Еще больше лорду не понравилось то, что наследник с честью прошел испытание. Его факультатив пользовался успехом, даже те дети, кто получил соответствующее воспитание в своих семьях, не поленились прийти. Получить опыт самого изворотливого студента — дорогого стоило.
Это раздражало лорда, если не сказать больше. Все его планы рушились прямо на глазах, наследник отказывался подчиняться, ему было гарантировано место в Академии. Значит, он еще несколько лет будет отсутствовать в Англии. И таким образом недоступным остается семейство Блэк, без помолвки Люциуса они всего лишь деловые партнеры. И Абраксас не мог воздействовать на них, не имея под рукой аргумента в виде сына.
Гарри не знала, чем все это закончится. И могла лишь надеяться, что пострадать должна будет только она одна.
Это случилось в конце ноября. Осень в этом году пришла морозная, сковала тонкой коркой льда землю, лужи превратила в хрупкие зеркала. А следом выпал снег — тонкий, легкий, прозрачный, земля сквозь него мрачно темнела, но он уже не таял.
Гарри вырвалась на выходные домой, чтобы провести время с Гиппократом, который так же освободился от дежурства. С воплем "Для чего мне тогда нужны интерны?" он предложил женщине устроить домашние посиделки, заблокировав камин и закрыв дом от сов и экстренных вызовов. В конце концов, он не единственный талантливый целитель в Мунго.
Гарри с радостью согласилась. Временами, если не очень часто, ей не хватало такого вот обыденного быта, домашних ужинов только с одним человеком, наедине, теплых улыбок, многозначительных взглядов и страстных, сладких поцелуев.
На один день Гораций согласился присмотреть за своим бывшим факультетом, впрочем, Певерелл не сомневалась, что ее змейки ничего не вытворят. Люциус Малфой слишком благодарен за успешно пройденную проверку. Не столько общую, сколько его, личную.
Она приготовила ужин и весело рассказывала, какие нелепые случайности произошли с мисс Долорес Амбридж во время короткой инспекции Хогвартса. Да, будущие Мародеры могли дать сто очков вперед близнецам Уизли. Трогать сиятельного лорда Малфоя они не рискнули, а вот на розовой проверяющей отыгрались сполна. Женщина никому не понравилась: слишком самоуверенная, не сомневается в своей безнаказанности, в то время, как это далеко не так. И не видит сего факта, хотя он лежит буквально у нее перед носом. Так что слизеринские змейки оказали Амбридж большую услугу. Так бы она до конца жизни не сомневалась, что Министерство постоит за нее, защитит. Несчастные случаи открыли ей глаза на горькую правду: никто ее защищать не собирается, она еще не доросла до того уровня, когда заинтересует вышестоящих. Ни на одно ее письмо-жалобу не пришло ответа. Как и предполагала Гарри, они затерялись где-то на инстанциях.
На нее нападали докси, странным образом оказавшиеся в коридоре, когда проверяющая там прогуливалась, в теплицах ее чуть не задушила жгучая антенница, потом оказалось, что розовый костюм был обработан привлекательным для этого растения веществом. Пивз, буквально поселившийся у нее в покоях, сопровождающий ее повсюду. И Гарри оставалось только догадываться, как Джеймс умудрился договориться с вредным полтергейстом.
Что самое главное, ни одного студента нельзя было заподозрить. Амбридж подняла всю обширную картотеку нарушителей, однако у всех находилось неопровержимое алиби на момент совершения "преступления". Директор смотрел на это сквозь пальцы, Долорес была всего лишь отвлекающим маневром, разменной фигурой в противостоянии директора и Попечительского совета, а точнее, Тома, который скрывался за фигурами аристократов.
Но на один день Гарри позволила себе не думать об этом и расслабиться.
Сигнал тревоги разбудил ее поздно ночью. Барьер вокруг дома оповещал, что кто-то пытается пробить его мощными темными заклинаниями, включая Непростительные.
— Гарри, что случилось? — Сметвик поднял лохматую со сна голову от подушки. Пусть выглядел он еще не до конца проснувшимся, пальцы уже сжимали волшебную палочку — привычка, выработавшаяся от внеурочных вызовов.
— На нас напали, — обыденном тоном сообщила Гарри, вставая с постели и накидывая теплый халат. — Прости, не хотела тебя будить. Спи.
— Издеваешься? — мужчина поднялся следом, и Гарри с внутренним трепетом отметила, как же он чертовски хорош. Ни грамма лишнего жира, но и нет выдающихся, как у качков будущего, мускулов. Всего в меру.
Они спустились на первый этаж, вышли во двор. За барьером стояли две фигуры в темных плащах, с накинутыми на голову капюшонами. И жутко белели в темноте продолговатые маски с черными провалами глаз. Заклятия срывались с их палочек подобно молниям, освещали прозрачную преграду, не поддающуюся их усилиям.
Гарри не злилась, нет. Просто представила, что следующей жертвой может стать Гиппократ. В его квартире нет защиты, созданной при помощи Источника и некромантии, подпитанной кровными ритуалами. Мерлин, да у него никакой защиты нет, кроме стандартных чар. И пусть он чистокровный, разве это остановит Тома? Ведьма сжала кулаки. Если он сейчас не получит Певерелл, то может прийти за ее мужчиной.
Кто может гарантировать, что следующим не станут Эйлин и Северус или Поттеры? Никто. И Гарри ничего не могла с этим поделать. Не существовало больше связи с Волдемортом, по которой она могла бы отследить его. А сам волшебник талантливо прятался, предпочитая обстряпывать делишки чужими руками. Она не сумеет найти его, вычислить.
Но запросто может послать подарочек.
И раскрыть себя перед Гиппократом.
Стараясь не думать о реакции мужчины на свою подлинную силу, вернее, на ее направленность, Гарри вздохнула и вышла за барьер. Крепкие пальцы соскользнули с запястья, обожженные вспыхнувшей магией.
Полыхнули в ночи проклятия и разбились о выставленный щит. А в следующий момент оба мага упали замертво, пораженные темным проклятием в самое сердце. У Гарри было достаточно времени, чтобы сплести его.
Гарри шептала заклинания, короткие росчерки рун рождались от кончика ее палочки. Трупы магов зашевелились, как куклы, неловко, еще не до конца понимая, как управлять ставшими тяжелыми руками и ногами. Гарри специально создала зомби третьего уровня — достаточно высокого, чтобы душа внутри понимала, что происходит. И сейчас женщина видела ужас осознания своего положения. Пленников в клетке собственного тела, полностью послушных воле темного мага. Певерелл отдала приказ, и они растворились в ночи, терзаемые тем, что им повелели.
А Гарри развернулась к Сметвику, подняла голову. Она никогда не опускала глаз перед опасностью, встречала ее лицом к лицу. Как и любую реакцию. Внутри все сжималось от боли, от осознания грядущей потери. И когда она успела так привязаться к нему? Как к другу? Как к мужчине? Даже самые толерантные маги ненавидят некромантов, вплоть до убийства и сдачи властям. И не известно еще, что лучше.
— Да, я некромант, — с вызовом произнесла она, только голос сел и звучал глухо, надломленно.
Гиппократ моргнул.
— Самый темный из всех темных магов, — с кривой усмешкой продолжала Гарри. — Я могу поднимать кладбища, бросать их в атаку, если пожелаю. И я убила этих мужчин, а затем подняла. И приказала им отправляться к их господину. Пусть я не могу вычислить его местоположение, они найдут обязательно. Пусть не сегодня, не сейчас, они не будут знать покоя, пока не окажутся рядом с ним. А затем… будут убивать, каждого, кто носит его метку. Пока не доберутся до него. Будут рвать плоть зубами и ногтями, так как магии я им не оставила. И при этом — сознавать, что убивают своих соратников. И пусть их тела еще не остыли, они уже нежить, а раны, нанесенные нежитью, плохо поддаются лечению. Пожалуй, только Черный Целитель и может позаботиться о них толком. В Англии так уж точно. И все это приказала им я. Знаешь, о чем я жалею? Не могу проследить за ними. Механизм Метки не изучен до конца, он может вызвать по ней, а отследить перемещение не сможет никто. Но больше я не жалею ни о чем. И горжусь тем, кто я есть.
Гарри выдохнула, развернулась и ушла в дом. Перед глазами все плыло, она добралась лишь до кухни, где вцепилась в деревянный стол, желая утихомирить жгучую боль в груди. Рон, Рон так же отвернулся от нее, когда… когда узнал, кто она есть. И Гарри пришлось стирать память своему лучшему другу, потому как тот предложил избавиться от магии совсем. Потому что тот сказал, что она обязательно станет новым Темным Лордом, тем более у них и связь была половину жизни. Рука Гарри не дрожала, когда она применяла Обливиэйт. Но сейчас… сейчас она не может пошевелиться, дыхание с трудом вырывается из груди.
И теплые, обжигающе теплые, губы на шее стали для нее полной неожиданностью. Гиппократ прижался со спины к облокотившейся о стол волшебнице, положил собственную палочку рядом с ее рукой. Полное доверие. Он видел, как она убивает без малейшего лишнего движения, и тем не менее сам отдал единственное оружие.
