— Прочитали? — спросил чиновник, заметив, что я закрыл книгу. — Распишитесь в убытии.
Я расписался. Зеркало молчало. Чиновник тоже. Я некоторое время сверлил взглядом упрямое стекло, затем в недоумении повернулся к столу:
— Ну и?..
— А волшебное слово? — развёл руки чиновник.
— Извините, — смутился я. — Большое спасибо! Приятно было познакомиться.
— Всего хорошего, — сказал он.
Киберпараллель
Когда я пришёл в себя, перед глазами у меня всё плыло и двоилось. Рук и ног я не чувствовал, в груди разливался леденящий холод. И я ничего не помнил! Как тот несчастный лётчик.
— Он перезагрузился! — раздался рядом голос с металлическим оттенком. — Мы успели!
Я присмотрелся. Мой двойник, почему-то до жути похожий на вышедшего из жестокого боя Терминатора, склонился надо мной, сверкая алыми фотоэлементами глаз.
— Что со мной случилось? — поинтересовался я.
— Маленькая неприятность по нашей вине, — признался двойник. — Просто не были готовы к твоему прибытию.
— Мы восьмиядерное зеркало поставили, а синхронизировать не успели, — пояснил девичий голос, обладательница которого была вне поля моего зрения. — А тут вдруг вы оцифровались — и черепушкой в реал. Знатно вас приложило. Мы думали, всё — накрылся ваш процессор.
— И что? Надеюсь, жить я буду?
— А куда ты денешься? — ухмыльнулся двойник. — Мы ведь тут тоже не на коленке собранные. Переписали твою личность в резервный накопитель. Так что некоторое время ты проведёшь вне своего бесценного тела.
— А где оно? — в ужасе спросил я.
— Слева от тебя лежит.
Я скосил глаза влево и отчётливо услышал, как в голове зажужжали какие-то шестерёнки. Моё тело лежало рядом и не дышало.
— Да ты не волнуйся. Наши нанохирурги — лучшие в мире. Если, конечно, верить тому, что говорят наши нанохирурги. Через полчаса будешь, как новенький.
— Понятно, — простонал я. — Это будущее?
— Для кого как, — уклончиво ответил терминатор. — Кому, может, и будущее, а для нас — отстойное настоящее. Ну, здравствуй, копия.
— И вам того же по тому же месту, — отозвался я. — А почему отстойное?
— Приличной работы в виртуале нет, — начал перечислять двойник-терминатор. — Приходится по десятому разу одни и те же серверы хакать. Надоело до троянов! Мне манипуляторы обновить бы не помешало, да рубаксов на счету меньше, чем антивирус наплакал. Где их взять, одному Гейтсу известно. Жена мультисиликоновый… э-э-э… интерфейс в прошлом году поставила, проценты до сих пор выплатить не можем. Дочура любимая шарнирную смазку от Диора заказала, негодница, а сколько она стоит, посмотреть забыла. Я уже не говорю про квартплату и налог на 3DDD-недвижимость. Cкрипим из последних сил.
— Всё? — спросил я. Неприятности эти меня не слишком впечатлили. Везде одно и то же.
— Если бы, — печально сказал двойник. — Самое неприятное, дружище, я напоследок оставил. Кибердума вчера Путина на второй столетний срок выбрала.
— Мама дорогая! — простонал я. — Зачем вы мне это сказали?
— Вот-вот, — похлопал меня по плечу железной дланью двойник. — Ты-то в свою параллель вернёшься, а нам здесь жить.
— Что-то меня смутные сомнения терзают насчёт того, что я вернусь, — сказал я. — А вдруг ваше восьмиядерное не захочет меня пропускать.
— Да куда оно денется! — отмахнулся двойник. — Ты давай, кулером понапрасну не скрипи и дефрагментацию на полную врубай. У меня дочура на этих зеркалах Касперского съела, она тебя живо домой вернёт. А мне, извини, на службу пора. Если опоздаю, шеф меня на пиксели порвёт. Всего!
Его глаза медленно угасли, он дёрнулся, перестал гудеть и застыл посреди комнаты, как манекен. Вот так вот они тут, значит, на службу ходят.
— Ну что, — деловито сказала киберкопия моей дочки. — Приступим?
Выглядела она потрясающе. Одни волосы, упругими металлическими пружинками торчащие во все стороны, чего стоили. Кукольная мордашка была украшена всевозможными разъёмами, в глазах то и дело пробегали разноцветные строчки рекламных объявлений.
— Так, — пропела она, распутывая пучок проводов и подключая их к тому, что двойник назвал резервным накопителем, а я ощущал, как свою голову. — Сейчас мы ваш пароль в три счёта восстановим.
— Пароль простой, — сказал я. — «Волшебник изумрудного города».
— Такой короткий? — ужаснулась она. — Да его же любой недоумок взломает!
— Вся сказка, — пояснил я. — Причём, в любых вариациях, желательно с непредсказуемым сюжетом.
— Это сильно, — признала она. — Но вы не волнуйтесь, сервак у нас мощный. Только я вот что спросить хотела: где в вашем теле вход?
— Нету, — признался я.
— Как же вы тогда инфу загружаете?
— На слух.
Она вытаращила глаза и недоверчиво позвенела ресницами:
— Глючите!
— Мамой клянусь!
— Ну, я не знаю… Это же у вас там не жизнь, это же доисторический отстой какой-то! А я-то думаю, с какого перепугу дадди неандертальские присоски вам на лоб приклеил? Всё, процесс пошёл, счастливо оцифроваться! А мне пора, у меня лекция вот-вот начнётся.
И она тоже застыла бездушным манекеном, закатив невидящие хорошенькие глазки в потолок. Только рубиновый огонёк мигал в мочке уха, показывая, что хозяйка вышла из тела не навсегда.
В моей (или не моей?) голове что-то щёлкнуло, перед глазами замелькало, и у меня возникло такое чувство, что мой мозг кто-то пролистывает, словно книгу. Это продолжалось целую вечность. Наконец, мелькание замедлилось, неживой голос сказал: «Видеофайл доступа сгенерирован», и я увидел:
«Маленькие человечки в голубых кафтанах и широкополых шляпах с бубенчиками шумной толпой окружили пожилую приятную женщину в жёлтых одеждах.
— Мы свободны! Мы свободны! Гингемы больше нет! — кричали они наперебой и обливались слезами счастья.
— Я очень рада за вас, — воскликнула волшебница, улыбаясь. — Ну, ведите же меня! Я хочу посмотреть на упавший домик.
Фургончик стоял неподалёку от входа в пещеру колдуньи. Он упал так удачно, что не повредил ни единого цветка, не сломал ни одной ветки на окружающих поляну фруктовых деревьях… Страшная Гингема оказалась его единственной жертвой. Её скрюченные ноги в чёрных башмаках торчали из-под фургончика мрачным напоминанием о том, что ничто в мире не вечно. Даже владычество злых волшебниц.
Жевуны испуганно притихли. Виллина тоже долго молчала, разглядывая фургончик.
— Клянусь своей волшебной книгой, я не хотела этого, — сказала она наконец. — Гингема сама уготовила себе такую страшную кончину. А я всего лишь не позволила свершиться ещё более страшной несправедливости.
— Не переживайте, Ваше волшебное величество! — выступил вперёд почтенный седой Жевун. — Вы всё сделали правильно. Мы всегда будем благодарны Вам за избавление от…
Перекосившаяся дверца фургончика вдруг скрипнула и приоткрылась. Все испуганно примолкли. Чёрный лохматый зверёк с трудом перевалился через порог и упал на траву. Мордочка его была окровавлена, сломанные лапки неловко подвернулись.
— Помогите, — чуть слышно проскулил зверёк. — Там… Элли.
* * *
Виллина металась по пещере, заламывая в отчаянии руки:
— Это я виновата! Девочка погибает из-за меня! Старая дура, почему я не подумала о том, что в фургончике может оказаться ребёнок? Почему книга не подсказала мне?… Почему?!!
Она с силой швырнула волшебную книгу на стол. Взметнулась пыль, летучие мыши испуганно запищали в углах, книга жалобно охнула.
— И что мне теперь делать? Как спасти девочку? Всего моего волшебства не достанет на то, чтобы срастить все её сломанные кости, чтобы избавить её от боли!.. О, как она страдает! И её отважный зверёк… Я не в силах исцелить даже его! Я ни на что не годная волшебница! Я бездарь!
Столпившиеся на поляне Жевуны обливались слезами, оплакивая умирающую девочку. Иногда они боязливо заглядывали в пещеру и вздрагивали, замечая скачущую по стенам тень волшебницы.
— Пить… — тихонько прошептала девочка, не открывая глаз.
Волшебница осторожно приподняла перебинтованную голову, поднесла к воспалённым губам чашу с водой. Когда девочка напилась, Виллина бросилась к столу и принялась лихорадочно листать книгу.
— Одно и то же! — вскричала она вскоре. — Всегда одно и то же! Проклятая книга, неужели ты не способна на большее? Неужели ты ещё не поняла, что девочка никогда не попадёт в Изумрудный город? Даже если она вдруг каким-то чудом выживет, она уже не сможет ходить! И всё из-за меня! Что же делать? Что делать?.. Это же невозможно оставить вот так! Если предсказание записано, оно должно исполниться, мне ли этого не знать. Но как?
И вновь волшебница принималась терзать книгу, в надежде отыскать спасительную подсказку:
— Элли вернётся в Канзас, если поможет… Самой бы ей кто-нибудь сейчас помог!.. Если поможет трём существам… Каким таким существам? Трусливому Льву, огородному пугалу и Железному Дровосеку? Ну надо же! Других существ в Голубой стране, разумеется, не нашлось! У всех всё хорошо, только этим чего-то не хватает! Что ж, придётся им, как видно, позабыть про свои заветные желания… Нет, ну ладно Лев. Это я ещё как-то могу понять. Но пугало и дровосек… Да ещё железный… Кстати, а почему он железный? Ну-ка, ну-ка…
Когда Виллина выскочила из пещеры, Жевуны в страхе попятились. Растрёпанная волшебница выглядела так, словно она вдруг превратилась в Гингему.
— Кузнеца ко мне, — приказала Виллина. — Срочно! Сию же минуту! Речь идёт о жизни и смерти!
* * *
Людоед терпеливо сидел в кустах на обочине. Он был голоден. Время тянулось невыносимо медленно. Солнце вскарабкалось в зенит, зацепилось на короткое время за вершины сосен, затем неторопливо покатилось вниз. Людоед ждал. Он точно знал, что ждёт не напрасно. Прилетевший от Бастинды ворон пообещал ему, что именно сегодня по дороге пройдёт вкусная девчонка. А повелительнице Фиолетовой страны в таких случаях можно было верить.
— Давненько я не пробовал человечины, — бормотал себе под нос Людоед. — Даже вкус её стал забывать. Не дело это. Неправильно это, ба-гар-ра!
В лесу уже начало смеркаться, когда до его слуха донеслись некие посторонние звуки. Сначала приглушённый металлический лязг, похожий на стук подков, затем добродушный смех. Людоед насторожился, шумно втянул воздух и припал к земле. Густые кусты орешника полностью скрывали его от посторонних взглядов.
Из-за поворота показались две странные фигуры. Неуклюжее чучело в изрядно потрёпанной одежде и высокий железный человек с большим ржавым топором на плече. При виде топора Людоед поёжился, ещё сильнее вжался в землю и затаил дыхание.
— И всё-таки, уважаемый Дровосек, мозги намного важнее, ведь сердце не умеет думать, — глубокомысленно рассуждало чучело, неловко переставляя слишком мягкие ноги в больших разношенных сапогах.
— Сердце важнее, — возражал железный человек, — Ему не нужно думать. Оно должно чувствовать и переживать.
— Нашли о чём спорить, — пробурчал Людоед, когда удивительная парочка удалилась на безопасное расстояние. — Мозги, сердце… И ещё печень с почками. Ух, как я голоден! Где же эта девчонка?
— Тотошка, не отставай! — прозвенел совсем рядом девичий голосок. — Хватит пугать этих бедных белок!
— Она! — довольно выдохнул Людоед.
Он уже раздвинул ветви орешника, он уже привстал и почти вывалился на дорогу, но вдруг замер на полпути, озадаченно вглядываясь в приближающуюся девочку.
Элли беззаботно стучала подошвами серебряных башмачков по жёлтым кирпичам, не подозревая о притаившемся в кустах злодее. Лёгкое платьице пламенело в лучах заходящего солнца, руки и ноги блестели отполированным до зеркального блеска металлом, ни пятнышка ржавчины не было на них, ни малейшей царапины. Тщательно смазанные суставы не скрипели, на умело выкованном кузнецом улыбчивом личике восторженно сияли большие изумрудные глаза.
Вслед за девочкой звенящим комочком катился на колёсиках маленький железный зверёк, похожий на заводную игрушку. Он то азартно облаивал любопытных белок, то бросался догонять перепуганного барсука, то вынюхивал что-то у обочины, забавно подрагивая пружинкой хвостика. У орехового куста он на секунду замер… Но тут же умчался, откликаясь звонким лаем на зов хозяйки.
Людоед вздохнул и отложил в сторону приготовленную было дубину.
— Не она, — прошептал он, глядя на уходящую Железную Фею. — Не она. Ну что ж, подожду ещё немного».
