вскочила, безмолвно обняла Иорвета и, пригнув его голову, прислонилась лбом к его лбу. Потом повторила то же приветствие со мной, только пригибать голову пришлось уже ей. Лоб её был горячим.
— Я понимаю, что, учитывая пункт назначения, вы вернулись быстро, — сказала она. — Но кажется, что прошла вечность.
Она молчала, пока появившийся вслед за нами виночерпий расставлял дополнительные бокалы и разливал вино. Мне показалось, что она исхудала за время нашего отсутствия, и в лице недоставало былых красок.
— Что же, Исенгрим здесь, — продолжила она, отпив вина, и тяжёлым взглядом посмотрела исподлобья на Иорвета. — Теперь ты уйдёшь из Долины Понтара и заберёшь с собой скоя'таэлей?
Иорвет молчал, глядя на неё. Потом встал и сделал круг по залу.
— Прежде чем мы перейдём к делам, я хотел бы напомнить тебе одну вещь, Саския. Я хотел бы напомнить тебе твои слова, — сказал он.
Скрестив руки, он остановился под статуей, смерил её взглядом от огромного кувшина на плече до ступней, вернулся и нажал ладонями на стол:
— Ты сказала: «Мы — одна команда. По одному мы ничего не стоим, и только вместе мы сила».
— Да, я говорила это! — с вызовом произнесла она.
— С моей стороны ничего не изменилось, — сказал Иорвет. — А с твоей?
Он прямо смотрел Саскии в глаза, и она сморгнула, но не отвела взгляд.
— С моей стороны тоже ничего не изменилось, — отчеканила она.
— Долина Понтара не выживет в одиночку. Дол Блатанна не выживет в одиночку…
— Я хотела убедиться, что мы всё ещё вместе! — перебила Саския. — Новые скоя'таэли ни в грош не ставят ни наши достижения, ни нашу независимость, они только и мечтают о дне, когда смогут вернуться на свою землю. А учитывая новости…
— Какие новости? — напрягся Иорвет.
Саския усмехнулась и, расстегнув тёмную кожаную куртку, в которую была затянута её точёная фигура, достала из-за пазухи пухлый конверт.
— Самые свежие новости, — она шлёпнула конверт на стол. — Три дня назад король Редании Радовид был убит неизвестными в Новиграде. Всё, что у нас есть — это несколько месяцев, прежде чем Север окончательно преклонит колени перед Белым Пламенем.
Иорвет ударил костяшками пальцев по столешнице, откинулся на спинку стула и глубоко задумался. Я неотрывно смотрела на конверт. Я знала, кем были те неизвестные, и знала, кто всадил нож в спину Радовиду Свирепому, предварительно ослепив его, — это была Филиппа Эйльхарт, отомстившая за собственную слепоту своему бывшему воспитаннику, чародейка, которая наложила заклинание на нас с Иорветом. Геральт уже успел освободить её из заточения в теле совы…
— Флот Нильфгаарда стягивается к Скеллиге, — как в тумане, услышала я слова Саскии.
Игра подходила к концу. Совсем скоро Геральту и Цири придётся вступить в последний бой с Дикой Охотой, и после этого останется лишь одно задание, отделяющее меня от возвращения, — каким-то образом заставить Филиппу приготовить эликсир с контрзаклинанием. «Есть ещё роза, — непроизвольно сжав кулаки, подумала я. — Даже заполучив эликсир, я могу жить, пока не отдам розу». Эта мысль взбодрила.
Иорвет не шевелился, глядя в потолок и постукивая пальцами по столу. Мы молчали. Саския рассматривала зерриканское кольцо на его руке. Потом ей надоело ждать, и она повернулась ко мне.
— Яна, ты была на кургане?
— Да, — ответила я и рассказала о плане по уничтожению гнёзд.
— Нам надо привести город в порядок. Краснолюдская диаспора чрезвычайно серьёзно готовится к грядущей свадьбе, — сказала Саския. — В сложившихся обстоятельствах дружба с Махакамом для нас стратегически важна.
Пальцы Иорвета выбили на столешнице финальный аккорд, и он рывком поднялся.
— Убийство Радовида ничего не меняет для нас в краткосрочной перспективе, — объявил он, — хотя король Редании и был единственным, кто способен противостоять Эмгыру. Как и раньше, так и теперь, в любом из вариантов развития событий на Севере нам необходимо создать сильную коалицию вокруг Долины Понтара.
— Значит, Дол Блатанна? — спросила Саския.
— Да. И кроме неё… — он помолчал: — Где Александр?
— Он встречается в Ваттвейре с аэдирнскими баронами, — ответила Саския. — Они не теряют надежды найти и вернуть Стенниса на престол.
Иорвет хмыкнул.
— Безумцы…
— Так или иначе, сейчас важное для Долины время, в которое решается наше будущее. Это проверка на прочность — либо мы сплотимся, либо нас перебьют по одному! — Саския подняла бокал. — Я рада, что твои планы не изменились. За возвращение!
Кубки звякнули. На время все забыли о войне, и мы с Иорветом по очереди рассказывали о встрече с Борхом, о словах, которые он попросил передать Саскии, и о том, что в далёкой Зеррикании у неё появился брат — золотой дракон.
— Когда-нибудь наши пути пересекутся, — задумчиво сказала она. — Когда-нибудь…
Двери в зал приоткрылись, и в щель заглянул Сесиль Бурдон, просительно шевелящий бровями в сторону Саскии. Она поднялась. Аудиенция была закончена. Иорвет вышел из зала, а Дева-Драконоубийца перехватила меня за руку.
— Будь вечером в таверне, — тихо сказала она, и я вновь поразилась её глубоко запавшим глазам и заострившимся чертам лица. — У меня есть для тебя заказ, Яна.
***
В таверну я отправилась прямиком из Замка Трёх Отцов, что оказалось благоразумным — вечер ещё не наступил, однако все столы были заняты. Я подождала за стойкой, пока краснолюд-трактирщик, пообещавший сообразить всё в наилучшем виде, не сопроводил к моему обычному столику в углу.
Набитый посетителями зал гудел. У стены справа за длинным столом неслышно переговаривались незнакомые мне скоя’таэли. Их одежда была оборвана и изношена, кафтаны залатаны кое-как, но, несмотря на это, держались эльфы с гордостью и достоинством аристократов.
Во главе стола скоя’таэлей сидела, опустив голову, эльфийская девушка. У неё были длинные, пушистые ресницы и неестественно бледная кожа, и на спину буйно опадали чёрные волосы, лишь на висках заплетённые в косички. Она не реагировала на реплики товарищей и молча смотрела в бокал с вином.
Крики за соседним столом, занятым краснолюдами, отвлекли меня. Один из них, из отряда Ярпена, трепал за грудки вдребезги пьяного мясника из людей, и остальные краснолюды громко подбадривали. Примчавшийся трактирщик, как бульдог, ринулся в схватку, охаживая тумаками и того, и другого, а потом за шкирку выволок мясника из таверны, в дверях чуть не сшибив заходившую Мону. Эльфийка ловко увернулась и с невозмутимым выражением лица продолжила путь. Подойдя к столу скоя’таэлей, поприветствовала их и обменялась парой фраз с девушкой во главе стола, а потом рассмеялась и отказалась присоединиться к ним, показывая в мою сторону.
