За последними колоннами, у задней стены возвышалась невероятных размеров статуя. Саша уже где–то видел эту длинную бороду, эти жуткие, диковатые черты лица, делавшие человека похожим на обезьяну, эту сутулость. Саша узнал Салазара Слизерина, такого, какой был изображен в «Истории Хогвартса», через страницу после легенды о Тайной Комнате. Фигура Слизерина была жутковатой, но было кое–что пострашнее: у босых ног Салазара лежала маленькая фигурка в черной мантии. Русые волосы были все в грязи и ужасно намокли, но девочку Саша узнал. Он видел ее. Определенно видел. Взгляд скользнул по нашивке на мантии: пятна грязи делали барсучка грустноватым, как будто он понимал, что грядет конец.
— Эй, — Саша присел возле девочки на корточки и подергал ее за плечо, — как тебя там? Селена? Синтия? Санта? Короче, поднимайся. Пошли! Тебя все уже обыскались.
— Она не поднимется, — прозвучал чей–то тихий голос у Саши за спиной. — И никуда уже не пойдет.
Александр поднялся на ноги и уставился на высокого темноволосого молодого человека, стоявшего у ближайшей колонны. На миг показалось, что его фигура мерцает и расплывается, но Саша списал это на недостаточность освещения.
— А ты кто такой? И почему она не поднимется? — недоуменно спросил он, глядя на незнакомца.
— Том Риддл, — коротко представился тот, и Саша опешил.
— Быть того не может. Ты учился в Хогвартсе пятьдесят лет назад! Сейчас тебе должно быть под семьдесят и выглядеть ты должен как, — он покосился на статую Слизерина, — не так молодо, в общем.
— Я воспоминание, — коротко ответил Риддл, и голос его высокомерием напоминал голос Малфоя. — Пятьдесят лет я был заключен в дневнике.
Риддл взглянул куда–то за Сашину спину, и Александр проследил за его взглядом. Дневник лежал возле этой девочки — Сесилии? Сабрины? — у подножия статуи. Та маленькая черная книжица, которую Саша обнаружил тогда в дамской комнате.
— Это как? — недоуменно спросил Александр, крепко сжимая палочку, отчего свет Люмоса стал еще ярче. Теперь было очевидно, что Риддл действительно не человек. Он был воспоминанием, призраком прошлого, но в то же время он не был похож на других призраков, обитавших в Хогвартсе. Те были жемчужно–белыми, а этот… Цвет кожи Риддла действительно был бы похож на цвет кожи любого другого человека, если бы не потустороннее свечение, исходившее от него.
— А ты — Гарри Поттер, — Риддл не спрашивал, скорее, утверждал, но Саша отчаянно замотал головой.
— Я? Нет, ты что? Я, — он замялся. — Алекс. Алекс Ньюмен, Рэйвенкло. Очень приятно. Точнее, было бы очень приятно, если бы ты мне помог вытащить отсюда эту Сару, Стефани или как ее там.
— Алекс? Правда? — Риддл странно ухмыльнулся. — С Рэйвенкло? Тогда почему на тебе гриффиндорская мантия?
Саша отвел глаза. Легенда была и впрямь не ахти какая, но ему нужно было потянуть время, отсрочить стычку с Василиском, понять, что за угрозу несет в себе Риддл, придумать, в конце концов, как привести в чувство Скарлетт, Селестину — как некстати он забыл имя однокурсницы — и выбраться вместе с ней из этой треклятой комнаты.
— И очки, и шрам, — проговорил тем временем Риддл. — Нет, Алекс, ты не Алекс. Ты — Гарри Поттер.
— А вариант падения на битое стекло в раннем детстве ты не рассматриваешь? — предложил Саша не слишком уверенным тоном.
— Это шрам от заклятия, пущенного в тебя Волдемортом, — протянул Риддл.
— Да и хрен бы с ним, с Волдемортом. Ладно, мы пошли, — Саша попробовал взвалить на плечи девчонку, но потерпел неудачу и чуть не свалился вместе с ней на пол. — Да очнешься ты или нет! — в сердцах воскликнул он, и Том Риддл, наблюдавший за этой картиной, рассмеялся.
— Она не очнется. Видишь ли, Гарри, чем слабее становится Сьюзен, тем сильнее становлюсь я.
— Сьюзен. Точно. Вот помнил же, что что–то в этом роде, — Саша поморщился, и тут до него дошел смысл сказанного. — Погоди–ка! Что значит: «Чем слабее она, тем…» Что ты хочешь этим сказать?
— Мой дневник, — губы Тома Риддла все еще были растянуты в неприятной ухмылке. — Глупышка Сьюзен писала в нем много месяцев, рассказывала о том, как интересно учиться в Хогвартсе, как много у нее друзей, что на Гриффиндоре учится великий Гарри Поттер, и выделиться на его фоне не сможет уже никто. Я стал ее другом. Я слушал ее рассказы и терпел, терпел, терпел хваленое Хаффлпаффское дружелюбие. Сьюзен хотела, чтобы я тоже рассказал о себе. И я рассказал.
Последняя фраза прозвучала зловеще, и Саша начал догадываться, что именно рассказы Риддла привели Сьюзен в Тайную Комнату.
— Я впитывал все переживания Сьюзен, я наливался ее радостями и горестями, я становился сильнее, пока не смог напитать ее саму своими секретами. Подтолкнуть ее.
— Подтолкнуть к чему? — Саша направил палочку на Риддла. — К Тайной Комнате? Вот, что не давало мне покоя. Еще зимой мы увидели почетную доску с твоим именем. Думали, ты спас школу, а ты просто подставил Хагрида!
— Скажи, что жалеешь этого идиота, и ту грязнокровку вместе с ним, — усмехнулся Риддл.
Саша поморщился. Конечно, он не мог назвать Хагрида своим другом. Он вообще никого в этом мире не считал своим другом, но и закрывать глаза на подобную несправедливость не мог.
— В какой–то момент Сьюзен стала сопротивляться, — продолжил Том, — и решила выбросить дневник. Но побороть это очень сложно. Легче сдаться. И она сдалась. Впрочем, какое–то время я не мог продолжать великое дело Слизерина ее руками.
— Ограничение передвижений, — сообразил Саша. — Жаль, что директор так поздно сообразил ввести эти меры.
— Но и дело Слизерина потеряло для меня привлекательность, — казалось, Риддл не слышит того, что говорит ему Саша, так он был увлечен своим собственным рассказом. — Как только я узнал о тебе.
— А что я? — Саша был удивлен, но палочку опускать не собирался. В голове набатом стучал голос Снейпа, напоминая о необходимости быть готовым к нападению.
— Сьюзен написала мне о том, что вся школа считает тебя Наследником Слизерина, сильнейшим темным магом. У меня появились к тебе вопросы, Гарри Поттер. Много вопросов.
Саша медленно кивнул, а ногти уже впились в ладонь, так сильно сжимала рука палочку. Хотя ни одного заклятия против призраков, а уж тем более — воспоминаний, Саша не знал, он был готов к тому, что в любой момент может что–то произойти.
— Как же так вышло, Гарри Поттер, что ребенок, не имеющий особых сил и выдающихся способностей, смог одолеть величайшего волшебника всех времен и народов? Как ты спасся, получив лишь шрам, в то время как лорд Волдеморт сгинул?
— Это Волдеморт–то величайший? — фыркнул Саша. — Величайшие не заходят в дом без приглашения, не убивают безоружных и не нападают на беззащитных детей. Историю надо было читать. Про действительно великие сражения.
Лицо Тома исказила жуткая гримаса.
— И все равно, как? — повторил он. — Как ты победил Волдеморта?
— Дался тебе этот Волдеморт! — Саша чуть не сплюнул на пол. — И вообще, некогда мне с тобой базар–вокзал разводить.
Саша наконец сообразил, что делать, и прицелился палочкой в обморочную Сьюзен.
— Вингардиум Левиоса, — тело девочки воспарило над полом и Саша свободной левой рукой махнул Тому. — Ариведерчи, Том. Мы пошли.
Саша бодро зашагал к выходу из комнаты, левитируя перед собой Сьюзен.
— Выберемся отсюда, отправлю тебя в больничное крыло, — бормотал Саша. — Пару дней под присмотром у мадам Помфри — и будешь как новенькая.
— Не будет, Поттер! — окликнул его Риддл. — Душа Сьюзен уже связана с дневником. Она слабеет с каждой минутой, отдавая ему — то есть, мне — свои силы. Она умрет, а я обрету тело. Я закончу то, что начал Волдеморт.
— Ну при чем тут Волдеморт! — взвыл Саша, осторожно опуская Сьюзен на пол, под стеночку. — Он был после тебя.
— Он был до меня и после меня. Он был мною. Я — это Он, — Том достал из кармана волшебную палочку, судя по всему, принадлежавшую Сьюзен, и принялся чертить в воздухе буквы.
Том Марволо Риддл.
Саша ошарашено смотрел на то, как по велению палочки буквы перестраиваются, образуя до боли знакомое имя.
Лорд Волдеморт.
Одновременно с буквами, сложившимися в слова, у Саши в голове сложилась картинка. Окончательно и бесповоротно. Риддл рассказывал о том, что в его жилах течет кровь Слизерина, а Саша не слушал. Он напряженно размышлял, и из этих размышлений его вырвала лишь последняя фраза Тома.
— И мое имя будут бояться произносить, потому что я стану самым великим волшебником в мире!
— Не боится тебя никто, — ляпнул Саша первое, что пришло ему в голову. — Смотри: Волдеморт, Волдеморт, Волдеморт. Я не боюсь! Я ни капельки не боюсь. И никто не боится. Тебя нет. Не существует. Ты растворился в ту ночь, когда мы с тобой встретились впервые, потом ты исчез в прошлом году. Маленькая черная тень — вот чем ты стал. Только и способен, что паразитировать на других: сначала на голове у Квиррела, теперь вот к Сьюзен в голову влез.
