Продолжалась статья на шестой полосе, где читателя встречала колдография, авторства явно Колина Криви на которой мы с Миа стояли на берегу Черного озера, держась за руки.
Ценой одного пострадавшего в ходе разбирательства на Хранителе Справедливости министерского работника, выяснилось, что состояние Блэков и их движемое и недвижимое имущество обрели нового владельца. Министерство обратилось к Гринготтсу с запросом на документы, имеющие отношение к состоянию Блэков, и гоблины извлекли завещание Сириуса Блэка, написанное еще при жизни Джеймса Поттера, в котором Сириус назначил своим наследником Джеймса, затем, если он умрет раньше Блэка — его жену Лили, и, на самый крайний случай — их сына, Гарри.
Министерство немедленно попыталось оспорить завещание на основании того, что Блэк был осжденным преступником. Но не тут то было. Свартальвы потребовали представить им постановление суда, осудившего Блэка… какового не нашлось.
Гринготтс издал официальное заявление, в котором говорилось, что Сириус Орион Блэк был не осужден, а всего лишь беззаконно брошен в тюрьму, и имел право распорядиться своим имуществом по своему усмотрению. А во-вторых, даже если бы процесс Блэка был проведен по всем правилам, то завещание он составил ДО того, как предпринял действия, вменяемые ему в вину, и, соответственно, его завещание должно быть признано законным и исполнено. Гринготтс также выразил свое удивление тем, что пришлось обращаться к личному экземпляру завещания, оставленному Сириусом Блэком в семейном сейфе, и поинтереслвался: а что, собственно, случилось с экземплярами, оставленными в Министерстве и у нотариуса, как того и требует закон? В тексте, представленном гоблинами было четко заявлено о том, что эти экземпляры существовали и были переданы, соответственно, нотариусу Альберту Миддорфу и Министерству магии.
Получить комментарии у нотариуса и Министерства не удалось. Сообщив об этом, автор статьи всей полемической силой и блистательным отсутствием логики обрушился… на Гринготтс, совершенно беззаконно запустивший лапу в сейф Древнейшего и благороднейшего рода и изъявший из оного сейфа важный документ.
Следующей мишенью сомнительного чувства юмора корреспондента ожидаемо оказалась Гермиона. Автор статьи рассыпался в поздравлениях в сторону «хитрой магглорожденной» сумевшей захомутать не только национального героя, но и, как выяснилось, богатого наследника. Причем половина этих поздравлений была такого свойства, что являлись основанием не только для вызова на дуэль, но и для внесения в КОС-лист.[68]
Я оглянулся на Миа. Девочка как раз дочитала до этой же части статьи, и сейчас сидела, забравшись в кресло с ногами и мелко дрожала.
— Миа… — позвал я.
— Гарри… я… — девочка заикалась от бешенства и свтила на всю гостиную золотыми глазами, только неведомым чудом Темных богов удерживаясь от полного оборота. — А, к черту! — Миа вылезла из своего кресла, подошла ко мне, и решительно устроилась у меня на коленях. — Кто успел — тот и съел!
— Правильно, — подтвердил я, обнимая тонкую талию. — Я тебя первым поймал — значит ты — моя!
— Твоя… — выдохнула девочка, явственно успокаиваясь и расслабляясь.
В таком положении нас и застал стук в дверь.
Глава 62
Общение с Министерством
Северус Снейп вошел в дом Грейнджеров, сразу же оказавшись «под присмотром» десятка следящих и семь ударных заклятий. Не то, чтобы я действительно опасался какого-то финта ушами с его стороны, но… «Постоянная бдительность!»
Миа дернулась слезть с того места, где сидела, но я ее не отпустил, продолжая наслаждаться живым теплом.
— Мистер Поттер, мисс Грейнджер… — кивнул Северус, усаживаясь в то самое кресло, из которого поднялась Миа.
— Профессор Снейп… — кивнул я в ответ.
— Полагаю, вы уже прочитали свежие новости? — поинтересовался профессор.
— Разумеется, — ответил я.
— Думаю, нет необходимости спрашивать, какие именно эмоции вы испытали в связи с этой… писаниной, — Ужас подземелий меланхолично рассматривал потолок.
— Совершенно никакой. И я должен обратиться к регенту рода Поттер…
— Вы будете смеяться, мистер Поттер, — усмехнулся Снейп, — но Дамблдор с Вами согласен. Он сказал, что совершенно не возражает против мести этому писаке, если она не будет включать объявление родовой мести.
— Ни родственники ни потомки Джонотана Смайлза ничем не оскорбили ни меня ни мою невесту, — я удержал Миа, снова попытавшуюся вскочить с моих колен, — и потому я не вижу причин для объявления родовой мести. Если же они найдут такие причины — я совершенно не буду возражать.
— Хм… — профессор откинулся в кресле. — Временами тяжеловато помнить, что Вы — не Поттер… но вот такие мелочи в этом сильно помогают. Думаю, настоящий гриффиндорец настаивал бы на необходимости простить невинных… и не подумал о том, что желание продолжить конфликт может возникнуть «с той стороны»…
— Или же, честно и гордо вызвал бы на поединок сразу всех членов рода…
— И такое тоже возможно, — согласился зельевар. — Но Хедвиг явилась с просьбой о встрече раньше, чем вы могли получить «Ежедневный пророк», который тогда еще не вышел. О чем вы хотели со мной поговорить?
— Мы с Гермионой хотели бы зарегистрироваться в качестве анимагов.
— Вот как… — волосы, покрытые пленкой защитных заклятий тускло блеснули. — Не знаю, не знаю… Не уверен, что у вас получится.
— Но попробовать-то надо? Чтобы потом если возникнут вопросы — мы могли спрашивающего ткнуть носом в то, что «мы пытались».
— Не удивительно, что с таким зашкаливающим слизеринством ты так и не попал в дом Изумрудного мага, — улыбка на лице Ужаса подземелий смотрелась крайне неестественно. — Маскируешься?
— Конечно, — согласился я, зарываясь лицом в каштановые волосы.
— Хорошо. Собирайтесь и пойдем.
Родители Гермионы отправились в свою клинику как бы не сразу с самолета, так что нам пришлось оставить для них записку. Хедвиг в стоматологической клиние при толпе пациентов смотрелась бы не очень удачно. Мы с Миа быстренько переоделись и профессор зельеварения и регент рода Поттер аппарировал нас в Лондон.
Блуждание по Министерству продлилось не слишком долго… но вполне достаточно, чтобы мы успели запомнить по крайней мере входы в основные отделы, включая Отдел Тайн, куда Снеп завел нас, сделав вид, что заблудился.
Но вот, наконец, мы подошли к отделу регистрации и контроля анимагов и оборотней. Пожилой чиновник доблестно храпел в своем кресле, завернувшись в полосатую мантию удивительно знакомого фасона. В принципе, все было понятно: перед нами располагался очередной карьерист, желающий прогнуться перед министром, а потому — старательно копирующий его стиль.
— Господин Джозеф МакФаул? — обратился к принципиально похрапывающему чиновника Снейп.
— А?! Что? Как? — чиновник подпрыгнул в своем кресле и испуганно заозирался. — Приемные часы с…
— С девяти до двенадцати и с часа до пяти, — холодно зачитал Снейп информацию с таблички перед входом. — Сейчас тринадцать ноль пять.
— Да-да… я слушаю Вас, — чиновник окончательно проснулся.
— Молодые люди хотели бы зарегистрироваться в качестве анимагов, — голосом Снейпа, казалось, можно было получать жидкий гелий.
— ЧТО?! — вскрикнул регистратор. — Но это невозможно! Как взрослый, Вы должны понимать, что на магию такого уровня школьники неспособны!
— Как преподаватель, много лет посвятивший общению со школьниками, я могу сказать Вам, что именно школьники способны на все. Абсолютно на все, — смех в голосе Снейпа мог бы различить только демон, но никак не мелкий чиновник. — Даже на то, чего в принципе не может быть потому что не может быть никогда.
— И тем не менее, я не могу зарегестрировать в качестве анимагов детей, — чиновник откинулся в своем кресле.
— Мрряу?! — поинтересовался я, приняв облик мантикоры. Миа пришлось потесниться, встав около самого стола. Снейп же изначально занял стратегически выгодную позицию.
Впрочем, на чиновника это впечатления не произвело.
— Нда… Кто-то из взрослых озаботился создать для Вас весьма качественную иллюзию, господин…
— Поттер, — произнес я, склоняя львиную голову.
— Вот видите! — возликовал чиновник. — Я же говорил, что это иллюзия! Настоящая мантикора говорить не может!
Данный экземпляр был настолько подкован в магии, что не понял, что иллюзией были именно слова. Оставаться немым в облике мантикоры было бы слишком неудобно, и я давно уже изобрел способ преодоления этого неудобства.
— Иллюзия! — возмутилась Миа, и ее коготки пробороздили грубокие царапины в столешнице. Дерево не смогло оказать практически никакого сопротивления керамиту.
