- Не знаю пока. Но думаю, что, скорее да, чем нет. И чем быстрее я покину… те аппартаменты, тем меньше будет груз дурных воспоминаний.
- Ты вообще можешь не заходить в них - есть же домовые эльфы…
- Да, это замечательная идея, но как посмотрят остальные на то, что профессор Забини ногой ступить не может в свой собственный дом?
- А тебе не всё ли равно? Всё же, ты и жить отныне будешь не один, не забывай об этом. И потом, как я понял, весь коллектив на нашей стороне - они же пришли мне помочь, уложив разъярённое… животное Оглушающими заклинаниями, я ведь рассказывал тебе.
- Д-да, я помню, но они всё равно несколько… припоздали, правда?
- Да, - говорю я глухо.
…- Тебе надо бы переодеть бельё и шоссы, Блейз, не забудь.
- А? О-о, да, конечно. Извини - я задумался.
- Ты не хочешь прилюдно делить со мной кров?
- Я мечтаю об этом, - восторженно говорит Блейз, и это чувство так отличает его от ушедшего в себя, с пустым взглядом, волшебника, которым он был пол-минуты назад. - Но у меня нет ни белья, ни шоссов здесь.
- Воспользуйся моими, только не одевай церемониальную одежду Снейпов,- предлагаю я, заметно нервничая, что мы никак не аппарируем в Хогсмид, а время близится к вечеру. - Лучше я сам дам всё необходимое тебе, а потом - срочно аппарировать - если нас не будет на ужине, это сочтут за моветон все преподаватели.
Глава 21.
… Наконец, мы на окраине Хогсмида, отсюда только пешком.
- Так я не советовал бы тебе входить в свои бывшие комнаты (я делаю ударение на «бывшие») - себе дороже, и никому ничего ты не докажешь, если просто прикажешь эльфам перенести всю мебель, и остальное, что там у тебя - записи, конспекты и тому подобное, в мои, а теперь и наши, апартаменты. Поверь, их столько, что несведущий человек может в них затеряться.
- Это благодаря четвёртому измерению?
- В основном, да, но и без него комнат там много.
- Но мы же будем спать в одной?
- Разумеется, возлюбленный мой.
Некоторое время мы идём молча, погружённые, каждый, в свои мысли… Но потом, по мере приближения к воротам замка, Блейз начинает заметно нервничать и сильнее заикаться.
- П-пойми, Сев, я не хочу навязывать тебе своё общество.
- Это ты о чём?! - грозно интересуюсь я.
- О переезде. Ну связаны у меня дурные воспоминания с… т-теми комнатами, но вот так, убегать от собственных страхов - это не по-мужски, - робко говорит Блейз, и я вижу, что ему даже упомянуть о своих апартаментах боязно.
- Ни-ко-му ни-че-го ты не обязан доказывать, - произношу я медленно, - и это - уже второй раз, когда я говорю тебе одно и то же, Блейз. Ну, решись же ты, наконец, что для тебя лучше - дрожать от омерзения у себя или жить со мной открыто, не таясь?!
- С т-тобой, - еле выговаривает он. - С тобой, лю-би-мый, - говорит он увереннее и громче.
- Вот так-то лучше.
Мы подходим к воротам замка и, не сговариваясь взявшись за руки, входим в холл. Пусто. Я смотрю на часы, свои и школьные, понимаю, что мои отстают уже на четверть часа, и говорю любовнику:
- Бежим, мы опоздали на ужин.
- Совсем?! - спрашивает на бегу Блейз.
- Толь… ко… на на… чало.
Перед закрытыми дверями Большого зала мы останавливаемся и переводим дыхание. Блейз черезчур бледен, того и гляди, кашлять начнёт, а этого сейчас очень бы хотелось избежать. Я ласково глажу Блейза по спине и, наконец, придумав, как возвратить его коже естественный цвет, поворачиваю к себе и без размышлений целую взасос, вторгаясь в его рот языком и посещая самые укромные закутки заполненной сладкой слюной пещеры, он постепенно отвечает на мою погибель, и мы снова сходим с ума, он - от моей пряности, я - от вкуса дамасского клинка. У нас обоих возникает эрекция, и, если со своей я справляюсь возобладавшим, наконец, разумом, то с Блейзом надо срочно что-то делать, и уже понятно, что.
- Отойдём за угол, - тихо говорю я.
- З-зачем? Мы же спешим попасть на ужин.
- Посмотри вниз.
- О, боги! Как же мне быть?!
Я расстёгиваю, торопясь, пуговицы на его шоссах и предупреждаю:
- Только не стони очень громко.
- Я постараюсь.
- Да уж будь так любезен, - я уже совершаю положенные действия с членом Бейза, просто стараюсь отвлечь его, насколько возможно, от звукового сопровождения, которым он обязательно не пренебрежёт.
- Тебе хорошо так или побыстрее?
- Ммм, - раздаётся приглушённый стон.
- Тихо!
- О-о-о, Се-э-в, ещё.
- Да ещё, ещё, не брошу же я тебя так.
- А меня бросали, - внезапно ясно сообщает Блейз.
- Кто этот садист? Горт?
- О-оба-а! - Блейз кончает мне в кулак, но часть обильного эякулята, всё же, попадает мне на тёмно-синюю, почти чёрную, мантию.
- Evanesco. Застёгивайся, - говорю я, а сам тщательно и со вкусом вылизываю ладонь и пальцы.
- Ой, Сев, а разве тебе не противно?
- Глупый неиспорченный мальчик, это же очень вкусно.
- Опять дамасский клинок? - спрашивает Блейз с улыбкой, застёгая нижние пуговицы сюртука, а затем, и мантии.
- О-о, да-а, - я передразниваю Блейза, - и ещё это, представь себе, очень вкусно, полезно и эротично. - и он счастливо смеётся, уткнувшись мне в плечо.
- Ну, пошли - хоть на десерт появимся. Возьми меня за руку.
- Зачем это? - испуганно спрашивает Блейз.
- Родной мой, это для того, чтобы сразу расставить все точки над i в наших с тобой отношениях. Ведь уже сегодня мы ночуем вместе, и просто взяться за руки - значит, предъявить права друг на друга перед всем преподавательским составом.
Всё, хватит разговоров, идём же.
Блейз ухватил меня за кисть и сжал её.
- Видно, храбрится, - думаю я.
Глава 22.
Открываю двери - на нас внимательно смотрит Минерва.
- Что ж, господа профессора закончили и теперь всё же решили почтить нас своим драгоценным вниманием. Не поздновато ли?
- Но ведь мы успели на сладкое, а госпожа Директриса, видимо, знает, что я предпочитаю теперь самые, что ни на есть, рукотворные сладости, - парирую я.
Минни заметно смягчается, убедившись в том что, по крайней мере я остаюсь прежним и говорит:
- Сегодня вам предстоит вкушать десерт на своих прежних местах, но завтра мы что-нибудь придумаем, чтобы вы оказались поближе.
- О-о, госпожа Директриса так внимательна, право, я польщён, - произносит Блейз певуче.
Минни засверкала улабкой - её «умничка», любимчик, тоже, вроде бы, в норме, она переводит благодарный взгляд на меня:
- Спасибо тебе, Северус.
- Всегда пожалуйста, - отмахиваюсь я внешне небрежно, хотя, вспоминая Блейза в Мунго и видя его, счастливого, влюблённого, рядом с собой, я тоже тихонечко горжусь за Любовь, которую всё же, несмотря на первоначальные жестокие установки, сумел и буду продолжать дарить возлюблннномому, не оглядываясь на обстоятельства.
Мы расходимся по своим обычным местам, я время от времени поглядываю на Блейза - как он. Тот вяло ковыряет десертной ложечкой в сладком ванильном пудинге, пока его взгляд не затуманивается - кажется, он вот-вот лишится чувств, но нет - его взгляд становится пронзительным и ясным.
- А,- думаю я, - первая атака воспоминаний. И только от меня и начинающегося через четыре ночи нового учебного года зависит частота этих ментальных атак на беззащитную, и без того истерзанную, психику Блейза.
Завтра - нечётное значит, у Эйвери будут одни мужчины, вот и аппарируем к вечеру, будет, чем себя развлечь - да, хотя бы, и танцами, всё лучше, чем, как выразился Блейз,«киснуть» в пустой Школе.
Минерва встаёт и, позвенев ложечкой о бокал, призывает всех к тишине.
- Господа профессора, ещё раз напоминаю вам, что завтра в девять, - она поворачивает голову сначала ко мне, потом к Блейзу,- состоится последний перед началом нового учебного года педсовет, на котором будут обсуждены два вопроса, чрезвычайно важных: превый - составление расписания и, второй, выбор моего заметителя или заместительницы. Прошу не опаздывать. Завтрак начнётся в половине восьмого и продолжится час, после чего жду вас всех в кабинете моего бывшего заместителя. И последнее - освободилась вакансия на место преподвателя ЗОТИ на последний триместр для усиленной подготовке наших студентов к сдаче С.О.В. и Т.Р.И.Т.О.Н.
Блюда и бокалы давно уже исчезли со стола, все преподавательницы разошлись, а я даже не успел сказать Элизе ни одного комплимента - так переживал за Блейза, ничего, завтра с утра наверстаю. Хотя она очень сдала… Мы с Блейзом сидим, каждый на своём месте, и я понимаю, что должен разрушить это затянувшееся молчание, но не могу, почему-то язык прилип к гортани.
Наконец, я выдавливаю короткое, но ёмкое:
- Пошли со мной. Вещи - завтра.
Блейз послушно встаёт из-за стола, но потом падает на него грудью и сотрясается от беззвучных рыданий.
- Да что с тобой, родной мой?! Идём, идём - я дам тебе коньяка или огневиски, а сам спою что-нибудь для тебя, слышишь? Только для тебя одного во всём мире.
Он ударяет кулаком по столу и произносит:
