так. Его лицо было пустым, как будто он пытался скрыть страх, но язык его тела выражал не столько боязнь, сколько… нервозность. Гарри казался напряжённым и встревоженным, что было более нормально для детей, приходящих к Мастеру зелий на отработки, чем обычные реакции Поттера. Гарри уже перестал реагировать с непроизвольным ужасом на наказания, но такая тщательно контролируемая нервозность была странной. Из-за чего мальчик нервничал, но не боялся? Что у него на уме? Глаза Гарри немного покраснели. Он плакал?
— Как раз вовремя, Гарри. Садись, — Северус указал на стол перед собой.
«Значит, строчки. Из-за розыгрыша?»
Казалось, это было целую вечность назад, хотя случилось всего лишь накануне.
Гарри молча сел и взял перо в ожидании указаний, сдерживая гнев в пользу стоического молчания.
— Ты напишешь «Шалости — это ребячество, они мешают сосредоточиться моим сверстникам и не должны разыгрываться в классной комнате». Двести раз.
Гарри принялся писать.
1. Шалости — это…
И тут Снейп спросил:
— Что происходит?
…ребячество, они мешают сосредоточиться моим сверстникам и не должны разыгрываться в классной комнате.
«Просто оставь меня в покое».
— Гарри, ответь мне, пожалуйста.
Гарри посмотрел на него, но ничего не сказал. В голове снова промелькнул образ женщины с ребёнком, и снова вспыхнул гнев.
«Отстань от меня!»
Северус увидел неприятие в глазах мальчика и вздохнул.
— Гарри, отказываться говорить — это невежливо.
Взгляд Гарри стал вызывающим, и Снейп вспомнил прежнее требование мальчика «заставь меня».
«Он почему-то сердится на меня», — сообразил Северус.
— Гарри, почему с тобой так трудно? Ты злишься на меня?
«Сам догадался? Конечно, я злюсь, придурок! Почему ты всегда вмешиваешься в мою жизнь?»
Гарри снова попытался побороть свой гнев и вернулся к строчкам, хотя почти дрожал от желания наброситься на профессора.
2. Шалости — это ребячество, они мешают сосредоточиться моим сверстникам и не должны разыгрываться в классной комнате.
— Гарри, почему ты не хочешь поговорить со мной? — Голос Снейпа звучал спокойно, без раздражения, и это взорвало Гарри яростью.
— Я просто не хочу! Оставьте меня в покое!
«Что ж, по крайней мере, он заговорил».
— Не оставлю, пока ты не объяснишь мне, что не так.
— Нет! Я не хочу об этом говорить!
— О чём «об этом»? Гарри, я понятия не имею, о чём ты вообще говоришь.
«Хотя на самом деле у меня много идей, одна лучше другой».
— Понятия не имеете? Вы даже не знаете, что… — Гарри прикусил язык.
«Что ты со мной делаешь?»
Снова и снова в голове Гарри проносились фотографии матери, держащей его на руках, и он едва сдерживал слёзы.
«Чёрт, не имеет значения, что могло бы быть. Они мертвы. Мертвы, мертвы, мертвы, мертвы, мертвы. Это просто глупые фотографии. Ничего не изменилось».
Северус заметил, как маска мальчика немного сползла, выдавая боль, скрывающуюся за его гневом.
«Фотографии, — наконец понял он. — Он их посмотрел».
Снейп почувствовал себя виноватым за то, что без объяснений и предупреждений всучил мальчишке эти снимки — вот и последовала реакция.
«Хотя, возможно, скажи я ему, он их никогда бы не посмотрел. А может, не стоило будить спящую собаку?»
Северус старался убедить себя, но это мало помогало, однако и позволить мальчишке забыть и игнорировать Лили он не мог. Просто невыносимо, что Гарри настолько безучастен.
— Я понял, Гарри, но я не мог позволить тебе забыть свою мать.
— Нет! — Гарри повернулся к нему с чистой яростью в глазах. — Вы! Можете!
Северус поморщился, чувствуя, как груз вины увеличивается раз в десять.
«Возможно, я что-то здесь уничтожил».
— Я сделал это не для того, чтобы причинить тебе боль, Гарри.
Ярость в глазах Гарри не исчезла, хотя при словах Северуса в них появилась паника.
— Вы и не причинили.
— Тогда почему ты так злишься?
Гарри не нашёлся, что ответить, и просто отвернулся.
«Вот почему ты не должен был с ним разговаривать, идиот».
Гарри чувствовал себя недовольным и растерянным, и ему сейчас хотелось плакать.
«Пожалуйста, оставь меня в покое. Мне всё равно, для чего ты это сделал».
— Вы не стали бы причинять мне боль, но и утверждать, что никогда этого не хотели, вы тоже не можете, — бесстрастно сказал Гарри.
Северус некоторое время смотрел на него, размышляя.
«Он прав. Почему он должен верить, что это было непреднамеренно?»
— Гарри, я… я прошу прощения. За первый урок зельеварения. Я… сделал слишком поспешные выводы и был не прав.
Гарри уставился на него.
«Что он говорит? Это ещё более странно, чем извинения Малфоя… Малфоя, одетого только в травяную юбку и лей* и танцующего хулу на столе Слизерина».
— Я также должен извиниться за то, что не предупредил тебя о фотографиях. Я действительно не собирался причинять тебе боль, но, судя по всему, всё же причинил.
Гнев Гарри начал угасать, и верх взяло замешательство.
— Мне не нужны были эти дурацкие фотографии. Я же говорил вам, что они не имеют значения. Мне всё равно, что могло бы быть.
— Возможно, это то, что ты мне сказал, Гарри, но позволь не согласиться. Я думаю, тебе не всё равно, — спокойно ответил Снейп.
— Тогда зачем вы мне их дали? Если знали, что мне будет больно!
— Она была твоей матерью, Гарри. Она любила тебя.
— Но она умерла! — крикнул Гарри. — Зачем мне знать, если это больно? Почему вы не можете просто оставить меня в покое, позволить мне забыть её? Почему так важно, что она любила меня, если она ушла?
Слова Гарри сильно задели Северуса, но он продолжил:
— Разве не лучше знать, что кто-то всё-таки любил тебя, Гарри?
Гарри замер, замолчав. Он вообще об этом не думал.
— Я… Я не знаю, — совершенно выведенный из равновесия, на удивление честно пробормотал он.
Северус с грустью наблюдал, как Гарри снова погрузился в свои строчки, явно пытаясь игнорировать собственные мысли.
***
Два дня спустя Гарри шёл по пустынному коридору и увидел Маркуса Флинта, шагавшего ему навстречу. Флинт тоже заметил его, и Гарри на мгновение дёрнулся, чтобы убежать, а потом обругал себя за трусость.
«Я просто удостоверился, что никто не увидит».
— Я же сказал тебе больше не пропускать тренировки, Поттер, — угрожающе процедил Флинт, подходя к Гарри.
«У меня нет никаких шансов».
— Я тоже рад тебя видеть, Флинт. И да,
