— Как ты это делаешь? — не удержался от вопроса профессор, в смятении теребя лацкан своего камзола.
Старик снова расплылся в довольной улыбке:
— Это тоже мое изобретение! Совершенно замечательная вещь — я составил Великую Искусную Книгу, которая безошибочно помогает подбирать фрагменты. Я покажу тебе после Турнира!
* * *
Посол был прав в том, что «каждый может отлучиться по нужде». Искусник отсутствовал несколько часов, разрабатывая новое плетение и монтируя его на всех големов, но вызвали его именно в тот момент, когда он был в туалете. Заведение, надо сказать, маленькое, тесное и убогое с обыкновенной ямой в полу — совсем неподобающее для аристократов и чародеев сооружение. Спокойно помедитировать не удалось — хлипкая дверь заходила ходуном под мощными ударами с той стороны, а голос одного из охранников пробасил: «Скорее, ллэр Толлеус, ваша очередь!»
Старик в сердцах плюнул под ноги, но все же поспешно затянул пояс и заторопился на арену. Из Маркуса получился бы очень хороший пророк — судейская комиссия услужливо приготовила Змею. Не то, чтобы Турнир уже близился к концу. Просто других участников, желающих повторить подвиг Тигра, больше не было. Осталось лишь несколько «черепах» — все остальные готовились штурмовать Осьминога.
С какой-то внутренней дрожью Толлеус влез в Паука, ладони отчего-то покрылись холодным потом. Главный судья подошел убедиться, что посох искусника отсутствует.
— Я вижу какие-то изменения в конструкции! — он подозрительно щурился, разглядывая вязь нового плетения на ступнях голема. Тут же появился посол и очень вежливо осадил оробосца:
— Совершенно верно. Мы же с вами прекрасно знаем, что големщик зачастую привозит на Турнир больше материала, чем использует по факту. Более того, он может собрать такого голема, который по его мнению наиболее подходит для конкретной трассы.
Судья насупился, но не рискнул вступать с таким опасным противником в словесную перепалку.
Когда Паук важно вышел на площадку перед воротами, трибуна загудела, точно улей. Складывалось впечатление, будто все зрители разом стали разговаривать друг с другом, обсуждая искусника. Сперва по традиции требовалось показать удаль голема. Толлеус по просьбе Маркуса старательно готовился к этому, и вот теперь Паук, присев на задние лапы, оторвал передние и средние от земли и остался стоять всего на двух конечностях. Перед глазами искусника оказалось голубое небо с собственным полупрозрачным изображением в вышине. Было отчетливо видно, как голем ощутимо качнулся назад, прежде чем выровняться: старик тренировался, когда сам был снаружи, и сейчас его собственный вес чуть не сыграл с ним злую шутку. В принципе, на тренировке получалось даже встать на одну лапу, но сейчас Толлеус не рискнул проводить такой опыт. Впрочем, маленькое выступление еще не закончилось: Шестиног, подчиняясь команде големщика, стал опускаться вперед, но в последний момент поджал лапы и сделал кувырок. Шарообразное тело позволяло выполнять подобный трюк как нельзя лучше. Перекатившись через голову, Паук оказался на ногах, готовый к старту.
Искусник чувствовал, что все взгляды многочисленных зрителей прикованы к нему. Ну, практически все. Двум чародеям, которые выступали одновременно с ним, внимания почти не досталось. Чего ждет от него эта серая масса, тысячами глаз следящая за ним? — Не победы, это уж точно. Тогда зачем столько внимания? Где-то в животе стало очень пусто и неуютно. Сейчас он один здесь, перед огромными воротами: никакой поддержки нет. Маркус и другие кордосцы остались там, за спиной. Сейчас они тоже часть толпы, наблюдающей за ним.
Створки медленно пошли в стороны, но Толлеус не торопился. Он не Тигр, чтобы цепляться за каждую секунду, сокращая время до финиша. Его цель намного прозаичнее: не убиться. Конечно же, он не станет рисковать понапрасну, но и стоять на старте смысла нет. Поэтому Паук бодро порысил вперед, когда проход открылся.
И вот он в каньоне: слева и справа уходят вертикально вверх серые стены, сложенные из больших каменных блоков весом тонн по пять каждый. Расстояние между стенами метров десять, не больше. Здесь, внизу, препятствий нет, но по земле нельзя. К финишу нужно добираться иначе. Одна стена без ловушек и преград — там сделаны деревянные мостки и удобные лесенки для людей. Вторая для големов — совсем не такая удобная. Тут и там из нее торчат блоки, которые могут выдержать вес чародейских созданий. Кое-где это целые дорожки — своеобразные узкие карнизы. Но чаще это небольшие пятачки, удаленные друг от друга, причем многие такие островки периодически прячутся в стене. Толлеус не знал, Искусство, чародейство или механика приводят их в действие. Также здесь попадались преграды, подстерегающие беспечного голема и готовые столкнуть его вниз при первой возможности.
Каменные островки разбросаны прихотливо — нет одного пути, общего для всех. Каждый выбирает дорогу сам в меру возможностей своего творения. Сможет голем допрыгнуть вон до того карниза, что так приветливо нависает в трех метрах от земли — замечательно. Там путь полегче. А не сможет — не беда, есть островок пониже, но с ним надо быть аккуратнее — высовывается он совсем ненадолго, да и прыгнуть с него можно тоже лишь на маленький камень, с которого в любой момент может сшибить тяжелое бревно. Чем выше, тем меньше преград, но при этом меньше возможностей для маневра. Прыгать нужно дальше и точнее и твердо помнить: высота ошибки не прощает.
На первый островок вполне можно было залезть без помощи рук или липучек на лапах — он был всего лишь на высоте полутора метров от земли. Но дальше экспериментировать будет опаснее. Искусник остановил шестинога у стены, снял верный шлем и вытер со лба рукавом выступивший пот. Вернув головной убор на место, он осторожно повел голема вверх, на стену. По трибуне пронесся то ли вздох, то ли всхлип, когда железное чудовище оказалось на вертикальной поверхности. Сам старик повис на ремнях, прикованный к креслу. Свое состояние он вполне мог описать одним словом: «некомфортно». Придется потерпеть — вперед!
С грохотом шестиног свалился вниз, что вызвало новый шелест в рядах зрителей. Толлеус поморщился: благодаря своей защите, он совершенно не пострадал, но бегать по стене оказалось совсем не просто — гораздо сложнее, чем просто на нее залезть. Подняв голема на ноги, старик снова забрался на стену. На этот раз Паук неторопливо, но уверенно пополз вперед. Увы, плетение, чтобы достаточно заглубиться в «землю», требовало времени. В первую попытку големщик свалился именно из-за того, что не выждал положенное время. Запоздало искусник пожалел, что выбрал именно такой подход для создания опоры. Конечно, очень здорово, когда корень сам определяет прочность поверхности и цепляется в первую очередь за самые крепкие и надежные вкрапления. Случись стене быть из песка, плетение найдет в нем единственный камень, если таковой есть в радиусе действия, и схватится в первую очередь за него. Но тут проще было бы выпустить обыкновенный искусный штырь метра два длиной — и держал бы он точно также, зато формировался бы почти мгновенно.
Шестиног уверенно взбирался все выше и выше, попросту обходя островки, по которым по замыслу проектировщиков нужно было прыгать. У старика не было никаких сомнений, что этот трюк на будущий год не сработает: оробосцы быстро сделают выводы и либо правилами запретят ходить по стенам, либо прикроют их такими же плетениями, которые сплошным ковром устилали дно каньона. По этой причине очень не хотелось показывать публике другое новшество: руки. Дело в том, что если удастся благополучно добраться сейчас до финиша, то задача выполнена, и нужды участвовать в других забегах нет. Так что можно было бы приберечь этот козырь на будущий Турнир. Однако, стена не была идеально ровной. Временами на ней попадались вертикальные желоба и выступы непонятного назначения, которые могли помешать лапам «пустить корни». И это если не учитывать качество обработки камней и достаточно неряшливо заделанные стыки между ними. Уже в который раз Толлеус корил себя за то, что не придумал такой способ движения несколько дней назад. Тогда бы он мог сделать все по-нормальному, то есть менялась бы глубина корня в зависимости от поверхности, учитывались бы рельефные особенности. Паук двигался бы быстрее, вероятность сорваться была бы ниже.
Пока руки голема неприметными бухтами висели за бортами, но старику временами очень хотелось подстраховаться и зацепиться ими за островки, особенно на опасных участках. К середине маршрута искусник почувствовал, что устал. Даже не физически, а от нервного напряжения. Внизу бездна — аж смотреть страшно, посоха нет, кругом враги, да и голем как будто идет хуже… Не останавливаясь, Толлеус присмотрелся: здесь, близко к верхнему краю стены, она была сложена из какого-то другого камня. Исчезли мощные монументальные блоки, которые лежали в основании. Корни в этих небольших рыхлых фрагментах держались гораздо хуже. Было видно, как в некоторых местах по стене вокруг «вросших» лап весело разбегаются трещинки. Осознав этот факт, старик вздрогнул и спустился чуть-чуть пониже. Все же над самой землей идти было опаснее — там было больше островков, но при этом были движущиеся препятствия. Толлеус изначально наметил для себя путь подлиннее — по параболе, зато безопаснее. Причем он заметил, что почти все чародеи также, как и он, повели своих големов поверху, где нужно было прыгать дальше и точнее, зато островки держались дольше, а перед носом не возникали преграды в виде подвижных бревен.
