— У этого съедет, как же, — буркнул Элрохир. — У него еще арнорская закалка. Он нам немало рассказывал о тамошних наставлениях. «Если проснулся в трактире и кругом бегают твари размером от назгула до собаки — хватай в руку меч и кричи: «Стража, стража!» Если меньше псины — то просто проспись. А если пришел Глаурунг… ну, помолись Эру, глядишь, после смерти зачтется».
— Тот, кто сказал это все, — мудрый смертный, — оценил Властелин. — Жаль, что, наверное, помер уже. А насчет перебора с курением синего мака у него в наставлениях что-нибудь было? А то если судить по стихам, наши орки распробовали его уникальные свойства.
— У Арагорна спроси, — посоветовали близнецы. — Хотя синие маки — это же новодел, но курс по грибам наставник молодежи читал. Впрочем, там скорее было про то, какие из них можно кинуть в котелок в качестве приправы без последствий для себя и спутников.
— А и спрошу. Если меня будут искать, отвечайте, что я улетел на переговоры с соседями на Амон Ллау. В мое отсутствие, пожалуйста, присматривайте за подопечными, пока Маглор не вернется. Пусть дальше работают над скульптурной группой на выезде из долины. Да, проект я видел. Пусть имеют в виду, что на приличном корсарском корабле, по крайней мере, две мачты, и я не приказывал использовать прекрасную пленницу в качестве носовой фигуры. Да-да, нечуткий Темный Властелин опять наступил на горло дивной песне очередного юного дарования. Прием жалоб по пятницам с четырех до шести, в очередь, балрожьи дети, в очередь.
Настоящее время, Амон Ллау
Холм Амон Ллау, или Место слушания, был близнецом злополучного Амон Хела, где Братство потеряло Боромира. Холм так же был увенчан старинной нуменорской постройкой, сильно пострадавшей от времени. Посреди полуобвалившихся стен зеленела лужайка, на которой Гимли расстелил скатерть и начал сноровисто раскладывать провизию. Леголас стоял поодаль, внимательно осматривая открывшуюся перед ним панораму. Он глядел на восток и хмурился. К нему подошел улыбающийся Арагорн, положил эльфу руку на плечо.
— Как в добрые старые времена, — улыбнулся Бродяжник. — Но в этот раз нам ничего не угрожает, зуб даю.
— Похоже, зубов ты недосчитаешься. Смотри, Арагорн, к нам приближается всадник на летающей твари! — воскликнул побледневший эльф.
— Твои глаза зорче моих, — ответил ему Следопыт. — Но не советую, друг мой, хвататься за лук. Гимли, отложи свой топор, лучше вооружись штопором.
— Лучше я упаду на собственный нож! — воскликнул эльф, и не подумав убрать лук и стрелы, хотя применять это оружие против Девятки было бессмысленно. — Это же назгул на летающем коне!
— Падай, нож очень красиво пройдет через надпись «Я тоже ничего не понимаю!» на твоей тунике, — парировал гном.
— Это не назгул. Уверяю вас, нам совершенно ничего не угрожает! — успокоил всех Арагорн.
Крылатая тень закрыла солнце, и через мгновение на обломке стены уже сидел рослый детина в черном плаще верхом на птеродактиле. Его крылатый конь косил лиловым глазом на разложенную на белой скатерти колбаску и жутко орал.
— Государь Элессар, приветствую вас и ваших друзей! — Голос у новоприбывшего был что надо: при всей своей мелодичности он без труда перекрыл немелодичные вопли летающего кошмара. Незнакомец бодро соскочил со своего скакуна, бросив ему печеньку. Лицо его скрывал низко надвинутый капюшон, но, судя по легкости передвижения, он не был ни человеком, ни орком.
— Кто ты такой и почему кормишь эту мерзкую тварь эльфийскими лембасами? — гневно ответил лихолесский принц, держа его на прицеле своего верного лука.
— Я кормлю своего любимца вкусняшками, чтобы тебе, любезный принц, в следующие полчаса было хоть что-то слышно.
Тварь и вправду заткнулась, сложила крылья и прикрыла хищные глаза прозрачными перепонками.
— Что же касается твоего первого вопроса, — сверкнул глазами пришелец, — то это я теперь правлю орками. А насчет моей личности… я загадаю загадку твоему другу. — Подойдя поближе к Арагорну, Повелитель Мордора коротко склонил голову и произнес:
— Приветствую тебя, государь Гондора. У меня когда-то была крепость, которую называли, как вашу столицу.
Арагорн невольно сделал шаг назад: такие неизвестные он в свое уравнение не включал.
— А потом ее знали как Тол-ин-Гаурхот, — пробурчал Гимли. — Я помню историю Первой Эпохи и то, как Саурон захватил крепость короля Ородрета.
— Ты прав, уважаемый гном: Минас-Тиритом, Крепостью Стражи на реке Сирион, какое-то время управлял Ородрет. Но построил ее я.
Пришелец снял с себя капюшон. Большое облако с серебристой каймой наконец-то прошло мимо, и выглянувшее солнце позолотило рассыпавшиеся по плечам длинные волосы. Его глаза сияли светом Амана, который трудно было с чем-либо спутать. Леголас закинул за спину лук, затем сжал виски обеими руками, потом тряхнул головой и, наконец, радостно поклонился пришельцу. Следом за ним с неуверенной, но искренней улыбкой склонил голову Фарамир, младший сын правителя Денетора, а теперь и родня конунгов Рохиррим. Фарамир в молодости довольно много времени провел в гондорских архивах и знал историю не хуже гнома. А Арагорну и знать ничего было не нужно, хватило того, что златокудрый мордорский Властелин походил на Владычицу Лориена, как близкий родственник. В случае эльфов это мог быть и сын, и отец, и брат, но упоминание об Острове Волколаков сужало круг поиска. Сыновей у леди Галадриэль не водилось, ее отец не отправлялся в Исход, посетив Средиземье лишь один раз, во время Войны Гнева. Зато ассортимент всякого рода братьев у дорогой тещи был очень богат, и кто из них возвел Минас-Тирит в Первую Эпоху, Элессар точно не помнил. Судя по словам незнакомца, это был не Ородрет.
«Ладно, разберемся со временем», — решил Арагорн. Оставалось надеяться, что у нового родственника со стороны жены нрав был не настолько крут, как у леди Галадриэль, однажды в гневе пустившей самого Саурона до Мордора пешком. С другой стороны, с нею прекрасно можно было заключать военные союзы, интриговать против соседей, ближних и дальних, без необходимости что-то повторять дважды. Если это яблочко с той же яблони, судьба принесла ему вместо ожидаемого врага опытного союзника.
— Но почему орками правишь ты? — спросил Леголас.
Финроду столько раз задавали этот вопрос, что врать в ответ на него порядком поднадоело. Поэтому он ответил честно:
— Никто больше не согласился. Но это и к лучшему.
Новый Мордорский Властелин повернулся к Фарамиру и Арагорну.
— Благодаря этой счастливой случайности, если ее можно так назвать, Гондору не придется уничтожать целый народ для того, чтобы Средиземье перестало наконец лихорадить. Та самая неистовость орков, которая гнала их на стены Минас-Тирита, дает им шанс переломить свой Рок и вернуться на дорогу, по которой идут эльфы. Приношу извинения за длительную мистификацию, Арагорн. Поверь, это было сделано не из злого умысла, а для того, чтобы выиграть время. Я думал, что, принимая на себя бремя управления этой оравой, иду на компромисс. Как ни странно, я их даже полюбил и ни разу не пошел на сделку с совестью. Если выкроишь время, приезжай с инспекцией. У меня в Барад-Дуре отличная коллекция умбарских ковров.
— Я уверен, ваши ковры прекрасны, — с нарочито нейтральным выражением лица отбил подачу король Элессар, гадая, как бы узнать имя собеседника, не выставив себя неучем. — Если ты поклянешься, что мне не придется выпрыгивать в окно со второго этажа на ваши синие маки после очередной шуточки твоих подчиненных, а то я нынче нервный.
— Я, хвала Эру, не феаноринг, чтобы клясться направо и налево, но честное слово даю. Имей в виду: прыгнувший в эти цветы без полного костюма химзащиты рискует стать анатомическим пособием в кабинете Балрога Морийского, нашего специалиста по технике безопасности, — предупредил Повелитель Мордора. — Ожоги второй степени обширнее, чем на семидесяти процентах кожного покрова, уважаемый целитель, вряд ли способны победить даже твои чудесные руки в сочетании с ацеласом. Кстати, о траве: я хотел показать тебе последние эксперименты над мордорскими предсмертниками для зимнего букета в подарок валиэ Йаванне…
