— Мистер Снейп, — с губ рвались резкие слова, измученное сознание не хотело выбирать выражения, однако магичка не хотела, не могла, не имела права кричать на него. Не хотела причинять боль мальчику. Поэтому вздохнула и призвала на помощь всю свою выдержку. — Мистер Снейп, я купила вам вещи, потому что могу и хочу. Никто не заставит меня делать то, чего я не желаю и не принимаю. Деньги я потратила небольшие, не переживайте. Это мой вам подарок. И… примите его, не оскорбляйте меня недоверием.
Гарри отодвинула тарелку. Есть не хотелось. Сегодняшний кошмар был куда сильнее своих собратьев.
— Но у меня нечем вам отплатить. У подарка ведь нет повода!
У двери женщина обернулась.
— Подарки бывают и бесповодные, просто так. От чистого сердца.
Она ушла в свою комнату, легла на постель. Голова болела, наверное, мигрень разыгралась.
Снейп, профессор Северус Снейп. Мертвый, на грязном полу Визжащей хижины. Гарри прерывисто вздохнула. Разве такую судьбу заслужил этот человек, совершивший столько ошибок, но нашедший в себе силы исправить их?
Она не знала, сколько пролежала с закрытыми глазами, прогоняя мигрень, когда в дверь осторожно поскребся Северус. Гарри промычала что-то, издалека похожее на разрешение, но глаз не открыла. Край кровати прогнулся под легким весом мальчика.
— Декан, простите меня, — тихонько попросил Северус. — И… спасибо вам. Вы так много для меня делаете, что я не хотел становиться вам обузой. Мама говорила, что преподавателям платят мало, так что…
Гарри все же посмотрела на своего визави. Искусанные губы, покрасневшие глаза. И до чего успел додуматься, пока переминался с ноги на ногу за дверью, не решаясь войти? Что его выгонят прочь? Мерлин, какой же он еще ребенок, пусть и намного умнее и сообразительнее своих сверстников.
— Все хорошо, вы меня не обидели. Просто не забывайте, что я еще и Мастер Артефакторики, так что живу не на одну зарплату преподавателя. Не переживайте, — не удержалась от искушения, взлохматила волосы мальчика. Тонкие, гладкие, они проходили сквозь пальцы, как вода.
— Вам плохо? — озабоченно спросил Северус. — Вы ничего не съели за завтраком.
— Мигрень разыгралась.
— Я сварю вам зелье! — подскочил слизеринец. — Я видел рецепт, он легкий. Подождите немного.
И след простыл. Гарри со стоном, смешанным со смехом, упала обратно на подушки. Какая непосредственность!
Дни снова вошли в привычную колею, у них установилось собственное расписание. Новая одежда сделала Снейпа увереннее в себе, а ласковое обращение — чуточку смелее. Доброе слово и кошке приятно. Иногда Гарри замечала, как мальчик застывал под ее рукой, замирал, ожидая… чего? Побоев? От этого сжималось сердце. Он тянулся к ладони, как цветок к солнцу, сам того не замечая, стремясь продлить контакт. И Гарри с легкостью исполняла это его маленькое желание. Ей не сложно и, чего уж скрывать, приятно. Как и любой маленький ребенок, Снейп был очень тактильным. Но только для тех, кого пустил в свой внутренний круг.
Письма от товарищей и новых друзей к нему приходили все толще, они явно разрабатывали какие-то шуточки или фокусы, потому как Снейп стал брать книги определенной тематики.
А еще Гарри беспокоилась, что до сих пор от Эйлин нет ни слуху, ни духу. В то, что мать оставила ребенка и забыла, магичка не верила. Но и объяснить ее молчание как-то еще не могла. Она знала, что Северус переписывается с матерью, но та не говорила дату прибытия, вообще не упоминала подаренный порт-ключ. Гарри решила не вмешиваться, это их личные семейные дела, она и так взяла на себя слишком много. И соблюдала решение до определенного момента.
Пока не увидела утром Северуса, сидящего в кресле у потухшего камина. Плечики подрагивали, он склонился над мятым листком бумаги, пряди снова заслоняли лицо, а с крючковатого носа на буквы падали крупные капли, размазывая чернила.
— Мистер Снейп? — осторожно тронула его за плечо Гарри.
Мальчик поднял заплаканное, покрасневшее лицо.
— Д-декан, моя мама… она в больнице.
Мрачные серые, облупившиеся стены хосписа, дощатые, потрескавшиеся полы, бледные старики и старушки в потертых больничных халатах наводили тоску одним только своим видом. Казалось, аура смерти, болезни пропитала сам воздух в этом месте. В хосписы попадали те, кто не имел достаточно средств или медицинской страховки, чтобы лечиться в приличных больницах. Из бюджета выделялись средства, а сами пациенты выплачивали сумму, куда более меньшую, чем в любом другом месте.
Эйлин Снейп сидела на кровати, облокотившись на тощую, полупрозрачную подушку. Бинты обхватывали ее лоб, пересекая черные пряди, руки и часть грудины и скрывались в вырезе рубашки.
— Мама! — Северус бросился к женщине, обнял ее. Она слегка поморщилась от резкого столкновения, но ее боль выдал лишь резкий выдох. Эйлин прижала к себе сына, уткнулась губами в его макушку.
Гарри отвернулась, чтобы не мешать. Без своего привычного платья и обруча, в магловском деловом костюме, она ощущала себя практически голой. И хотя брошь с топазом должна была защитить ее от вторжения, обруч по-прежнему оставался мощнейшим из созданных ею артефактов.
— Профессор Певерелл, спасибо, что заботитесь о Северусе, — Эйлин не отпускала от себя сына, усталыми, больными глазами смотрела на декана.
— Что случилось, миссис Снейп? — магичка опустилась на стул. — Как вы оказались в больнице?
— Северус, сынок, ты не мог бы выйти ненадолго? Принеси мне попить, — мягко попросила Эйлин.
Мальчик кивнул и выбежал, Гарри тут же поставила чары против любопытных ушей.
— Тобиас… — женщина мяла край одеяла, грязные, сальные пряди упали на лицо, подчеркивая желтоватый, болезненный цвет кожи.
Сама по себе выглядела Эйлин нездоровой: худая, даже тощая, с отчаявшимся, загнанным взглядом, потрескавшимися губами. Некогда не красивая, но яркая ведьма превратилась в какое-то огородное пугало. Именно такими и изображают колдуний на Хэллоуин.
Она перевела дыхание.
— Моему мужу не слишком понравилось, что Северус остался… в магическом мире, с учителем из школы. Он планировал… избавить его от колдовства этим летом. Ему не нравилось, что я… я получаю письма, тем более таким… заметным способом. И он…
— Он избил вас, сломал руку и несколько ребер, — Гарри набросила Диагностирующие чары. — Так и есть. Знаете, в Мунго с этим справились бы за считанные минуты, вам не пришлось бы мучиться.
— Тобиас возражает против того, чтобы мы общались с магами, — почти заученно, и лишь губы подрагивали. От боли, не только физической.
— Вы ведьма, ваш сын — волшебник. Вам никуда не деться от магии, она всегда будет окружать вас. Эйлин, почему… — Гарри знала, что лезет не в свое дело, но не могла позволить Северусу остаться без матери. — Почему вы не бросите его? Если не развод, то хотя бы поезжайте куда-нибудь, поселитесь в другом месте. У вас же талант к Зельям.
Эйлин замотала головой. И заплакала. Надрывно, без всхлипов, с тоненьким скулежом раненной собаки. Женщина уткнулась носом в ладони и завыла на одной ноте. И плакала, плакала, плакала. Слезы катились по щекам, капали с носа, она задыхалась. От отчаяния, пропитавшего каждый сантиметр ее палаты, от горя, от стыда. От вечного страха за жизнь Северуса.
— Я такая дура, профессор! — произнесла она сквозь всхлипы. — Надеялась сбежать от диктатуры отца. А Тобиас так красиво ухаживал, был таким необычным, галантным. Не поверите, он читал мне стихи, играл на гитаре! Мы вместе ходили гулять в парк. И я… я заключила с ним магический брак. Он смеялся, говорил про какие-то обряды друидов, глупые сказки, а когда узнал, что все это правда, то жутко разозлился. Я тогда уже была беременна Северусом и не хотела, чтобы мой сын родился бастардом, — она дрожала, обхватив себя руками за плечи. — Отец… отец сказал, что раз я не хочу быть частью рода, самым худшим наказанием для меня станет, если мой ребенок будет в него принят…. И я согласна, понимаете, согласна. Лишь бы Северусу было хорошо, лишь бы ничего не случилось с ним…. Мне страшно, Тобиас грозился убить моего мальчика….
С Эйлин случилась почти истерика. Гарри дала ей выпить Успокоительного зелья и незаметно бросила Сонные чары. Глаза женщины закрылись, и она обмякла на подушках. Волшебница тем временем сняла чары с двери, в комнату тут же ворвался Северус.
— Что с мамой, декан?
— Она очень устала, видимо, ей вкололи сильное обезболивающее, поэтому какое-то время она будет спать. Мы навестим ее завтра.
— Обещаете?
— Обещаю.
Северус молча взялся за руку Певерелл, и порт-ключ перенес их в особняк. Там мальчик сразу отправился к себе в комнату, даже не ужиная. Слишком потрясен. Он хорошо знал отца и понимал, кто виновен в состоянии матери. И ведь уже не в первый раз. Гарри вздохнула и бросила Сонные чары на всю комнату, раздался приглушенный ковром стук. Северус чуть-чуть не дошел до кровати, упал, беспомощно раскинув руки. Волшебница быстро переодела его в пижаму, сложила аккуратно вещи на стуле и укрыла одеялом, поправив тонкие, нежные волосы. У них с матерью все обязательно будет хорошо.
