Жгучая ярость Вдовы вскипела с новой силой, стоило ей вновь увидеть кошмарного шарманщика этого дьявольского устройства и его работу над очередным пациентом, коей действительно оказалась Лена, скованная кандалами и усыпленная препаратами. На ее голове уже был надет шлем, а Менгеле педантично и самозабвенно готовился начать свое «представление».
- Ta l’heure est venue, «l’Ange de la Mort» [2]. – Проговорила Вдова торжественно, когда Менгеле обернулся на ее шаги и на полных губах расплылась голодная хищная усмешка, стоило заметить в черных глазах истинный ужас.
***
[1] Нет проблем, подруга.
[2] Пришел твой час, «Ангел Смерти».
========== Глава XIV. “La vengeance”, часть II. ==========
Во тьме они впервые друг друга услышали и во тьме же вновь сцепились словами. Во тьме чего-то глубокого, где сливались они оба и откуда брали свое начало, неспособные добраться туда, пока кто-то из них пребывал у власти над телом.
- Слабая. Недостойная.
- Да ты охренел.
- Все это время ты могла просто покончить раз и навсегда со всеми ими. Убить. Растерзать. Уничтожить.
- Вид невинного создания шел тебе лучше, псих!
- В чем смысл этой силы, если ты ею пренебрегаешь? Столько страданий, вынесенных впустую!
- Ты ничего не знаешь! Ты не человек, чтобы понять истинный смысл всего этого!
- Есть смысл в том, чтобы терпеть унижения, издевательства, пытки и боль? Ради чего?
- Я понимаю твой гнев и злобу, но иметь силу иногда недостаточно. Если бы я решала все вопросы той силой, что ты мне даруешь, я бы ничем не отличалась от Менгеле. Убей я его, меня убили бы саму.
- Так ты боишься смерти? Какая нелепица! Подобная трусость не оправдывается никак!
- Я не боюсь смерти. Я слишком люблю жизнь. Несмотря на все мучения и страдания, что нас заставили вынести, мы все также были рядом с Сомброй, Жнецом… Вдовой. Ты ведь подружился с Сомброй. Даже живя на привязи и с ошейником, она все равно была рядом с нами, как и другие. Жизнь не останавливается и продолжает идти, и я не хочу терять это. Не хочу платить своей жизнью за смерть такого, как Менгеле.
- Но он принес так много боли нам с тобой! Он унижал нас, мучал, пытал… Он заслуживает смерти!
- Заслуживает. Так, как никто другой. Но его смерть - это наша с тобой смерть. Прошу тебя… Смирись. Ты злишься и тебе больно и обидно за все то, что мы пережили, но он еще получит по заслугам.
- Это лишь слова!
- Да, это лишь слова. Но только от тебя зависит – останется ли это лишь словами.Поверь мне. Я не хочу враждовать с тобой. Ведь ты совсем не такой. Яки…
- Я… мне было так больно! Боль… БОЛЬ!
- Я знаю. Знаю, Яки. Мне тоже было больно.
Настала тишина. Потом, картинка перед глазами как будто прояснилась.
- Ого.- Лену пробило на небольшой смешок, когда она увидела своего сожителя перед собой.
Место их встречи, если это можно было так назвать, являло из себя густую и непроглядную темноту. В которой они были единственными обитателями.
- Я был совсем один. Ты бросила меня. Почему ты не пришла ко мне, когда я звал тебя?
Яки был в точности таким же, как Лена. Что ж, удивительным это не было, верно? Наверняка, все, что видели перед собой Лена и Яки – было ничем иным, как какой-то визуальной проекцией их сознания.
- Я не специально, ты ведь знаешь. Но сейчас я здесь. И если ты позволишь мне, то я все исправлю. Я больше тебя не брошу. Просто позволь мне встать на свое место и не злись.
- Я не хотел. Я просто так злился!… мне было больно.
Лицо Яки, ничем не отличающееся от лица Лены, что стояла напротив него, исказилось в жалостливой гримасе, после чего, по щекам беспорядочно потекли слезы. Руки Лены инстинктивно легли на чужие (осознавалось причудливо) плечи, и ладони тут же ободряюще сжались, выражая этим свое сочувствие и некую заботу. Тот перестал плакать и сжал зубы, приподнимая зареванные глаза.
- Это нормально. Я не держу на тебя зла.
- Я говорил Сомбре плохие вещи… я навлек на нас все это.
- Яки, совершать ошибки - это вполне нормально. Главное – не отворачивайся от меня и просто поверь. Я хочу жить в мире с тобой. Ты – мое второе сердце. Мы умрем друг без друга.
Они посмотрели друг другу в глаза – абсолютно одинаковые и в то же время такие разные. Лене даже было чертовски интересно – как именно «Якорь» выглядел до того, как принял и вжился в облик ее самой. Увы, видимо, узнать это никогда не удастся. Главное сейчас было то, что между ними, кажется, настал некий покой. Равновесие. Понимание.
Но мгновением позже в глазах Яки отразилась растерянность и небольшой укор.
- Как ты могла терпеть все это? Как у тебя хватает сил прощать всех этих людей? Я жил в твоем теле, где не было моей силы. Ты слабая. Люди все такие слабые. Но ты все равно никогда не сдавалась. Все равно терпела унижения и боль. Как ты нашла в себе силы, если ты такая слабая? Ты была одна, без родителей; твои лучшие друзья предавали тебя;возлюбленные изменяли и обманывали. Я не смог выдержать даже малой доли того, что ты пережила и поддался желанию убить Менгеле. Ты же… не такая.
Лена лишь испустила смешок и невольно почесала затылок в некотором подобии задумчивости. В конце концов, не найдя каких-то разумных объяснений, Лена просто проговорила:
- Просто я такая, какая есть. Ты чужой в том мире, где живу я, а я безусловно лишняя в твоем мире. Да, ты прав, я не такая. И каждый на свете «не такой». Все уникальны и в то же время похожи. Как мы с тобой: имеем одинаковую внешность прямо сейчас, тогда как на самом деле это ведь совсем не так. Все это время я словно дремала и видела сон, не в силах проснуться. Сон о тебе и о том, как ты живешь в моем теле.
Яки потупил глаза вниз, издал некое подобие скулежа и всхлипа, в необъяснимом для него жесте беспомощности, уткнулся в плечо Лены. Как ребенок, ищущий успокоение и заботу. Получив от Лены поглаживание по спине и затылку, он судорожно выдохнул и завыл, окончательно уподобляясь образу дитя, что находился в руках матери.
- Ты помнишь историю - «Маленький Принц»?
- Угу…
- «Мы в ответе за тех, кого приручили», помнишь? Я за тебя в ответе, Яки. Я тебя не брошу. Мы всегда будем вместе. Друг без друга нас просто не станет. И я не знаю, услышим мы друг друга снова, но просто знай, что больше нас никто не обидит.
- Обещаешь?
- Обещаю.
***
Наверное, подобное чувство злого торжества и превосходства Вдова ощущала впервые. Оно растекалось по телу живительным теплом, заставляя ощущать уколы удовольствия каждой клеточкой своего существа. Француженка практически смеялась от восторга, но сдерживалась, все еще помня о том, что на месте, где когда-то восседала она сама, сейчас находилась Лена.
- Отключай. Живо. - Вдова говорила спокойно, но требовательно, безмолвно говоря этим, что стоит Менгеле воспротивиться, как его конец настанет раньше.
Пожилой врач мелко дрожал еще с тех пор, как он заслышал позади себя пробирающий голос. Когда же к его затылку прижалось острое лезвие какого-то предмета – сомневаться в том, что он в ловушке уже не приходилось. Кнопка тревоги была предусмотрительно кем-то отключена, и паникующий разум на остатках здравомыслия осознавал, что этому поспособствовала Сомбра. Чертово трио, стоящее поперек его глотки!
Он нервно дернулся, ощутив то, как острое лезвие царапнуло его затылок и приняв это за явное недовольство Вдовы, ему пришлось подчиниться. Дрожащими руками он прекратил весь еще не начавшийся процесс и выключил саму панель, пока шлем на голове Лены, в том числе и кандалы на кресле, со звучным гулом и щелчком не разомкнулись. Окстон оставалась без движений, все еще усыпленная препаратами и то, что она жива говорила лишь ее мерно вздымающая от дыхания грудь.
Вдова мрачно устремила взгляд к камерам, огоньки которых все еще горели фиолетовым цветом, и все-таки схватила практически несопротивляющегося врача за шкирку, толкая его в сторону одной из кушеток. Наивно считающий себя в безопасности, Менгеле не взял с собой чего-либо для самозащиты. Тем более, подобные вещи очень мешались в процессе тонкой работы. До старого доктора доходило вполне примитивное, но от этого не менее ужасающее осознание, что это его конец. Страх гулял по его жилам, но вместо криков и паники – его сковало оцепенение. Смертельное смирение, походящее в какой-то мере на транс.
