- Во-первых, я не был в одиночестве последние три года, отнюдь, а во-вторых, я, будучи семнадцать лет шпионом, не привык посещать многолюдные сборища - там я чувствую себя словно бы раздетым. И потом, это ты, Блейз - непревзойдённый в Британии чемпион по чистоте крови, а не я.
- Ну, по поводу ощущения раздетости перед толпой, так это бывает с каждым новичком в Свете. А разница в два поколения при таком количестве последующих чистокровных браков не так уж и заметна, согласись, Сев.
- Ладно, я в ванну на полчаса, как всегда. А потом мы отправляемся в Школу.
Вот только хотелось бы предложить тебе перееехать, всё же, в мои апартаменты - там места больше.
- Это из-за той книги, Сев? Скажи правду, прошу.
- Ты видел, - выдыхаю я.
- Да, с утра, пока ты спал, я увидел книгу на кресле, а, прочитав заглавие, уже не смог оторваться.
- Зачем же… ты читал это?
- Не обижайся, Сев, но у меня тоже есть право знать, что со мной будет, правда?
- Да, - говорю я твёрдо, - имеешь полное право. Тебя что-нибудь смутило в книге? Если захочешь, мы всегда сможем обсудить это.
- Пока ничего. Вот только кровать… но ведь это ещё не скоро, Сев, правда?
- Для того и нужен был сегодня ранним утром твой платок - посмотреть, сколько и чего ты отхаркиваешь.
- Ты копался в… моей дряни?!
- Я должен был знать, в каком ты состоянии, и всё тут, и я вовсе не брезговал твоими выделениями.
- Ну и как?
- Проживёшь, именно проживёшь, а не просуществуешь, ещё долго. Может, несколько лет, за которые тебе старый сварливый профессор Продвинутых Зелий ещё трижды опостылит.
- Не говори так, Сев! Я же… столь сильно люблю тебя, что даже отцовская любовь отступила на второй план, а со мной и Клодиусом такого не было.
- А любил ли он тебя так, как я?
… - Всё, убегаю в ванную, а то я даже не брит с утра - плохой знак! - кричу я из коридора, может, Блейз не услышит, - молю я, как же я несдержан на язык! Привык болтать всякую ахинею с… тем. А у Блейза психика тонкая, вся изувеченная, с ним поосторожнее надо быть.
Я залезаю под душ и… оказываюсь, несмотря на хлещущие струйки воды, в мире со «стенами»… но где же мой камень? Призываю его, помню - вернуть обратно… Тело само медленно опускается, потом падает на спину… Вот он - выход в звёздный мир, где, как всегда, маяком служит звезда - Солнце… устремляюсь к нему… отдать камень горе, а вдруг её там нет? Тогда брошу в плазму Солнца, пусть его горит, оплавлется, пока не рассосётся, как леденец… Гора на месте: «Умоляю тебя, о, великая гора, забери эту скромную свою частицу, что даровала ты мне, обратно.» …И камешек в ладони исчезает, неведомо где прилепившись к матери-горе, меня отбрасывает с силой, я больно ударяюсь всем телом и, особенно, головой, обо что-то очень твёрдое… темнота…
- Сев! С-э-в! Зачем ты… так заперся?! Тогда я выломаю дверь, уж не обессудь!
- Сев! О, Се-э-э-в! Что ты наделал?! Ты же снова голову разбил, - причитает Блейз, но я не в силах его утешить - слишком сильно ударился головой, с режущей болью открываю глаза и тут же их захлопываю, - я в ванне, ударился, потеряв сознание, об днище.
Вот только отчего же я лишился сознания? А, камень в руке исчезает… громадное плазменное Солнце и та алая гора… Она приняла «камень зла» обратно, у меня получилось! Отчего же Блейз так убивается?.. «Кровь», - повторяет он, - «кровь».
- Э-эй, Блейз, я - живой, - говорю тихонько из-за боли в голове.
- Живой, живой! А я тут уж не знаю, что и думать…
- Я отнёс камень зла обратно.
- И у тебя его приняли?
- Как видишь, - я разжимаю пустую ладонь.
- Но, когда ты уходил сюда, у тебя не было с собой камня.
- Послушай, Блейз, когда я почувствовал, что улетаю, я сел и призвал камешек, ну, а потом, потерял сознание, ударившись головой о ванну, видимо, рассёк кожу - оттого и кровь, ничего серьёзного, вот, можешь сам убедиться, - я наклоняю всё ещё болящую голову поближе к Блейзу, тот моет руки и роется в моей шевелюре, чтобы найти царапину.
Эй, полегче! - вздрагиваю я. - Она где-то здесь, потому и болит вся кожа на этом участке.
- Нашёл! Чем её обработать?
Я объясняю Блейзу местонахождение маггловской аптечки и называю перекись.
- Смочи ватный тампон и протри царапину, мне не будет больно, не бойся.
Блейз делат всё, как надо, но я, всё-таки, морщусь - болит ушибленное место.
- Теперь моя очередь, а то мы до Хогвартса никогда не доберёмся, и угораздило же меня… Anaestetio localus! - произношу я, приложив руку к ушибу.
Всё, теперь одеваемся и…
- О-о, Сев, какой же ты… прекрасный! Я просто обязан это сказать. Твои волосы… нежной волной спускаются на плечи, но и в них чувствуется сила, живущая в тебе… Сейчас ты высушишь их, и они потеряют мягкость, чёрной гривой окутывая голову, но блеск, он останется надолго. Мой прекрасный чернокудрый ангел, - Блейз наклоняется ко мне, сидящему в пустой ванне, и наши губы встречаются… Мы целуемся так нежно, наши уста почти невинны, мы не допускаем вторжений на чужую территорию и не нуждаемся в них… Всё, что мне нужно - мягкие, волнующие, сладкие губы Блейза, я посасываю его нижнюю губу, тот постанывает от щемящего чувства, переполняющего нас в эти минуты, я шумно выдыхаю в полуоткрытый рот возлюбленного - это всё, что я могу себе позволить в качестве аккомпанимента нашему, становящемуся более глубоким, поцелую, и вот я уже обхватил Блейза за шею, а пальцами второй руки глажу его лицо - вот прямой, античный нос, вот разлёт пушистых, чёрных бровей, я глажу подушечками пальцев его веки, в ответ получаю громкий стон удовольствия… боги! Неужели этот его… любовничек даже не ласкал лицо, столь прекрасное на ощупь, лицо Блейза… Чем же они тогда занимались? В моё плечо упирается бедро Блейза, я пользуюсь этой близостью к самому сокровенному, рука скользит по тонким шоссам в поисках заветной выпуклости… а вот и она, я начинаю размеренно, в такт движению своего языка во рту любовника, поглаживать её, потирать о ткань… и в итоге добиваюсь своего - член Блейза под моей рукой пульсирует, и одежда быстро промокает, я разрываю поцелуй, обхватываю голову Блейза руками и вглядываюсь в самое прекрасное лицо в мире, в глазах его плещется дикая, необузданная радость Любви, разделённой и счастливой, потом он конфузится, говоря:
- Сев, мне стыдно за… несдержанность, про…
- Не извиняйся, я сам начал эту игру, зная, чем она закончится. Тебе ведь было хорошо?
- Мне и сейчас та-ак хорошо, что, если бы я мог, то взлетел бы от радости. И всё-таки целоваться первым полез я.
- Но я поддержал тебя и лишь легонько простимулировал - ты всё равно кончил бы от такого невинного поцелуя. Закрой глаза и приблизь ко мне лицо.
Я целую Блейзу веки, мягко, нежно, как они этого заслуживают, Блейз даже пошатнулся от силы страсти, вложенной мной в эту, такую простую, но действенную ласку.
- Тебя никогда не целовали… так? - шепчу я.
Блейз отрицательно поводит головой:
- Я и не знал, что это бывает… так чудесно, словно в сказке тебя целует добрая фея. Столько нежности… Как ты не растратил её на прежних твоих супругов?
- Я люблю сейчас только тебя и знаю - это до конца жизни.
- Чьей?
- Твоей и моей.
Блейз открывает глаза и выпрямляется.
- Сев, не смей так шутить.
- Это не шутка, Блейз. После… тебя у меня останется только одно дело, когда я завершу его, можно смело следовать за тобой, - серьёзно говорю я. - Не волнуйся - я просто прикажу сердцу остановиться, а мне это сделать легко - нужно просто как следует подумать о… потере, и третий ннфаркт обеспечен.
- У тебя больное сердце?!
- Да, в последние три года я сильно сдал позиции, - я невесело усмехаюсь, - но это не повод для твоего беспокойства, возлюбленный мой, я знаю - пока ты рядом, моё сердце будет работать безотказно потому, что я слишком тебя люблю, чтобы по своей воле отказаться от твоего общества и любви, которую ты даришь мне постоянно.
- Ты тоже даришь мне любовь, так много любви, что я не знаю, чем заслужил под конец своей непутёвой жизни место в твоём горячем сердце.
- Ты - святой, Блейз, великомученик, даривший своё тело тому, кто был либо слишком жесток, либо тому, кто, попросту, не способен любить, а мог только пользоваться твоей любовью и самоотречением, - при этих словах я вспоминаю начало собственных отношений с Блейзом, и мне становится нехорошо, - ну, а теперь - время собирать камни, вот и пытаюсь собрать воедино твою растерзанную душу, над которой так долго глумились недостойные тебя… Но, пора в путь. А где, собственно, твои личные вещи?
- Там, где я оставил их - в моих комнатах, разумеется.
- А, ну да, это же меня занесло в Школу даже без смены белья, вернее, ты занёс. Но, ладно, не будем пугаться воспоминаний, они - часть прошлого, которое уже будет гореть в наших душах несколько сильнее, когда мы вернёмся. Ты готов к этому, Блейз?
- Не знаю пока. Но думаю, что, скорее да, чем нет. И чем быстрее я покину… те аппартаменты, тем меньше будет груз дурных воспоминаний.
