так в школе, почему довела учителя — на эти вопросы ответов не было. Выглядело все это, как секундное помешательство, а вот картина крови чем-то смущала.
— После ЛСД такая картина бывает, — сообщил коллега. — Но так как ей взять наркотик было просто неоткуда, то школа будет закрыта и тщательно проверена.
— Хоть что-то хорошо, — вздохнул доктор Грейнджер. — Подождем, пока придет в сознание.
Гермиона очнулась внезапно — она находилась, навскидку, в больнице. Причем, судя по веселому пиликанью небольшого прибора, похожего на телевизор — в реанимации. Что с ней случилось, девочка не знала, как реагировать, тоже. Она была растеряна и очень зла на себя, так зла, что подняла с трудом двигавшуюся руку и ударила себя по щеке. Именно эту сцену застал зашедший проведать дочь Марк Грейнджер.
— Почему ты себя бьешь, доченька? — осторожно спросил врач, думая о том, что про наркотик коллега может и не ошибаться.
— Потому что дура, — зло ответила девочка, потом подняла глаза и замерла. — Ой, папа…
— Папа, — согласился доктор Грейнджер. — Твой визит к святому Петру откладывается. Насколько я вижу, спрашивать, что это было, бесполезно?
— Я ничего не помню, — хныкнула девочка. — Просто почти совсем ничего…
— Невесело, — кивнул доктор. — Ну что, будем лечить.
Позже Гермиона узнала, что она по какой-то причине довела учителя в школе до того, что тот объяснил ее попе всю неправоту верхнего отростка, но при этом скончалась. Девочка этого не помнила, совершенно, она вообще мало что помнила из этой жизни, но злилась на себя за то, что сказала Гарри там на вокзале. «Как я могла так поступить? Ну как?» — не понимала она.
— Папа, меня надо в другую школу перевести, — вздохнула Гермиона. — Подальше, например… — девочка сделала вид, что задумалась, а на деле, она вспоминала школу, в которой учился Гарри, даже не думая о расстоянии между ними. Гермионе хотелось просто увидеть… девочка совершенно не понимала, что с ней происходит.
— Ездить будет далековато, — задумчиво проговорил доктор, признавая правоту дочери. Там она сможет начать все сначала. Там ее точно никто не знает, так что… Посоветовавшись с психологом, а потом и с психиатром, Марк принял решение. Как только дочь восстановится, будет ей другая школа.
Гермиона была выписана домой спустя две недели, как только врачи убедились, что она стабильна и все закончилось. Конечно, ей предстояло пить таблетки, но это было меньшим из зол. В голове надо было восстановить школьную программу, вести себя очень тихо, не выставляясь. Прошедшие годы очень многому научили Гермиону. А вот то, что впереди был опять Хогвартс с зельями подчинения и Круциатусом… Это, конечно, угнетало. У девочки созрел план: поступить к воронам или к барсукам, тогда травить ее будет незачем, да и деканы там были адекватными.
Перебирая свои тетради, девочка отметила какую-то неправильность. Следующие часы она потратила на изучение своего собственного дневника, открывшего ей тайны собственного поведения. Последняя запись была: «Приходила какая-то старуха, ругалась, требовала странного, предупредила о наказании». Для девочки Гермионы это мало что значило, а вот для сорокалетней Гермионы Грейнджер эта запись значила очень многое. Теперь ей было понятно, отчего девочка устроила цирк в школе. Но ей же едва-едва одиннадцать, зачем она им?
Гермиона вспоминала, плакала и снова вспоминала всю свою жизнь, понимая, что была просто куклой. Причем куклой, думавшей только о себе. Откуда-то поднялось и затопило ее сильное чувство — это было чувство вины. Захотелось надавать себе пощечин, сделать больно, чтобы это чувство ушло, но Гермиона держалась, только вечером, перед сном позволяя себе себя же ударить, от этого становилось так легко и спокойно, что девочка сладко спала всю ночь. Ее внутреннее восприятие себя менялось — теперь Гермиона была уверена в том, что она дура, что приносило свои плоды, заставляя перепроверять по десять раз каждое свое решение. Забеспокоились и родители, но психиатр их успокоил:
— Девочке надо пережить произошедшее, — объяснил он. — Если бы вы ее регулярно наказывали дома, то прошло бы намного быстрее и проще, а так…
— Предлагаете ее наказывать? — заинтересовалась Эмма Грейнджер.
— Что вы, ни в коем случае, — открестился врач. — Просто надо дать время.
— Время, так время, — согласно кивнул мистер Грейнджер. — Ибо наказывать ее просто страшно.
— Наказание сейчас может очень сильно повредить, — предупредил родителей Гермионы психиатр. — Так что только теплом.
Собираясь в школу, Гарри думал о том, что отсутствие памяти умершего себя — не такая большая проблема. Усядется на свободную парту, и все. Другое дело, что он не помнит, что они изучают в школе, и это было бы проблемой, если бы… магия-то теперь была с ним, давалась она почему-то очень легко, учитывая отсутствие палочки, поэтому можно было изучить материал и достаточно быстро.
Вспомнилась палатка, Гермиона, рассказывавшая о чарах скорочтения и анализа, почему-то кольнуло сердце. Сделав пару дыхательных упражнений, мальчик прогнал боль, посчитав ее несерьезной. Припоминая слова девушки, Гарри потратил два часа на запоминание всех учебников, улегшись спать с головной болью. Наутро предстояло идти в школу, поэтому мальчик очень не хотел выглядеть тупым. За прошедшие годы у него значительно изменился взгляд на учебу, книги и подход к оным, а учебники начальной школы были тонкими, поэтому запомнить их ничего не стоило. Не История Магии, чай.
С утра мальчику было не по себе, но он привычно прогнал это состояние, отправившись готовить адекватный завтрак, а не то, что ели старавшиеся не смотреть на него Дурсли. Гарри понимающе кивнул, их сейчас гложет чувство вины, вот только жалко ему этих людей не было. Привыкнув быть один, он не мог принять сейчас никого, не пацан же. Разве что, Гермиона…. Сердце опять предупреждающе кольнуло.
Дорога в школу занимала минут десять-пятнадцать, поэтому Гарри никуда не спешил, спокойно идя в место, с которым также никаких хороших воспоминаний связано не было. Еще подходя к школе, мальчик почувствовал себя невидимкой — его старались не замечать. То же было и внутри школы, да и в классе. Он будто бы не существовал в этом мире ни для детей, ни для учителей. Мальчик усмехнулся, создал Фините Инкантатем и с интересом смотрел на то, как возникают, разрушаясь, белесые коконы вокруг людей. «Вот оно что», — подумал доктор Поттер, усаживаясь за свободную первую парту. — «И здесь подсуетились».
Уроки проходили довольно спокойно, на его взгляд. Несколько раз мальчика поднимали тем или иным вопросом, но убедившись, что он отлично ориентируется в теме, оставляли в покое. Учиться было скучно, но отсиживать уроки в классе — это необходимость, которую Гарри
