Блек предусмотрительно принес на крышу столик и пару шезлонгов, на одном из которых он сейчас и устроился, укутавшись в шерстяное одеяло. Старый эльф подал господам фрукты и ликер. Последнему Лестранджу стало вдруг необыкновенно спокойно и уютно, словно в одно мгновение старое запущенное поместье, осветилось потусторонним сиянием и ожило после долгой спячки.
«А если потемнеет все кругом,
И молния сверкнет, и грянет гром -» - продолжал хрипеть граммофон.
- Эту пластинку подарила Белле и Рудольфусу на свадьбу бабка Мелания. Помнишь ее? Пухленькая такая…
- Она умерла в девяносто втором, - грустно улыбнулся Регулус. - За месяц до Лукреции.
- Хм-м, - тяжело вздохнул мужчина. - Нас осталось так мало. Я имею ввиду чистокровных. Эта война унесла слишком многих.
«Того же, кто в тебе души не чает,
В глазу твоем соринка омрачает»
- Эта война вскоре закончится, - серьезно ответил Блек, заглядывая в глаза собеседнику. - Снова родятся дети, у них тоже будут дети. Чистокровные семьи разрастутся вновь. Будут тетушки и дядюшки, бабушки и дедушки, троюродные кузины и жены братьев двоюродных кузенов.
Рабастан надменно фыркнул, но по губам его пробежала легкая усмешка.
- Не нужно думать о прошлом, - тяжело вздохнул Регулус. - Давай смотреть в будущее.
- И что же ты видишь в этом будущем? - насмешливо поинтересовался Лестрандж.
- Наверное, тебя? - храбро предположил его товарищ после минутной паузы.
Мужчины смотрели друг другу в глаза несколько секунд. Это было очень смелое заявление для Регулуса. И Рабастан знал, насколько тяжело оно ему далось. Это делало простую фразу еще более ценной.
- И это хорошо, - ответил Лестрандж.
В несколько широких шагов он преодолел расстояние от парапета к шезлонгу Регулуса и опустился около него на корточки. Медленно, но решительно он протянул руку и почти невесомо коснулся лица своего компаньона. Указательный палец прошелся по скуле, по виску и прочертил морщинки на лбу. Рабастан наклонился к лицу затаившего дыхание Блека и слегка поцеловал его в кончик носа. Регулус тихо засмеялся, обнял мужчину за шею и прижался лбом к его плечу.
- Хочешь подождать, пока война закончится? - ехидно поинтересовался он.
- Нет. Я подожду, пока Александр отправится домой, - фыркнул Рабастан.
Только что поднявшийся на крышу Монтгомери недоуменно вскинул брови, переводя взгляд с Блека на Лестранджа.
Иногда, поздними вечерами, закончив работу, Северус доставал из шкафчика хитроумно изогнутую колбу, в которой держал маггловский ирландский виски, наливал себе в бокал строго отмеренную порцию и, устроившись в старом кресле, доставшемся ему от дедушки, предавался размышлениям и воспоминаниям. Само виски он не пил. Просто грел хрупкий сосуд в руках, изредка наслаждаясь запахом.
Одиночество. Для некоторых это проклятие, для других - благо. Северус определял его где-то посередине. Он умел наслаждаться пустой комнатой, холодной постелью, тишиной. Впрочем, Снейп порой был рад посидеть за чашечкой чая с хорошим собеседником. Проблема состояла в том, что под понятие «хороший собеседник» у зельевара подпадало не так уж много людей.
Не так давно основным собеседником Северуса являлся Дамблдор. Старик слишком много знал о своем бывшем ученике, и в то же время Снейпу удавалось кое-что скрывать. Их разговоры были интересной игрой, что заставляло мрачного профессора ждать их с нетерпением. За годы сотрудничества зельевар привязался к старику, хотя и не достаточно для того, что бы назвать его своим другом.
Порой, Северус мог поболтать со своими приятелями: Люциусом, Сириусом и Ремусом. Они были одного возраста и пережили отнюдь не простую жизнь. Так что кое в чем никто не мог понять Снейпа лучше, чем бывшие однокурсники.
В последнее время, профессор все чаще с удивлением ловил себя на мысли, что не прочь долго и обстоятельно поговорить с Поттером - младшим. Ему было очень любопытно узнать, как именно Гарри удалось собрать вокруг себя столь интересную компанию и подчинить Темного Лорда. А еще хотелось бы выяснить у юного интригана цель его действий. Впрочем, с куда большим энтузиазмом профессор обсудил бы все это с его родителями.
Идеальным для него собеседником, по мнению Снейпа, мог быть только один человек. Лили Эванс.
Снейп не был влюблен в Лили, что бы там не говорил Дамблдор. Она была его другом вот и все. Единственным настоящим другом. Человеком, с которым не делишь постель и не мечтаешь об этом, но получаешь удовольствие от прикосновений; с которым ссоришься, а бывает и дерешься, но, даже обижаясь, не раздумывая, рискнешь ради него жизнью; с которым уютно молчать и говорить. Улыбчивая, бойкая рыжая девчонка, ворвавшаяся в его жизнь бешенным тайфуном. Память о ней будет жить с ним вечно, никто не сможет заменить ее.
Лили Эванс любила зелья почти так же сильно, как и он. Северус помнил, как в детстве, еще до Хогвартса, они варили у него дома на кухне легкие составы в маминых котлах. Зелья юной наследницы Слизеринов всегда приятно пахли. Эти запахи почему-то особенно сильно интересовали ее. Возможно, сложись обстоятельства немного иначе, она могла бы стать знаменитым парфюмером.
Когда ей было пятнадцать, Лили стала встречаться с Люциусом. Северус никогда не чувствовал себя третьим лишним в их компании. Малфой делал это по велению отца и не питал к девушке особо нежных чувств, хотя и тщательно разыгрывал из себя влюбленного, возможно, постепенно Люциус и сам поверил в это. Зачем с блондином встречалась Эванс, долгое время было секретом для Снейпа. Он и на секунду не допускал, что она влюбилась в надменного аристократа, но не мог понять и ее выгоды. Лили никогда не выказывала стремления стать богатой уважаемой леди, скованной как цепями правилами приличий и традициями.
Новость о ссоре Лили и Люциуса стала не менее шокирующей, чем весть о том, что они начали встречаться. И пресса была в восторге, когда почти сразу после официального разрыва помолвки, девушка вышла замуж за Джеймса Поттера. Лили называли талантливой аферисткой, шантажисткой и множеством других нелестных прозвищ. Журналисты, происхождение которых оставляло желать лучшего, не могли понять, что заставляет аристократов увиваться за магглорожденной девицей, даже если она и довольно-таки талантливая ведьма. Все-таки о родословной Эвансов знало считанное количество людей, не спешивших оповещать об этом общественность.
Северус не мог понять, что нашла в этих избалованных маменькиных сынках Лили. Постепенно он сообразил, что брак с Люциусом дал бы ей и ее ребенку покровительство Темного Лорда. В те времена Волан-де-Морт был еще вполне здравомыслящ и достаточно сдержан. Но выйти замуж за Джеймса было просто сумасшествием! Это был прямой вызов Лорду. Когда зельевару говорили, что брак этих двоих заключен по любви, он просто мрачно ухмылялся. Северус понимал Лили лучше всех. Эванс ненавидела Поттера! И хотя с рождением Гарри ситуация в семье заметно изменилась, Снейп знал - между Лили и Джеймсом никогда не было таких сильных, всепоглощающих чувств, чтобы забыть другие обязательства и привязанности. Ведь Поттер был влюблен, хотя вряд ли кто-то кроме Лили знал об этом. Стоит только перечитать одно из старых писем Лили, которые мрачный профессор хранил на дальней полке своего бельевого шкафа.
Что же? Что могло заставить двух столь разных людей, которые к тому же весьма недружелюбно относились друг к другу, забыть разногласия, отказаться от выгодных союзов и возможной безопасности и пожениться? Снейп не понимал этого до сих пор. А ведь вполне может быть, что разгадку всех странностей последних месяцев стоит искать именно в этом поспешном бракосочетании.
В дверь покоев тихо постучали, вырывая Северуса из раздумий. Зельевар нахмурился: он не ждал гостей, а незваные посетители, часто приносят с собой неприятные сюрпризы. «Впрочем, - Снейп ухмыльнулся, - кажется, не такой уж это и неприятный гость».
С некоторых пор у него появился еще один весьма и весьма интересный собеседник. О нем нельзя было сказать друг или приятель, скорей противник. Разговоры с ним становились все больше похожи на игры с Дамблдором, разве что были на порядок опаснее, ибо Северус не очень хорошо понимал, что с ним сделают в том случае, если он проиграет.
- Не хотите ли сыграть в шахматы, коллега? - пропел Локонс, едва мрачный слизеринский декан открыл дверь.
- Заходите, Златопуст, - ответил Снейп.
Глаза нового профессора Чар насмешливо поблескивали из-под длинной светлой челки. И Северусу иногда казалось, что он давным-давно пропустил момент, когда за его спиной захлопнулась дверка мышеловки. Он уже попался в ловушку.
- Вам нравятся мои волосы, профессор Снейп? Вы так смотрите на них. Я купил новый шампунь.
В глубине души Антонин торжествующе хохотал, но внешне выдал только тонкую улыбку. Он знал, что Северус его подозревает, и понимал, что зельевар не пройдет мимо возможности разгадать сложную загадку. Пусть разгадывает, Долохову не жалко. В конце концов цель не в том, чтобы скрыть от этого обитателя подземелий правду об их делах и Ордене, а в том, чтобы соблазнить его. Вот это-то Снейпу знать необязательно.
