— Господа студенты, — Гарри не выдержала, тепло улыбнулась. — На мне не написано, что я темный маг. Так что, думаю, с этой стороны мне ничего не угрожает. Расследование касается только смерти мистера Кребба и мистера Гойла.
— И вас не уволят? — тихо спросил Регулус. — Они же учились на нашем факультете.
— Не думаю, мистер Блэк. Всего лишь будет чуть больше вопросов.
— Получается, их род прервался, — заметила Лили. Общение с чистокровными магами сказывалось, она начала разбираться в таких вещах, пусть пока на уровне новичка, но для третьего курса весьма и весьма неплохо.
— Насколько мне известно, у них остались младшие братья и сестры, о которых позаботятся матери и бабушки. А теперь пейте чай и рассказывайте, чем вы так напугали профессора Рун?
Студенты переглянулись и рассмеялись.
— То есть вот так просто взяли, пришли и спросили: "А не уволят ли вас, профессор, за то, что вы злобный темный маг"? — Сметвик откровенно веселился.
Гарри покачала головой, легонько ударила своего мужчину по плечу.
— Ничего смешного! Мои студенты настолько меня любят, что заботятся обо мне.
— И что самое удивительное, среди них были и слизеринцы, — продолжал тем временем Гиппократ. — Хотя какие они теперь слизеринцы, гриффиндорцы как есть. Чувствовало мое сердце, что под твоим чутким руководством Хогвартс начнет выпускать два факультета Гриффиндора. Наверное, кошка Макги рада до невозможности.
— Так и скажи, что тебе завидно, — подколола его женщина, когда отсмеялась. И уже более тепло спросила: — Как ты себя чувствуешь?
Выглядел Гиппократ куда лучше, восстановился здоровый цвет кожи, на руке не осталось даже шрамов. Целители еще наблюдали, чтобы он не перенапрягся, так как на сдерживание раны потратил весь свой резерв, но Гиппократ втайне от них потихоньку уже начал тренироваться, чтобы мышцы не отвыкли от нагрузки.
— Чудесно. Благодаря тебе и твоему чудодейственному артефакту, — мужчина поцеловал кончики пальцев женщины. — Мои коллеги хотят попросить тебя сделать им такой же, хотя бы один, в Отделение травм.
— Обойдутся, — буркнула Певерелл. — Он не запатентован.
Глаза Сметвика смеялись. Он прекрасно знал, что никакого артефакта не было, что Гарри самостоятельно вытаскивала его чуть ли не с того света. Помнил ее лицо, ее зеленые глаза. За них он цеплялся, держался за воспоминание о ее губах, которые шевелились, а в уши лился тихий, проникновенный шепот Певерелл. Несмотря на тяжелое состояние, он помнил все, до последнего слова. И хотя Гарри вряд ли повторит их все сразу, громко и при свете дня, эти воспоминания будут греть его до конца жизни. Потому что доказывали любовь незаурядной, вредной и ехидной ведьмочки, декана Слизерина.
— О чем бы ты там ни думал, прекрати! — Гарри очень не понравилось мечтательное и многозначительно выражение лица мужчины. — Тебе сейчас нельзя.
— Но поцеловать разрешено, моя леди?
Гарри сделала вид, что задумалась.
— Думаю, вреда от одного поцелуя не будет, — наконец, решила она и подвинулась на краю кровати, положила руки на широкую грудь мужчины, упиваясь биением его сердца. Сердца, которое она чуть было не потеряла.
Губы Гиппократа плотные, немного твердые, уверенные и в то же время мягкие, несли на себе вкус лекарств и апельсинов, которые таскала ему Гарри. А еще — орехов в меду. Хотя ему запрещали сладкое, женщина все равно контрабандой проносила маленькие порции.
— Ой! Простите! — раздался звон уроненного металлического подноса. За дверь вылетела молоденькая медиковедьма.
Гарри с Гиппократом переглянулись.
— Теперь слухи пойдут, — протянула Певерелл, смеясь про себя.
Когда их волновали слухи?
— Скажу, что ты — моя невеста.
— И разобьешь сердце всем женщинам Мунго, — Гарри уткнулась лбом в больничную рубашку мужчины. Невеста… так легко и так сложно. Ее никто не хотел назвать невестой просто так, за то что она — это она и никто более. Не леди, не некромант, не Мастер. Никто не знакомился с ней, когда она стояла полуслепая, в одном лишь платье, даже без нижнего белья, без денег, без имени. Без всего.
— Гарри, — сильные пальцы отвели прядь волос. — Если ты возражаешь….
— Я люблю тебя, — выпалила Певерелл и почувствовала, как заливает щеки румянец.
Гиппократ уткнулся в макушку, глубоко и счастливо вздохнул, обнимая.
— И я очень-очень люблю тебя, Гарри.
— Урок окончен, вы свободны. Домашнее задание на доске, — Гарри отложила учебник.
Студенты начали собираться, обсуждая прошедшее занятие. Дверь приоткрылась, и в кабинет проскользнул аврор. Молоденький еще, наверное, и двадцати пяти нет. Скорей всего, выполняет роль мальчика на побегушках при более старших.
Авроры прибыли в Хогвартс налегке. Как на подбор, высокие, подтянутые, спортивного телосложения — Академия не дает спуска своим выпускникам. Студенты провожали фигуры в насыщенно алых мантиях зачарованными взглядами, как каких-то мифических героев. Ну, да, для них профессия защитника правосудия овеяна романтикой засад, шумом погони, хлопками аппарации и вихрем заклинаний. И никто не думает, что это такая же бумажная волокита, как и везде, бесконечные тренировки до седьмого пота, оттачивание мастерства и внеурочные дежурства, когда практически не бываешь дома. Гарри пытались запихнуть в Аврорат после победы, однако девушке не понравилась казарменная обстановка. Ей хотелось хотя бы раз за свои восемнадцать лет почувствовать себя дома, найти это самое место. Даже если им станет — пускай на время — особняк на площади Гриммо и старый, ворчащий домовик.
Сейчас же ей казалось, что она всю жизнь нигде не была дома, все время были какие-то недоработки, недоделки. Фальшивки. Она родилась с репутацией, с именем и с бесконечным "должна", "обязана". Всем и всюду. От нее ждали соответствующего поведения, и она выполняла желания окружающих. Училась, работала, жила в доме Блэков. Но не была Блэком. Единственное, что принадлежало только и исключительно ей — звание Мастера и платье с придуманными ею рунами.
Она всю жизнь шла к особняку в деревушке Ласс, круглому счету в банке, к званию Мастера и к Гиппократу в качестве партнера. К тому, что она создала собственными руками, если можно так выразиться. Возможно, она не самый правильный темный маг, но в конце концов, быть некромантом — не значит упиваться чужой болью и страданием, любить смерть. Нет, это всего лишь означает принимать перечисленное и уметь отпускать.
Дурное гриффиндорское благородство вкупе со слизеринскими корнями.
Гарри усмехнулась, почувствовав, что мысли завели ее куда-то не туда.
Студенты тем временем покинули помещение, некоторые оглядывались на безмятежно болтающую ногами на столе преподавательницу, которая легко улыбалась своим мыслям. И это спокойствие — истинное, не наигранное — говорило о многом.
— Профессор Певерелл, у вас последняя пара? Вы не могли бы уделить нашей команде время? — обратился к ней аврор.
— Разумеется. Только отнесу бумаги в личные покои, — Гарри продемонстрировала стопку собранных эссе.
— Позволите сопроводить вас? — несмотря на молодость, выучка и опыт имелись. Либо протеже, либо просто талантливый маг, которому пророчат большую карьеру, потому и взяли на столь важное полевое задание в Хогвартс.
— Буду признательна.
Аврор перехватил документы заклинанием, понес их, идя в шаге за спиной профессора. И это до жути напоминало конвой. Но Гарри не собиралась убегать или совершать какие-либо подозрительные поступки. Она сняла защиту с покоев, спокойно положила бумаги на письменный стол и развернулась.
— Я к вашим услугам.
Обреталась комиссия по расследованию в гостевом крыле Хогвартса. О нем Гарри случайно узнала на четвертом курсе, когда школа готовилась принимать зарубежных гостей. Предполагалось, что все будут жить в одном здании, что способствовало бы налаживанию отношений. Но Каркаров и мадам Максим отказались, не желая рисковать собственными чемпионами.
Комиссия состояла из трех человек. Гарри плохо разбиралась в нашивках и в том, как они расшифровываются, впрочем, ей и это и не нужно было. Главным являлся старый знакомец — Руфус Скримджер. Высокий лоб с ранними залысинами, тем не менее, густая грива волос, острый, пронизывающий — препарирующий — взгляд и тяжелый подбородок. Он практически не изменился, разве что морщин пока еще меньше.
По бокам сидели помощники — темноволосая женщина с живыми карими глазами и седоволосый старик с нашивками зельевара. Именно он отвечал за дозировку и качество Сыворотки правды.
С правого бока свои места занимали Минерва Макгонагалл и Альбус Дамблдор. Если честно, Гарри предпочла бы в качестве свидетеля одну лишь Минерву, но кто откажется выведать хотя бы часть секретов давно интересующего преподавателя на месте директора? В этом Певерелл его понимала.
