уж если она совсем заканчивается, и маг при чародействе начинает тратить жизненные силы, то тут недалеко и до получения непоправимого ущерба энергетической оболочке, которые приводят к невозможности дальнейшего использования магии на немалый срок, а то и навсегда, или вообще к летальному исходу: пятьдесят на пятьдесят, как «повезет». Будучи магом от мозга до костей, Иллидан затруднялся с определением того, какое из этих двух последствий хуже, но по той же причине считал, что среди этих равных шансов он обязательно выцыганит у рока возможность на благополучный исход.
Зажатый в узкие временные рамки, пленник недолго прикидывал вероятные риски и, приложив немалое волевое усилие, перекрыл канал энергии, поступающей к нему от Источника. Едва он это сделал, как тут же почувствовал отток маны из энергетической оболочки. Теперь оставалось лишь подождать, когда заклинания Кенариуса опустошат его резерв, вытянув из него всю ману. Чары стазиса и блокировки магии недолго продержатся без подпитки и вскоре развеются или по крайней мере ослабнут. Блокировка канала позволяла избавиться от магических пут, а также закрывала лазейку для непрошенных гостей, что в свете текущей ситуации и стало основной причиной столь быстрого воплощения в жизнь этого опасного плана.
После выполнения первого пункта, Иллидан немедля приступил к осуществлению второго — начал распределять энергию по телу, «ныкая» ее, где только возможно, от жадных «усиков» охранной системы Кенариуса, опутывающих его ауру и выкачивающих из нее ману. Эльфу предстояло совершить небольшой подвиг — сохранить остатки маны до того момента, когда стазис, лишенный подпитки, ослабнет и не сможет больше его удерживать.
Принудительная откачка маны — штука сама по себе неприятная, особенно при практически опустевшем резерве, а попытка сопротивления этому процессу да при одновременном удержании блокировки, которой отдавался высший приоритет, и вовсе вызвала массу крайне болезненных ощущений. Он задергался, удерживаемый в воздухе, и, стиснув зубы, попытался подавить рвущиеся из горла стоны, поскольку привлекать внимание стражи раньше времени не входило в его намерения. Однако маг переоценил свои силы и одновременно с этим недооценил мастерство учителя: через час сопротивления все его запасы маны были подчищены под ноль, а попытки высосать из него несуществующую энергию причиняли куда больший вред энергоканалам, а соответственно и более ощутимую боль, чем он предполагал… Все силы пришлось бросить на удержание канала закрытым. По подземелью начали распространяться приглушенные расстоянием мужские крики.
Боль, нарушение конспирации и даже полная потеря маны были не столь критичны, как начавшееся разрушение энергетической составляющей тела пленника при полной неизменности состояния стазисного заклинания… Но другого выхода, кроме как идти до конца, у Иллидана уже не было.
Едва от темницы Предателя донесся подозрительный шум, как дежурящий поблизости эльф бросился в сторону источника звука. У искомой решетки он оказался одновременно со своим командиром. Майев получила предупреждение от сигнальных чар, установленных в камере Иллидана, о неполадках в работе комплекса заклинаний. Даже не обладая талантом узника по выявлению магии, Песне Теней хватило одного взгляда на выгнувшегося дугой хрипящего мужчину, чтобы составить мнение и принять решение.
— Позови Наю и всех, кто свободен — наш пленник пытается удрать! — отрывисто приказала девушка.
Подчиненный кивнул и опрометью кинулся обратно в коридор, а оттуда в караулку, куда в настоящий момент должны были стекаться наличествующая стража тюремного комплекса, поднятая по тревоге. Майев же сжала в кулаке побрякушку-артефакт, отправляя тревожное сообщение своему непосредственному начальству, и в этот момент свечение чар, опутывающих решетку камеры, погасло. Темница погрузилась во мрак, раздался шлепок рухнувшего наземь тела.
«Помнится, Кенариус говорил, что выбраться из его стазиса можно только лишившись безвозвратно всех магических сил, на что не пойдет ни один маг… Вот сейчас и проверим насколько он был прав».
Девушка отступила от решетки на пару шагов, ее правая рука опустилась на чакрам, а с раскрытой левой ладони слетело несколько магических светлячков…
---------//---------
«Я еще жив…» — осознал Иллидан, вырвавшись из цепких когтей полузабытья. Очнувшись на каменном полу, он поморщился и тихо выругался: хотя из него больше и не высасывали силу, но исковерканная энергетика и отсутствие в ней и капли маны давали о себе знать. Да еще и пресловутая жажда магии… Психологически удерживать закрытым канал связи с Источником становилось сложнее с каждой секундой — это как умирать от обезвоживания, утопая при этом в озере, наполненном прозрачной родниковой водой… отравленной, разумеется.
Опершись сначала на руки, он медленно поднялся, вернув телу вертикальное положение. Вокруг узника летали зеленые светлячки, озаряя его и помещение теплым светом, под повязкой, надетой на глаза узника, тускло тлели огоньки похожего цвета, в которых, впрочем, не было ни грамма тепла. Иллидан мельком огляделся, а потом уставился на тюремщицу, точнее на ее левую руку, в которой зарождалось какое-то заклинание, что-то прикидывая про себя.
— Без маны ты мне не соперник. Не подходи к решетке и не пострадаешь, — эльфийка сочла своим долгом предупредить узника, хотя будь тут кто-нибудь из ее близких или хороших знакомых, они бы обязательно заметили, что ей очень хотелось, чтобы он «подошел и пострадал».
Так вышло, что желания девушки полностью совпали с текущими планами Иллидана. Пленный охотник на демонов сделал два шага, приблизившись к решетке, и, взявшись за прутья, попытался их разогнуть. И хотя это было вполсилы и не всерьез, мускулы эльфа напряглись, и железо, лишенное защитных чар, начало медленно уступать физической мощи охотника на демонов. Майев не стала дожидаться, пока убийца ее брата выберется из клетки, и атаковала. С выставленной вперед ладони сорвался сгусток светло-зеленой энергии, в полете трансформировавшийся в каркас из силовых линий, похожий на небольшую птичку.
В зеленом свете бесстрастное лицо Иллидана исказилось в торжествующей усмешке, и он ухватил снаряд загоревшейся татуировками рукой и отпрянул от решетки, сжимая в кулаке трепещущий сгусток энергии. Не обращая внимания на стражницу, впавшую в легкий ступор, мужчина раздавил добычу и прислушался к внутреннему источнику, который голодным зверем набросился на несчастный конструкт.
— Маловато будет, — пробормотал себе под нос Иллидан. — Хотя… — окинул он придирчивым взглядом летающие вокруг огоньки. — Этого должно хватить.
Светлячков постигла судьба птички, и маг не стал терять время и, сконцентрировавшись, приступил к выполнению заключительной стадии побега. Огни, скрытые повязкой, совсем потухли, а татуировки на теле наоборот пыхнули силой, хорошо заметной в темной камере даже в видимом диапазоне. Фигура эльфа, замершего по центру узилища, подернулась дымкой, по которой периодически пробегала слабая рябь. Данное действие продолжалось на протяжении нескольких секунд, по истечении которых Иллидан внезапно кашлянул кровью, а
