Малфоя, как это ни смешно, я и впрямь встретил ровно в полночь — Барратт и Тонкс поддерживали вяло перебирающего ногами парня с двух сторон, пока тот бессмысленно смотрел в потолок. Мне сдали его с рук на руки, после чего я, прислонив слизеринца к стенке, отдал свою палочку Тонкс, одарившей меня очень мрачным взглядом, и авроры тихо удалились. Седьмой этаж, место рядом с портретом небезызвестного балеруна… Выручай-комната, давно не виделись!
Малфой как для парня оказался очень лёгким, хотя я не обольщался — будь он без сознания, я бы задолбался тащить его. А так — почти сам ходит, разве что направлять немного надо.
Для разговора я подобрал небольшую, но просторную комнату, уютно потрескивающий камин, перед камином — журнальный столик, и два кресла по разные стороны от стола. Малфой потихоньку начал приходить в себя, морщиться и бросать на меня ненавидящие взгляды, я тихонько потягивал чай (наверняка скоро привыкну к такому чудесному сервису, но пока — пусть Винки будет вечна…).
— Надо же, — просипел он, проверив наличие палочки в карманах и не найдя её. — Меня, конечно, попросили передать тебе при встрече… — Малфой с паузами вытянул из кармана чуть смятый слизеринский галстук и кинул его мне, — но, похоже, надо было предоставить, — он встал, сбросил мантию и стянул джемпер, комкая вещи и тоже бросая их мне, — …весь набор.
Я смотрел на него и думал — ну вот зачем, а? Что, вирус доброты и ответственности передаётся воздушно-капельным путём, пора прекращать контактировать с гриффиндорцами без костюма химзащиты?
Впрочем, нет, всё нормально.
— Вот не пойму, — начал я, — такое у тебя лицо, вот прямо-таки кирпича просит, а люди как-то ухитряются с тобой мирно общаться. Как так?
— Хочешь мне скулы подправить? — спросил Малфой, демонстративно стягивая галстук и закатывая рукава рубашки.
— Шикарная мысль.
— Точно, — кивнул он и обошёл кресло.
— …Ладно, — Малфой осторожно подвигал челюсть рукой, и, перевернувшись на живот, осторожно пополз к своему креслу. Я решил не извращаться и направился к своему чинно, ногами, придерживаясь стены. — Ладно, — повторил он, всё ещё придерживая челюсть. Я поморщился — болело ухо и саднил лоб. Зато у Малфоя, кроме всего, еще и чудесный фонарь под глазом развеивал тьму моей души. — Итак, теперь, когда гены Малфоев и Прюэттов в нас временно удовлетворены взаимным кровопролитием, пусть и не смертельным, время вспомнить о том, что мы с тобой оба наполовину Блэки. Ты, конечно, сделал меня как гриффиндорца с этой дуэлью — и выманил, и подстерёг, и какой-то магической гадостью угостил — но почему-то я сомневаюсь, что всё это во имя банальной драки. И, думаю, у меня есть немного времени, чтобы выслушать тебя до того, как я снова захочу довести тебя до полного сходства с Квазимодо, — подумав, парень, осторожничая с левой рукой, потянулся за своей чашкой. Я последовал его примеру. Отхлебнув, начал:
— Смешно, я ни с кем вообще на эту тему пока серьёзно не разговаривал… Волдеморт возродится, Малфой. Есть люди, которые пытаются ему помешать, но всё равно, шансы на его возрождение колоссальные. После возрождения ему хватит мозгов удрать и спрятаться, набрать сторонников и начать войну.
— Прекрасная исповедь, в духе пропаганды — «удрать и спрятаться»… Что, ты вербовщик, хочешь показать мне всю мощь и снисхождения силы Света? Засилье магглокровок и предателей крови вроде твоего папаши — вот что убивает нас на самом деле! Бесконечные ограничения и запреты якобы Тёмных — а даже если и так! — искусств ради призрачной безопасности стада послушных инертных баранов, попросту неспособных мыслить шире костных догм, которые впихивают в их мозг, говоря, что они — достойные и равные, что никому никуда не надо стремиться, а сильно выбивающихся можно и опустить до общего уровня — или убить, или запихнуть в Азкабан, если волшебник попадётся излишне ершистый!..
— Потише, господин Министр, придержите фестралов! Всё, что ты сказал — я соглашусь, но то, что ты замолчал, или, быть может, не знаешь — куда интереснее, поверь мне. Считаешь Волдеморта идеалом мага?
— Умный, сильный, стремящийся к новым и новым вершинам, заботящийся о своём окружении, идущий к поставленной цели, не предающий собственную идею. Да, идеальный чистокровка, отказавшийся от собственного рода ради борьбы за всех нас, — яро кивнул Малфой.
— Он полукровка, — мягко сказал я. — Полукровка да, древнего, но окончательно деградировавшего в своём снобизме рода, в котором подавляющее большинство последних представителей были сквибами. Убивший своего отца-маггла и деда с бабкой по отцовской линии — чтоб не поганили родословную. Подставивший своего чистокровного дядю под впечатляющий срок в Азкабане. Он — наследник Слизерина. Тот самый, открывший Тайную комнату и убивший Плаксу Миртл, третьекурсницу, которая просто сидела в туалете и плакала. Она даже не видела ничего — просто, может быть, слышала шорох и попросила пришедшего уйти и не дразнить её.
— Грязнокровку, — твёрдо сказал парень, отведя глаза.
— Четырнадцатилетнюю девочку. Как Дафна или Трейси. Мы оба понимаем, что нынешняя политика в Министерстве нуждается в изменении, но разве Волдеморт пытался что-то изменить? Он хотел власти, Малфой, и выбрал для этого наиболее удобный инструмент — недовольную, ущемлённую в правах аристократию, которая и без него скоро бы созрела для адекватных мер. Я задам только один вопрос. Ввергать в гражданскую войну и так расколотый на два лагеря магический мир. Клеймить дворян, Древнейших и Благороднейших, безусловно, видоизменённой рабской Меткой, как скот. Убивать, насиловать и пытать магов, магглов — женщин и детей. Устраивать теракты в городах — посреди людных улиц, у больниц, школ… Это всё — адекватные меры?
— Магглы — животные, — тихо произнёс Малфой, сжимая ручки кресла.
— Почему?
— Они неспособны к магии. Уровень их развития чрезвычайно низок…
— Ты бывал когда-нибудь в космосе, а? Высаживался на Луну? Может, ты можешь без лишних усилий просто и непосредственно поговорить с человеком, находящимся в другом городе? На другом конце планеты? Ты знаешь, что целители Мунго стажируются в маггловских больницах, потому простецы могут лечить то, против чего магия бессильна? Не устранять симптомы и ненадолго продлевать жизнь стимуляторами, а избавляться от проблемы? Пересаживать печень, почки, сердце, менять мёртвое на живое и здоровое? Ты знаешь, насколько комфортабельнее банальный автомобиль, чем метла? С проходимостью похуже, это правда, но, по крайней мере, ветер не пытается сбросить тебя с километровой высоты… У них множество недостатков и упущений, это правда, но… Чей уровень развития ниже, кто тут средневековый анахронизм и неотёсанное животное, а кто — человек?
— Так что же, нам стоит выходить и кланяться им в ноги? — выплюнул зло блондин.
— Нет. Нет… Всё то, что ты говорил, первые твои слова были правильными. И насчёт образа аристократа ты прав, но пример крайне неудачный.
— И что, ты меня сюда притащил ради раскаяния и признания ошибок?
— Нет. Я сюда тебя притащил, чтобы сказать — в ближайшее время Волдеморт возродится, или не возродится уже никогда. Если же он снова оживёт — его убьют…
— Ты хорошего мнения о Поттере, — фыркнул Малфой, потихоньку приходя в себя.
— Да причём тут Поттер вообще, — досадливо закатил глаза я. — Если понадобится, я лично скину Волдеморта в какой-нибудь вулкан. А не я — так он кого другого допечёт, выводить из себя народ Волдеморт умеет так же хорошо, как и кошмарить, а я, будь уверен, позабочусь о том, чтобы ублюдка боялись меньше… Как бы то ни было, Волдеморт сдохнет, и есть вероятность, что его Метка потянет за собой осчастливленных последователей, — ну на самом же деле есть. Мало ли что там Реддл накрутил, а вдруг и правда? Одна миллионная всегда забита на неожиданности, что бы там канон не говорил.
— Мой отец, — прозорливо угадал Драко.
— Да, вот как раз о твоей семье я бы и хотел поговорить.
Малфой уставился на меня широко открытыми глазами:
— То есть вот это… вот это вот всё ты устроил и наговорил, чтобы в итоге подвести меня к вопросу о моей семье? Там-то тебя что не устраивает? Я могу спасти мир и убить Волдеморта окончательно, если подведу родителей к разводу? Или мне надо загодя на всякий случай отравить отца, чтобы уже сейчас учиться управлять делами рода, пока не дошло до тотального коллапса?
— О, да, второе! — неосмотрительно сказал я и словил красноречивый взгляд слизеринца. — В смысле, про коллапс и дела рода. Отца травить… ну, мм, необязательно, конечно…
Парень сполз к камину и сказал только одно слово:
— Уизел, — именно тем тоном, которым говорят «Расстрелять», или «Ну, дурак, ну бывает, не всем жить нормальными».
— В общем, всё задумывалось ради двух предложений: во-первых, подумай над тем, что я сказал…
