Остановившись возле нас, неприязненным взглядом окинул меня и, обойдя по дуге, подошёл к Поттеру с другой стороны.
Лонгботтом был слегка растрёпан и возбуждён, нездоровый блеск мелькал в расширенных зрачках. И о причине его появления можно было вполне догадаться.
— Здравствуй, Гарри, — выдохнул он после недолгого молчания.
— Здравствуй, Невилл, — прозвучало также индифферентно как и в моём случае.
Посчитав это разрешением к дальнейшему диалогу, Лонгботтом присел рядом, прислонившись к той же стене, сказал тихо:
— Мне Герми всё рассказала. Прости Гарри, я был дураком и идиотом. Наша дружба… Я понял, что всё остальное неважно. Эта обида за участие в турнире, я правда думал, что ты меня обманул, когда говорил, что не собираешься участвовать. Но после первого испытания я понял, что это совсем не так легко, как кажется, и там вполне реально можно погибнуть. А потом и Герми кое-что объяснила. Ты извини, я давно уже собирался, да всё, видать, что-то мешало подойти. И кто-то, — добавил он, снова зыркнув на меня. — Ты простишь меня? — он протянул руку.
А Поттер ответил, заметно потеплевшим голосом, взглянув на Невилла с лёгким прищуром:
— Долго же до тебя доходило, — сжал крепко протянутую ладонь. — Прощу, конечно, куда я денусь.
— Спасибо Гарри, — расцвёл Лонгботтом, а я мрачно подумал: «Какая прелесть, сейчас прям вот заплачу».
— Рон, садись, — широким жестом предложил надежда всея магической Британии.
И я было уже начал примеряться как так сесть поудобней, чтобы на холодном полу не заработать себе ненароком простатит, как влез неугомонный Лонгботан, как я его окрестил про себя.
— А этот-то тут зачем?
Поттер поморщился.
— Невилл, не начинай. Рон неплохой парень.
— Ах, неплохой, — Лонгботтом язвительно хохотнул. — Не знаю как тебе, Гарри, а мне-то Герми рассказала ВСЁ, — зло выплюнул он последнее слово мне в лицо.
— Ты о чём? — напрягшись, переспросил Поттер.
— А о том, что это по его вине она собралась в Болгарию! — обвиняющее ткнул в меня пальцем Невилл.
Остановившийся взгляд Поттера перевёлся на меня.
— Воу-воу! Притормозите, — я поднял руки. — Я всего-то спросил про Диггори. И понеслось. Я же не Треллони, предвидеть кто там в кого влюбился. Откуда я мог знать?
— Ты оскорблял его память!
— Всего-то назвал извращенцем, — я фыркнул.
— Какой же ты… — Невил в лучших традициях Грейнджер попытался облить меня холодным презрением. Вот только если от девчонки я ещё готов был стерпеть такое отношение, то от Лонгботтома не собирался ни секунды.
— Тоже любишь Седрика? — прервал я его на полуслове. — Только не говори, что после его смерти твоя подушка две недели была мокрой от слёз.
Невилл поперхнулся, затем прокашлялся, сказал хрипло:
— Да нет, просто уважаю.
— Ах уважаешь… — тут как раз пробили полночь часы на астрономической башне. — О, — поднял я палец, — самое время золушке превратиться в тыкву.
Достав зеркальце двусторонней связи, вызвал Риту. Заговорил сходу, без имён.
— Привет, омут памяти к границе антиаппарационного барьера Хогвартса когда сможешь притащить? Да, надо срочно. Через полчаса? Ок, жду.
Убрав зеркальце, повернулся к слегка ошарашенным подросткам.
— Ну что, время срывать покровы? Гарри, у тебя мантия где?
— Э-э-э, — тормознул Избранный, но мигом собравшись с мыслями, ответил: — В комнате.
— Тогда живо за ней и дуй сюда. Надо будет скрытно из замка выбраться.
— Гарри, — подал голос Невилл. — Это не самая лучшая затея. Ночью из замка, да ещё и за антиаппарационный барьер.
— Слушай, осторожный ты наш, — повернулся я к нему. — Или идёшь с нами, или тебя приложат «Остолбенеем» как на первом курсе.
— Но это же тебя, «Остолбенеем»… — ошарашено произнёс Лонгботтом, медленно закончив: — На первом курсе.
— Правда? — я попытался скрыть неловкое состояние глубокомысленным шевелением бровей. — Тем более.
Тут влез, оживившись, Гарри.
— Точно, Рон, помню, ты только сказал, что доложишь про нас МакГонагал, а Гермиона уже такая бац заклятием, и ты бревном валишься на пол. Я ещё тогда подумал, что с ней надо быть осторожней.
Но тут он вспомнил последние события и помрачнел. Развернувшись утопал в темноту.
Укоризненно посмотрев на Лонгботтома, я бросил:
— Ну вот, обидел человека.
— Эй, — он ошарашено посмотрел в ответ. — А я-то тут причём?
— Ха, — я обличительно ткнул в него пальцем. — Вот теперь-то ты меня понимаешь.
Надувшись, Невил отвернулся и следующие десять минут, пока не примчался Поттер с мантией, тишину ничего не нарушало.
Втроём мы тихо выскользнули из замка, осторожно пробираясь за пределы замковой территории. Не хотелось впотьмах столкнуться с то там, то здесь милующимися парочками.
— Гарри, ты видел, видел?! — вдруг возбуждённо зашептал Невилл, тыча куда-то вбок. Я обернулся и только глубокомысленно хмыкнул, увидев, как на защищённой от посторонних взглядов кустарником полянке, серо-пегий волк, вывалив от усердия язык, увлечённо и самозабвенно пялит взмекивающую овечку.
— Невилл, пальцем показывать нехорошо, — устыдил я начинающего вуайериста. Бросив ещё раз мимолётный взгляд, добавил: — Оборотка или незарегистрированные анимаги, курс седьмой, думаю.
— Это с чего ты так решил? — усомнился тот в моей оценке.
— Волк больно двигается хорошо, чувствуется опыт.
Издав непонятный горловой звук, Лонгботтом затих и больше уже тишину не нарушал.
Зеркало нагрелось, достав его и выскользнув из-под мантии, чтобы не палить Риту, шёпотом спросил:
— Ты где?
Выслушав ответ, махнул рукой парням и, уже почти не скрываясь, потрусил в указанном направлении. Рита, умница, оставив омут на приметном пеньке, сама скрылась из вида. Правильно, нечего кому попало раскрывать наши взаимоотношения.
— Ну вот, граждане будущие дипломированные маги, — широким жестом я подвёл их к расчехлённому аппарату. — Гарри, Невилл, в курсе что это такое?
Очкарик отрицательно качнул головой, с любопытством разглядывая омут, насколько помню, Дамби его с таким устройством познакомит позже, а вот Лонгботан неуверенно кивнул и с лёгким удивлением взглянул на меня.
— Тогда объясню для тебя, Гарри, а Невилл, в случае чего, меня поправит, — я потёр переносицу, подбирая наиболее простое, краткое и максимально ёмкое определение. — В общем, это устройство — омут памяти, может показывать специально сохранённые кем-то воспоминания, причём, для наблюдателя всё происходит с эффектом полного погружения.
Переварив сказанное и слегка обалдев, Поттер переспросил, оглянувшись на товарища:
— Что правда, что-ли?
Лонгботтом снова, чуть помедлив, кивнул, глядя на меня уже с некой опаской.
— И чьи там воспоминания? — уже с интересом оглядывая омут, спросил Гарри. — Твои?
— Нет, — с лёгким предвкушением в голосе, ответил я. — Вовсе нет, но тут проще показать, чем объяснить.
Подведя очкарика к омуту, я посмотрел на замешкавшегося Невилла. Вглядевшись в ясно читаемое на лице сомнение, сказал, уже без всякой иронии, одновременно даже с каким-то внутренним чувством жалости к ничего пока не подозревающему парню:
— Давай, Алиса, пора уже снять розовые очки и узнать насколько глубока кроличья нора.
Нет, я не злыдень заставлять их просматривать всё. Показал сначала одну из последних записей, чем, вполне возможно, нанёс им серьёзную моральную травму, но остановив рвущиеся из них вопросы, и, на всякий случай, поинтересовавшись самочувствием бледного как полотно Невилла, следом запустил самое первое воспоминание.
Уже после, глядя на блюющего в кустах Лонгботтома и на сыпящего отборными матюками Поттера, я с невесёлой усмешкой подумал, что вопросов, похоже, уже не будет.
И да, сразу видно разницу между домашним воспитанием под крылом бабушки и закалённым жесткими тётей и дядей организмом.
Перестав материться, Гарри всё-таки спросил, напряжённым голосом, то сжимая, то разжимая в волнении кулаки:
