Юноша чуть нахмурился.
- Вы обратились ко мне в неофициальной обстановке, а не вызвав к себе в кабинет, чтобы уведомить о моем исключении из школы, говорите о красоте рассветов и спокойствии души… значит, ответ на мой вопрос - «да». Но почему? Кажется, за последнее время я сделал все, что было можно, чтобы вы от меня отвернулись.
Директор только безмятежно улыбнулся и вновь обратил свой взгляд на улицу.
- А что вы такого сделали, мой мальчик? Немного… несдержанно вели себя вчера вечером? Это, конечно, предосудительно и заслуживает некоторого наказания - скажем, месяца отработок с мистером Фличем и некоторого количества снятых баллов… но мисс Эванс объяснила всю подоплеку случившегося и очень горячо за вас вступилась, так что, полагаю, этот инцидент можно считать исчерпанным.
- А использование темной магии на территории школы? Для вас, может быть, это и «несколько несдержанное поведение», но вряд ли Министерство Магии посчитает так же…
На лице Дамблдора промелькнула лукавая улыбка.
- А откуда Министерству знать об этом маленьком… недоразумении? Все, что происходит в школе и на ее территории, касается только ее директора. И я не вижу ничего особенно преступного в… необдуманном использовании незнакомых чар в состоянии аффекта, к тому же, ученик совершенно случайно увидел формулу этого заклинания в одной из книг Запретной секции библиотеки и еще не разобрался во всех его свойствах.
Гарри невольно рассмеялся и покачал головой.
- Чтобы это заклинание «необдуманно использовать», надо тренироваться полгода, и вам об этом прекрасно известно, господин директор. Как и многое, многое другое. Я не думаю, что мистер Поттер сохранил в тайне от вас наш разговор в канун Рождества. Да и мое поведение на протяжении этого учебного года должно вызывать у вас некоторые… вопросы, уж если свой интерес ко мне высказал… вы сами прекрасно знаете, кто.
Повисло долгое молчание. Директор, казалось, полностью ушел в созерцание встающего над лесом солнца, а Гарри просто тупо смотрел вдаль, совершенно безучастный к, казалось бы, такому важному и судьбоносному для него разговору. Все его «важное и судьбоносное» лежало сейчас за стенкой и пока что безмятежно спало, не подозревая о мучающих гриффиндорца вопросах.
Нарушил молчание Дамблдор, что было вполне ожидаемо, ведь если бы все зависело от Гарри, они бы так и промолчали до следующего утра.
- Вы - очень странный юноша, мистер Прингстон. Я понял это еще в первую нашу встречу, и с тех пор убеждался в этом не раз. Очень странный, очень талантливый, очень многообещающий, очень… опасный. Но я никогда не чувствовал, чтобы эта ваша опасность была направлена на Хогвартс и его учеников, да и на обычных людей тоже. У вас совершенно точно есть цель ее… приложения, и я ей заранее не завидую, однако почему-то у меня складывается ощущение, что в моем сочувствии она нуждается меньше всего.
Гарри нахмурился.
- Я не на вашей стороне в этой войне, господин директор, не тешьте себя иллюзиями. Только на своей собственной и…
На этой фразе он запнулся.
Директор лукаво покосился на молодого человека и закончил за него:
- … на своей собственной и на стороне мистера Снейпа, не так ли? Не беспокойтесь, мой мальчик, вы не хуже меня знаете, что я не буду использовать это знание против вас. В отличие от кого-то другого.
Прингстон кинул на него донельзя мрачный взгляд.
- Если вам понадобится, вы легко и без всяких угрызений совести будете использовать это против меня, так же как и тот самый «кто-то другой». Если оправданием будет «всеобщее благополучие» и «жизни многих людей», вы даже секунды колебаться не станете.
- Вы действительно обо мне такого плохого мнения, молодой человек? - огорченно вздохнул Дамблдор.
Гарри пожал плечами.
- Оно не плохое, просто реалистичное. И, если вас это утешит, я прекрасно осознаю, что с собой вы поступите точно так же, как и с окружающими вас людьми, и это выгодно отличает вас от Волдеморта и делает светлой стороной в этом конфликте интересов.
Директор внимательно и изучающе смотрел на по-прежнему невозмутимого юношу, свернувшегося на подоконнике. Эта сдержанность больше всего удивляла старого волшебника, потому что люди в столь юном возрасте редко обладают подобным хладнокровием, особенно в обсуждении столь деликатных тем.
- Вы можете считать, что вам удастся сохранить нейтралитет в этой войне, мистер Пригнстон, и, возможно, у вас даже это получится, учитывая все ваши способности - но вы должны прекрасно понимать, что ваш… друг, мистер Снейп, свою сторону уже выбрал. И если вы считаете его сторону своей…
- Я не считаю его сторону своей, - раздраженно перебил его Гарри, - а что до всего остального… Он сам еще не понимает, чего хочет, а своего выбора он еще не сделал, и не сделает в ближайшее время, по крайней мере, до пасхальных каникул. А тогда, если потребуется, я смогу сделать правильный выбор за него.
Глаза Дамблдора как то странно сверкнули - не обычным добрым лукавством, а чем-то гораздо более темным и горьким.
- А вы знаете, молодой человек, как может отреагировать столь… гордый и независимый юноша, как мистер Снейп, на то, что вы сделаете выбор за него, да и еще и без его участия?
Гарри наконец-то соскочил с подоконника, пристально посмотрел в глаза Дамблдору, а потом зло и несколько устало усмехнулся.
- Да, господин директор, я прекрасно понимаю, что может случиться в этом случае, а если бы и не понимал, ваш пример, без сомнения, послужил бы мне достаточно наглядным примером. За вас ведь тоже однажды попытались выбрать, исходя из чужого понимания вашего блага? И не смотрите, ради Мерлина, на меня с таким изумлением, неужели вы думаете, что это исключительно ваша прерогатива - знать все и обо всех? Не беспокойтесь, я отдаю себе отчет, к чему все это может привести… И, если вы не заметили - мой случай диаметрально противоположен вашему с господином Гриндевальдом. И если мой поступок оттолкнет от меня Северуса… что ж, ему же будет лучше - тогда он, по крайней мере, перестанет быть пешкой в руках желающих надавить на меня.
Договорив, Гарри быстро проскользнул мимо директора к Выручай-комнате, не дав тому опомниться и продолжить разговор, и нырнул в гостеприимно приоткрывшуюся дверь. Там его ждали проблемы поважнее, чем война тьмы и света, потому что следящее заклинание показывало: Северус уже начал просыпаться.
…
Впрочем, просыпался Снейп довольно долго, явно как можно больше растягивая пребывание в блаженном состоянии полудремы, а Гарри, естественно, не торопился его будить, хотя время завтрака неумолимо приближалось. Как ни чудесно закончился вчерашний вечер, точнее сказать, ночь, утро оказалось совсем не таким радужным, как хотелось бы. Гарри с трудом подавил желание начать биться головой о ближайшую стенку - почему-то в эту минуту такой выход из положения казался ему наиболее простым и логичным.
Теперь он даже был немного благодарен Дамблдору за то, что хоть на время удалось отвлечься от мыслей, связанных с тактикой дальнейшего поведения со Снейпом. Они же, Мерлин подери, вчера поцеловались! И ему даже, кажется, понравилось. То есть, главным было даже не это, а то, насколько поцелуй оказался… естественным, как будто, так и должно быть. И тепло. Гарри уже давно не было ни с кем так тепло и спокойно, ему просто хотелось быть рядом с Северусом… и, в общем-то, этого уже было достаточно. Что ни говори, Дамблдору утром он откровенно соврал - рассветы, конечно, мира его душе не прибавляли, а вот Северус в пределах досягаемости - так даже очень. И ему это ощущение спокойствия и правильности всего вокруг очень даже нравилось. Но означало ли это, что они теперь с Севом… встречаются?... На этом мысли Гарри буксовали, и снова возвращались на новый круг - «мы же с Севом вчера поцеловались!»…
- Гарри…
- А? Что? - юноша встрепенулся и к своему ужасу обнаружил, что пропустил момент полного пробуждения Снейпа, и тот уже смотрит на него совершенно ясными без тени сна глазами. Причем не просто ясными, а веселыми, и даже его губы подозрительно подрагивали от сдерживаемого смеха.
- Что? Что смешного? - немного обиженно буркнул Гарри, уже твердо настроившийся на совершенно другое начало их разговора. И теперь он судорожно пытался сообразить, что же с ним не так, если даже обычно непробиваемо серьезный Снейп, да еще после вчерашней ночи, смотрит на него, еле удерживаясь от хохота.
- Гарри, мне очень трудно это советовать - любому человеку, а в особенности гриффиндорцу, - но по-другому я поступить не могу, так как иначе меня ждет мучительная смерть от смеха. Гарри, ДУМАЙ МЕНЬШЕ! Тебе это просто откровенно не идет!
Гриффиндорец для видимости обиженно надулся, а на самом деле испытал огромное, просто колоссальное облегчение. Они, оказывается, не собирались долго и мучительно говорить о вчерашнем, выяснять, какие у них теперь отношения, что им делать, как себя вести. Вместо этого ему можно было просто оставаться самим собой, да и Северус не изменился за эти сутки и не превратился в требовательное чудовище, он оставался ЕГО Севом, которого он готов был искать целые ночи в Запретном лесу, и ради которого он заключил весьма сомнительную сделку с Волдемортом. И рано или поздно придется заплатить за это, а пока можно просто… жить.
