Наклонная поверхность, на которую предстояло взобраться голему, выглядела непреодолимой. Высота преграды была совсем небольшой — метров пять. Исполин был выше ее на пару метров, но наклон был слишком крут, чтобы удержать такую массу камня. Будь у горки твердое покрытие, ни один каменный голем не смог бы на нее взобраться. Шансов не было бы даже у тех, что с руками. Но устроители понимали это и подготовили обычный земляной склон вперемежку с камнями. Чародей был явно готов к штурму, поэтому с ходу принялся вытаптывать ступени. Причем тут в ход пошли запасные ноги. С неумолимостью молотов, пара до поры бесполезных конечностей стала долбить склон, делая углубления. Земля временами осыпалась, но Тиций справился с этой преградой гораздо быстрее, чем с лестницей.
Толлеус повернулся к Маркусу:
— А как остальные участники? На все готовое?
На этот раз посол ответил, оторвав взгляд от иллюзии:
— Поправят, как было. Даже чародейство не понадобится — выпустят полсотни рабочих с лопатами, и все.
До финиша осталось всего ничего. Голем побарахтался в рукотворной песчаной пустыне, увязая под собственным весом, но смог пробиться и через нее. Шарообразная форма тела давала ему неоспоримые преимущества перед традиционной: там, где каменные ноги не могли пройти, исполин ложился на бок и перекатывался.
Огромные железные жернова ожили аккурат в тот момент, когда голем подошел к ним. Буквально на первом же шаге гигант потерял равновесие и повалился вниз. Протяжный скрежет долетел до трибуны, а иллюзия во всей красе передала летящие от поверженного героя искры. И все же Тиций боролся. В ход пошли все ноги, пытаясь вытолкнуть неподъемное тело из ловушки. Оказалось, чародей все-таки мог контролировать за раз больше одной пары. Скорее благодаря чуду, чем расчету, минут через пять голем вырвался из ловушки и рухнул на землю с другой стороны каньона. От каменного исполина мало что осталось: неровный фрагмент от некогда шарообразного тела и гнутая часть одной ноги. Больше преград не было, но до гостеприимно распахнутых ворот еще оставалось преодолеть метров двадцать, не больше. Чародей корчился и кричал, голем взрывал единственным обрубком землю, пытаясь дойти, доползти, дотянуть до финиша — буквально на одной только воле хозяина. Сохранись тело истукана в большем объеме, эти попытки были бы тщетны — чудовищная масса не позволила бы ему сдвинуться с места таким экстравагантным образом. И все же оробосцу удавалось рывок за рывком по чуть-чуть продвигаться к заветной цели. Сзади за поверженным гигантом тянулся глубокий неровный след, будто от плуга, но Тиций не замечал этого. Похоже, он вообще не видел ничего вокруг, потому что калечный голем не остановился за чертой, а судорожно продолжал ползти. Лишь только когда судьи похлопали чародея по плечу, выводя из транса, шевеление камней прекратилось.
— А он молодец! — успел похвалить заочного врага Маркус, как воздух в который раз наполнился оглушающим ревом зрителей. Толлеус лишь тяжело вздохнул: сам он не боец, чтобы сражаться за победу вот так, до последней капли крови. Пожалуй, ему все-таки не место рядом с этими суровыми людьми.
В поле зрения возник искусник из охраны и коротко кивнул Маркусу. Тот сейчас же подхватил старика под руку, увлекая в трибуну: прибыл посыльный с плетением.
— А если настанет моя очередь? — забеспокоился големщик, но посол успокаивающе похлопал его по плечу:
— Каждый имеет право отлучиться по нужде. Да, когда тебя объявят, появиться нужно будет быстро. Но мы успеем. Ты только не ломай ничего, чтобы в любой момент можно было начать выступление. Справишься с плетением — хорошо. Нет — так нет.
В небольшой комнате, большую часть которой занимали запасные големы, а также пятеро охранников, было неуютно. Но мрачные мысли тут же исчезли, лишь только старик дрожащими руками вцепился в свой посох. Все-таки без него искусник — не целый человек, а только половина.
Плетение, как Толлеус и предполагал, оказалось архейским. А значит, шансов разобрать его на составляющие почти не было. Единственное, что было более-менее реально — это выделить крупные модули, примерно определить их назначение, и пытаться воспроизвести что-нибудь похожее с помощью своего амулета-книги. Искусник сел на единственный табурет, прислонившись спиной к стене, закрыл глаза и привычно провалился в мир красочных нитей, кирпичиков-блоков и затейливой вязи плетений.
Трибуны периодически разражались криками, отчего комнатка начинала гудеть, точно колокол, но Толлеус не обращал на это никакого внимания. Возможно, он даже ничего не слышал, сосредоточившись на своей работе. Охранники какое-то время с интересом поглядывали на него, но быстро потеряли к этому интерес — големщик казался спящим, лишь некоторая аурная активность говорила о том, что на самом деле работа кипит. Маркус, который, как когда-то, приютился на борту голема, поерзал на своем месте минут двадцать. Раздираемый противоречивыми чувствами, он все-таки сдался: тихонько покинув свой насест, он выскользнул из помещения и помчался смотреть Турнир. С уходом начальства искусные стражи еще больше расслабились и уселись в кружок прямо на пол, достав кости. Все же они старались не беспокоить старика, поэтому разговаривали шепотом и сильно не размахивали руками, как это обычно бывает при такой игре. Один раз в дверь поскреблась улыбчивая девушка из обслуги, но на нее тут же шикнули и прогнали. В другой раз пришел еще один посольский искусник, оставил корзину с провиантом и водой, пошептался с сержантом и ушел. За все это время старик ни разу даже не пошевелился. Тем неожиданнее было, когда вдруг на стене напротив него стало расти какое-то плетение. Искусники, побросав кости, вскочили с мест, но тут же разобрались, что к чему. Толлеус открыл глаза и «со скрипом» встал, охая и держась за поясницу. Впрочем, разогнулся он быстро и поспешил к своему плетению, чтобы вблизи хорошенько рассмотреть его. Пожалуй, глупо было экспериментировать вот так, в помещении. Стоило бы задуматься над тем, что такой эксперимент чреват обрушением кровли в случае неудачи. Впрочем, обошлось. Сержант из-за плеча старика также с интересом пялился на искусный корень, вдруг выросший в стене. Големщик повернулся, довольно хихикнул и заговорщицки сообщил боевому искуснику:
— Эх, сейчас я!..
Что он имел в виду, осталось загадкой, потому что рот его внезапно закрылся, а взгляд опять затуманился. Охранники переглянулись, старший пожал плечами, и все вернулись к игре.
У старика все складывалось как нельзя лучше. Признаться, он сам не был уверен, что у него получится задумка. Однако же он справился с упрямым плетением, причем за очень короткое время. Что такое несколько часов по сравнению с днями упорной работы, как бывало прежде? — «Тьфу», а не срок. Правда, плетение было готово лишь в чернее и требовало дополнительной настройки, но это уже мелочи. Еще чуть-чуть, и можно будет переходить к испытаниям.
Вновь боевикам пришлось бросать игру и бежать в рассыпную к стенам, когда один из запасных големов зашевелился и начал разворачиваться в маленьком помещении. Потыкавшись носом в стену, Паук неуверенно поставил сначала одну, а потом и другую лапу на стену. Когда искусные корни заглубились в камень на полметра, старик овеществил их и взялся за следующую пару. Через минуту шестиног всеми лапами стоял на стене и падать совсем даже не собирался, хотя весил не мало. На губах искусника растянулась жабья, от уха до уха, улыбка. Он смотрел на дело рук своих и не мог налюбоваться. Откуда ни возьмись, появился Маркус и молча встал за спиной старика. В глазах его читалось благоговение.
— Неужели даже ходить может? — не выдержав, спросил он.
Толлеус встряхнулся и повернулся к начальнику:
— Как будто да, но медленно. Очень медленно. Время прорастания зависит от структуры стены. Правда, в камень очень глубоко зарываться не надо. Думаю, достаточно будет и десяти сантиметров. На будущее надо бы поставить амулет с разными вариантами и связать с «толмачом», а также понадобится какое-нибудь плетение, чтобы распознавать поверхность. Но такого у меня нет, да и стабильная работа требует многократных опытов. Думаю, настроить сейчас все под камень — если это удастся, путь Змеи будет для нас что Имперский Тракт!
— Как ты это делаешь? — не удержался от вопроса профессор, в смятении теребя лацкан своего камзола.
Старик снова расплылся в довольной улыбке:
— Это тоже мое изобретение! Совершенно замечательная вещь — я составил Великую Искусную Книгу, которая безошибочно помогает подбирать фрагменты. Я покажу тебе после Турнира!
* * *
Посол был прав в том, что «каждый может отлучиться по нужде». Искусник отсутствовал несколько часов, разрабатывая новое плетение и монтируя его на всех големов, но вызвали его именно в тот момент, когда он был в туалете. Заведение, надо сказать, маленькое, тесное и убогое с обыкновенной ямой в полу — совсем неподобающее для аристократов и чародеев сооружение. Спокойно помедитировать не удалось — хлипкая дверь заходила ходуном под мощными ударами с той стороны, а голос одного из охранников пробасил: «Скорее, ллэр Толлеус, ваша очередь!»
