«Почему? Почему? Понравился, да?»
«Мне такие, как он, не нравятся», раздраженно сообщила я.
«Ню–ню. Ню–ню…»
«Оставь меня в покое!!!»
Наконец–то замолк… Так, я что–то совсем уже…
Вот мы и дошли до крыла. Я затащила Поттера туда, все так же держа за локоть, и стараясь не смотреть, что происходит у него с правой рукой.
— Так, что случилось? — к нам подбежала маленькая пухлая ведунья.
— Извините… мы были на уроке по Защите от темных сил и изучали пеплозмеев. То, что произошло с рукой…
— Какой кошмар! Мистер Поттер, идемте со мной.
В любой другой ситуации я бы развернулась и ушла, но сейчас чувство совести не позволяло это сделать. В конце концов, он из–за меня здесь.
Целительница оторвала рукав мантии. Теперь я увидела…
Рука вспухла и сильно покраснела. Кое–где была чернота и несколько волдырей.
Я отвернулась. Какой ужас…
Вскоре ко мне подошла целительница и шепнула, что близкие могут подойти. Я порозовела, но ничего не ответила, и направилась к Поттеру.
Он сидел и смотрел в стену напротив. Я тихо опустилась на край кровати.
— Ты как?
Поттер не ответил.
— Послушай… мне… мне правда плохо! Ведь это ты из–за меня здесь; из–за меня твоя рука…
Он оторвался от стенки и посмотрел на меня.
— Не надо распинаться. Я же знаю, что дальше будет. Скажешь, что тебе жаль и что ты не хотела, а потом уйдешь и расскажешь обо мне всякую ерунду, да?
Не знаю, с чем сравнить то, как я на него уставилась.
— Что ты такое говоришь? Мне жаль, я правда не хотела ничего такого и…
Я замолкла. Ненавижу свой язык! Ненавижу! Просто терпеть не могу!
— Ладно, я пойду…
Ой–й–й-й…
Поттер усмехнулся и снова принялся изучать стенку.
— С чего ты взял, что я буду говорить о тебе плохо, когда во всем этом целиком и полностью моя вина? — чуть ли не шепотом спросила я. — Я не виновата, что ты судишь людей по себе.
— Это я сужу людей по себе?
О, он снова удостоил меня взглядом. Какая честь!
— А кто по твоему? Разве не ты хотел подсунуть мне толстую книгу, которая бьет людей по голове? Разве не ты говорил, считая, что меня нет рядом, о том, какой у меня кошмарный характер? Разве не ты обсуждал с Блэком то, что никогда не извинишься!? А разве не ты шептался недавно в коридоре о том, что я опасна для вашего драгоценного друга!?
Я уже сорвалась на крик. Поттер ошарашенно смотрел на меня.
— Что, я опять знаю больше, чем мне позволено, да!? Я ведь всегда сую свой длинный нос в ваши личные дела, как же!!!
По щекам уже текли слезы, но я не обращала на них внимания. Как же глупо все вышло… Я пыталась заставить себя молчать, но горькое чувство обиды и постоянного отрицательного отношения ко мне не позволяло это сделать.
— Что же ты молчишь? Нечего сказать? А вот мой лексикон переполнен. И я тебе кое–что скажу: мне искренне жаль и ужасно плохо от того, что ты сюда попал. И я не специально уронила на тебя эту чертову корзину. Слышишь?! Я НЕ ХОТЕЛА ЭТОГО!
Поттер молча смотрел на меня.
— Да, ты мне не понравился. Да, ты не подарок. Но разве я вопила на каждом углу о том, каким тебя я считала? Кто–нибудь рассказал тебе, что я это делала? Нет? А сам ты это слышал? Нет!? Вот это да!
Я не понимала, почему я кричу на него. В конце концов, он ничего особенного не сказал, да и знакомы мы не так уж много, чтобы можно было так вопить. Я просто не могла ничего с собой поделать. Слова рвались наружу, как будто я их сдерживала, по крайней мере, год…
— Все?
Я чуть не захлебнулась. Он просто равнодушный, бесчувственный, гадкий, отвратительный, мерзкий и…
Так, стоп! Но это ведь произнес не Поттер.
Я медленно повернулась.
Глава 4 — Терзания и веселая прогулка
Передо мной стоял Блэк. Он, явно, сам не понял, как тут очутился и что он вообще что–то сейчас сказал. Мои брови медленно поползли вверх.
Не могу вам, к сожалению, сказать, сколько мы простояли в такой напряженной обстановке, но в конце концов у меня затекли ноги от неподвижности, и я, взяв сумку направилась к выходу. У самой двери я остановилась и бросила последний взгляд на Поттера и Блэка(кстати, почему тот не на уроке?).
— Я знаю одно — такие ожоги серьезны. И я никому бы…
Я замолчала, а закончила другое:
— Его быстро залечат. Думаю, уже сегодня ты сможешь выйти…
И я ушла, тихо закрыв за собой дверь.
Следующим уроком шла История магии. Мне снова пришлось сесть с Люпином, потому что свободных мест больше не было. Все на меня косились, прямо как вчера. Наверное потому, что вид был измученный. Но, как ни странно, после срыва мне стало намного легче…
Я бессмысленно весь урок строчила конспект, а когда прозвенел звонок, то с таким же отрешенным видом собрала вещи и вышла из кабинета.
Лили меня нагнала около теплиц, где должна была проходить Травология. Я прекрасно видела ее немного озабоченные взгляды, но была очень благодарна ей за то, что она ничего не спросила. Думаю, она слышала мои сладкие трели — путь от кабинета Защиты до кабинета Истории пролегает через больничное крыло.
— Итак, сегодня мы будем собирать гной бубонтюбера, — сообщила профессор.
Это не была Помона Стебль. Ее звали Джевана Кларк.
— Что собирать? — с отвращением переспросил Блэк.
— Гной, мистер Блэк, гной, — спокойно повторила профессор.
Надо же! Мы их проходили в прошлом… то есть, в девяносто четвертом году.
— Прежде всего вы все наденете перчатки.
Все надели перчатки. Профессор кивнула и продолжила:
— Будьте очень осторожны и постарайтесь не пролить ни капли. Мадам Викури будет очень рада целебному гною бубонтюбера…
Была также небольшая лекция о технике безопасности, но я до сих пор помнила слова Помоны Стебль. Вряд ли бубонтюбер изменился за двадцать лет, как вы считаете?
Профессор разделила нас по тройкам. Увидев меня, она ничего не сказала, но на ее лице появилась незаметная улыбка.
Ну что могу сказать… Я попала в группу с Лизой и Блэком. Что еще? Наверное то, что работу делала я одна: Лиза постоянно хихикала, болтала без умолку и не отходила от Блэка ни на шаг. Тому это, очевидно, здорово надоело, и он только улыбался, как полный, простите, идиот. Кажется, Лизе и этого было достаточно, но она не отстала.
Я вздохнула с облегчением, когда до теплиц донесся звонок. Я отдала профессору бутылочки, куда Я собирала гной бубонтюбера — собрала больше всех, кстати — и выскочила из теплиц. Следом за мной вылетела Лили, едва не сбив меня с ног. Попутно извинившись, она пыталась застегнуть на бегу сумку. Я робко поинтересовалась, к чему такая спешка, а она начала что–то бормотать нечленораздельное. Вдруг я увидела, что из теплицы вышел какой–то парень. Лили, очевидно, тоже каким–то невероятным образом его заметила и, забыв про сумку, понеслась со всех ног к замку, таща меня за руку за собой. Я думала, над тем как интересно видеть Лили рядом с тем, в кого она влюбилась, когда мы зашли в замок.
— Как его зовут? — полюбопытствовала я.
— Кого? — спросила Лили, тщетно пытаясь показать, что не понимает о ком идет речь.
— Того, от кого ты так шарахнулась.
Лили выглядела смущенной.
— Ну… Вообще, это Джек Хорнби.
Хорнби? А не Оливия–ли Хорнби дразнила Миртл «очкастой дурой»? Уж не о Оливии сыне идет речь?
— Ясно, — сказала я, прекрасно понимая, что мне понятно намного больше, чем я подала вид.
Лили решила сменить тему.
— Что там с Джеймсом?
Надо же, не одна я из девушек его могу по имени называть… Чтобы там не говорил внутренний голос.
— Ожог. Похоже, четвертой степени… — немного подавленно ответила я.
— Тебе не следует себя винить, — сказала Лили. — Ты его толком не знаешь и…
— Ты и сама прекрасно понимаешь, что даже если бы я его увидела впервые, чувство вины с меня бы никто не был вправе снять.
Я вздохнула.
Дальше уроки прошли спокойно. Вы, конечно, и сами прекрасно догадались об этой причине. Джеймс еще не вернулся из крыла, а мне бы хотелось, чтобы уже сегодня он был выписан. Чем больше он там проводил времени, тем хуже становилось мне.
Чувство вины не давало покоя все уроки. Ничего не могла с собой поделать. В конце концов, убеждала себя я, Дамблодор бы не принял на работу плохого целителя, а значит, что Джеймс вернется здоровый. Так или иначе, ему бы пришлось пропустить остальные уроки…как минимум.
Сколько я себя не убеждала, ничего не действовало. Поэтому было приятно отправиться в Общую гостиную Гриффиндора, сесть у камина и приняться за домашнюю работу. Я уже в предвкушении того, как напишу свою лабораторную по Травологии, назвала пароль Полной даме, зашла в гостиную и устроилась поближе к камину, подальше от остальных, как портрет снова открылся.
