alexz105 - Гарри Поттер и темный блеск

Гарольд все чаще замечал, что стандартные заклинания обоих ветвей магии выполнялись им не только невербально, но и вообще непонятно как. При выполнении магического действия в сознании просто появлялось желание, а не магическая формула. Движения палочкой теперь вообще не требовались и Гарри делал их больше для внутренней концентрации. А мощность заклятия зависела от внутреннего психологического напряжения.

Гарольд пробовал связать себе ноги магловскими веревками и освободиться, заложив руки за спину. Веревки упали, рассеченные «Секо», которое он не только не произносил, и о котором даже не думал: заклинание сработало от желания освободиться и в этот раз даже не прорезало ковра.

Гарольд признался себе, что если бы он встретил себя нынешнего месяца три–четыре назад, то однозначно решил бы, что это темный маг — и притом очень опасный. Значит, надо сохранять свои умения в тайне. Главное — пользоваться палочкой при любом свидетеле. Одной. Остальное не так подозрительно, а в ряде случаев вызывает у соратников уважение, гордость за своего предводителя, и, в конечном счете, укрепляет его авторитет.

Ну вот, опять, мать твою! Перед ним стоит в ожидании, вздрагивая от ночной прохлады, красивая девушка, а он, как шизик, прокачивает по мозгам свою гордыню. Придурок, ей–ей!

— Здравствуй Джинни, — мягко улыбнулся Гарольд. Джинни облегченно перевела дух. Когда она подошла к юноше, его взгляд бы остекленевшим и обращенным внутрь себя. Такого Поттера она слегка побаивалась и сразу вспоминала, как Гарольд выпускает боевое заклятие, которое сносит половину холма в окрестностях Поттер–мэнора…

— Здравствуй, Гарри… то есть, Гарольд. Извини, пока никак не привыкну.

— Мне и самому непривычно, но надо же хотя бы мысленно отделить себя от этого хогвартского Гарри.

— Ну да, мне так не привычно. То есть привычно, но я уже отвыкла, а теперь привыкнуть к тому, что ты привычный непривычно… — девушка запуталась в словах, сбилась и покраснела. Гарри весело рассмеялся и подхватил:

— Во–во, и мне непривычно, что когда я привычно начинаю хвалить Дамблдора, то мне себя привычного хочется с непривычки прилично приложить! А потом себя, привычного, постучать головой об стенку, что согласись, для него, то есть меня, будет непривычно!

Оба захохотали. В этот момент Гарольд почувствовал, что его усталость и напряжение потихоньку отступают.

— Ну как прогулка по Косому переулку?

— Нормально, если бы не занудство Рона. Он жутко бесился, когда мама покупала тебе новые учебники. Ведь ему самому достались в основном подержанные, а мне и вовсе отошли его. На них смотреть страшно — не то что в руки взять. Похоже, Рон закладывал страницы бутербродами с беконом и кусками омлета.

Они снова посмеялись. Потом Гарольд немного рассказал Джинни о кентаврах и их злобных двойниках. Правда, в своем рассказе он обошел некоторые моменты и наиболее душераздирающие подробности. Поведал он и о делах Люпина, и с юмором описал, как бывший оборотень строит замок, и заодно «строит» захваченных в плен Упиванцев с Долоховым во главе.

Потом вдруг Гарольд рассказал Джинни, что хочет подарить семейству Уизли домового эльфа и испытующее посмотрел на девушку. Челюсть Джинни проявила наклонность к самопроизвольному отваливанию:

— Гарольд, ты же знаешь финансовое положение нашей семьи. Это смешно — домовой эльф в бывшем свинарнике. Весь магический мир будет над нами потешаться. Это издевательство! Родители и братья тебя возненавидят.

— А ты? — мягко, но требовательно спросил Гарольд.

— А что, я? Я, как все… боже, что я несу! Я не могу тебя ненавидеть… то есть я не могу не думать о родителях… я их люблю….

Растерянность девушки будто подтолкнула Гарольда:

— А меня? — спросил юный маг тихо. Джинни растерялась окончательно. Она отступила, опустила взгляд, и когда с отчаяньем взглянула на Гарольда, то увидела на его лице печаль. На ее глаза навернулись слезы, а губы лишь беззвучно шевельнулись. Гарольд ощутил, что смятение девушки достигло предела и, наконец, решился. Он положил руки на девичьи плечи и привлек Джинни к себе.

Несколько мгновений она стояла, уткнувшись лицом в его грудь и бессильно закрыв глаза. Потом Гарольд, как по наитию, нежно провел рукой по ее к шее, ласково приподнял подбородок и накрыл неуверенно шевельнувшиеся губы девушки своими горячими и сухими губами….

Не думаю, что Гарольд и Джинни заметили, как быстро бежит время. Они стояли у окна, слегка касаясь друг друга. Рука юноши легко обнимала девушку за плечи. Разговаривали шепотом о разных пустяках, но им казалось, что они говорят об очень важных и серьезных вещах. Время от времени Гарольд прерывал разговор новым поцелуем, и тогда Джинни замирала в его руках, а он слышал взволнованный стук ее сердца.

На востоке вновь заалела светлая полоска, когда Гарольд опомнился и услышал в складках своей мантии негромкое шуршание вызова по Сквозному зеркалу.

— Меня вызывают, — прошептал он Джинни. Та кивнула и отошла на шаг. Счастье грело ее нежным белым пушистиком. Боясь расплакаться от переполнявших ее слез, она быстро повернулась и легко ступая, побежала к лестнице на первый этаж. Гарольд еле успел снять охранное заклинание, а то девушка непременно набила бы себе изрядную шишку на лбу.

Он вошел в свою комнату, достал из кармана зеркальце и минут десять разговаривал с Люпином, а затем с Хмури. Из–за сумбура в голове Гарольд не поставил Чары Оповещения, и поэтому не услышал, как к двери его комнаты кто–то подошел, постоял, подслушивая, а затем вернулся в свою комнату на первом этаже.

«Люмос», — огонек на конце палочки осветил перекошенное лицо Гермионы. Это она ходила на второй этаж, чтобы узнать, что там делала Джинни. Сейчас ее лицо, утратив привычное добродушие, источало злость. Она погрозила в стену комнаты Джинни кулаком с зажатой палочкой и прошипела:

— Ну, нет, подруга! Этого Гарри я тебе не отдам!!!

Вечером следующего дня Добби попросил связи с Гарольдом. После короткого разговора юный маг связался с Тонкс, и дал ей поручение немедленно доставить Нарциссу и Драко Малфоев в Блэк–мэнор, ни в коем случае не рассказывая о том, куда их переводят. Туда же Винки надо было переправить Люциуса. Гарольд предупредил Ремуса, что появится в Блэк–мэноре в полночь.

Без четверти двенадцать камин в Ритуальном зале Блэк–мэнора ярко вспыхнул и из него, пошатываясь, вышел Глава рода Малфоев — Люциус Малфой. За столом в зале сидели взволнованные Нарцисса и зеленоватый Драко.

Непреклонная Тонкс произвела аппарацию в Блэк–мэнор в пять приемов, так что непривычный к аппарированию Драко по пути заблевал большую часть Англии и весь восток Шотландии.

Увидев Малфоя–старшего, Нарцисса и Драко вскочили и тут же были водворены на место жесткими руками стражей замка, одетых в красные мантии с черной окантовкой. Видя, что Драко намерился вспылить, Люциус предупреждающе помотал головой.

— Нарцисса, Драко, сохраняйте хладнокровие. Мы в сильных руках, поэтому не осложняйте наше положение, — негромко, но убедительно сказал Люциус.

По лицу Нарциссы текли слезы, да и Драконыш смотрел на отца подозрительно влажными глазами.

— Не переживайте, — сказал глава рода Малфоев, — со мной все в порядке. Хотя клянусь Мерлином — не понимаю, как это возможно. Мне дали понять, что у нас есть шанс на сохранение наших жизней и нашего рода. Я, правда, не знаю, чем придется платить, но если бы потребовались наши жизни и наши средства, то это уже давно могли бы сделать.

Подчиняясь знаку стража, Люциус сел напротив своих близких. Он усмехнулся:

— Меня так посадили, видимо, чтобы я в процессе разговора или допроса мог наблюдать за вами, — проницательно заметил Малфой–старший и невесело усмехнулся.

— Вы правы, мистер Малфой, — сказала Тонкс, появляясь в дверях.

— Неужели здесь всем заправляют полукровки? — вздохнул Люциус.

— Чем моя кровь хуже крови того полукровки, которому вы лизали зад двадцать лет, сэр? — с откровенной насмешкой спросила метаморфиня. Волосы на ее голове медленно исчезли, лицо вытянулось и стало мертвенно бледным, нос провалился, а глаза полыхнули багровым пламенем. Малфои содрогнулись. Сходство с Темным Лордом было не столько физиономическое, сколько типологическое, но и этого с лихвой хватило, чтобы темноватые аристократы почувствовали почти неконтролируемый ужас.

— Не надо, — почти простонал Люциус, а его жену и сына просто заколотила крупная дрожь, — я беру свои слова обратно!

— Надеюсь, мистер Малфой, вам хватит благоразумия не повторять таких ошибок при Главе нашего союза, который буквально через считанные минуты будет решать вашу судьбу?

Люциус кивнул. Ему преподали урок, и гордость аристократа была уязвлена, но присущее его роду здравомыслие взяло верх над амбициями. К тому же, пропавшая с плеча Метка Темного Лорда недвусмысленно намекала на непостижимую мощь мага, в руки которого он попал. Тонкс медленно приняла свой привычный вид.