— Вы так думаете?
— Именно так! Рекламируйте призрака! Говорите о нем!
«Хм-м», — подумала Грейс. От Ричи Декамерона несло чем-то паршивым — какой-то он был странный, но Грейс не могла понять почему. Но что ж, раз Ричи интересовала ее история, она была готова заткнуть нос и игнорировать вонь!
— Привет, Ричи! — гнусаво закричала она, хотя, конечно, услышать ее мужчина не мог. — Я здесь! Меня убили!
Все вещи Алессандры Пауэлл умещались в две (поддельные) сумки Louis Vuitton, купленные ею на рынке во Флоренции. Майкл сказал ей, что его жена и дети приедут на остров восемнадцатого июня, но Алессандра так сильно втерлась к нему в доверие, что в глубине души надеялась, что он бросит жену и уйдет к ней. Вот это была бы афера! Хотя в ее жизни были и похлеще — в частности, с Джакомо, который ради Алессандры бросил и любовницу-модель, и жену из богатой семьи.
Судя по всему, Хайди Бик была из тех жен и матерей, которые по утрам отвозили детей в прогрессивные и до неприличия дорогие частные школы, а затем встречались с лучшими подругами и шли на занятия йогой. По дороге домой она заходила в магазин натуральных продуктов, чтобы закупиться и позже приготовить на ужин очередное интересное блюдо из кулинарной колонки Сэма Сифтона в «Нью-Йорк Таймс» (по средам, может, даже персидский тахдиг). Хайди заботилась не только о четырех детях, но и об отце Майкла, который страдал болезнью Паркинсона.
С Майклом Алессандра познакомилась на пароме в начале апреля. Сначала Алессандре показалось, что в плане мужчин выбирать ей не из чего — почти все картавили и носили рабочие комбинезоны и грубые ботинки. А потом она увидела Майкла: на его запястье красовались часы от Vacheron, а держался он, словно у его ног была вся вселенная. В баре он заказал крафтовое пиво и клэм-чаудер[27]. Алессандра встала в очереди прямо за Майклом и выбрала то же самое. Затем она заняла место в ряду напротив него и достала потрепанную книгу «И восходит солнце». Алессандра попивала пиво, не притрагивалась к супу — и (вот это да!) Майкл обратил на нее внимание.
— Прошу прощения, — сказал он. — Не каждый день увидишь, как столь красивая девушка пьет пиво и читает Хемингуэя.
К концу поездки Майкл сел прямо напротив Алессандры и заказал им еще по кружке пива. Клэм-чаудер у обоих так и остался нетронутым, а книга, забытая всеми, лежала раскрытой страницами вниз. Оба весьма расплывчато рассказали о себе. Майкл сказал, что они с женой, которая «осталась в Гринвиче с детьми», «отдыхают друг от друга». Алессандра ответила, что последние восемь лет жила в Европе и приехала «побаловать себя летом в Америке».
— Даже от Ривьеры можно устать, — сказала она, отчего оба рассмеялись.
Майкл пригласил Алессандру к себе домой — выпить вместе вина. Она отказалась: мол, ей нужно заселиться в снятую на острове комнату (что было ложью). Майкл все же стоял на своем.
— Разве что твое сердце занято тем, кто подарил тебе это? — произнес он, проведя пальцем по ее браслету линейки Cartier LOVE.
— Вовсе нет, — ответила она, глядя на браслет так, словно тот был наручником. Джакомо подарил его Алессандре за несколько недель до того, как сел в тюрьму.
— Тогда прекрасно! Приходи, выпьем.
— Не могу, правда.
— По одному бокалу. Прошу!
Дом оказался просто великолепным — одним из огромных старых семейных коттеджей прямо у гавани, которую они проплывали на пароме. Во внутреннем дворике был длинный элегантный бассейн, небольшой личный пляж и теннисный корт (Майкл спросил, умеет ли Алессандра играть, и та ответила «немного»). Интерьер был выполнен модно и со вкусом. Он словно сошел со страниц журнала: белые панели на стенах, светлые балки под потолком, большой каменный камин. Перед широким мягким диваном был столик, на котором стояли фотографии в серебряных рамках: жена, от отношений с которой Майкл сейчас якобы отдыхал, и четверо детей.
Майкл поцеловал Алессандру на террасе, тут же прикусывая нижнюю губу. Он обхватил рукой ее волосы и слегка потянул, чтобы показать, кто здесь главный (Майкл наивно полагал, что он). Его губы опустились к ее шее, замерев на секунду на сладкой точке чуть ниже уха. «Умница, женушка его хорошо обучила», — подумала Алессандра, хотя она поставила бы миллиард долларов на то, что Хайди Бик Майкл так больше не целовал. Он не спеша расстегнул ее блузку, едва дотронувшись мизинцем до соска. Между ног Алессандры запульсировало в такт рубиновому свету Брант-Пойнтского маяка, что мигал неподалеку.
И вдруг Майкл развернулся и ушел в дом, оставив ее на улице — тяжело дышащую, с блузкой нараспашку, голой грудью и расстегнутыми джинсами.
Алессандра немного подождала, подумав, не замучила ли мужчину совесть. Она упрекнула себя за неудачный выбор.
Зайдя в дом, Алессандра немного подождала, пока глаза привыкнут в темноте. Комнату освещал лишь лунный свет из окна и голубые цифры на блоке кабельного телевидения — и тут сильные руки схватили Алессандру за талию. Та в ужасе закричала, поняв, что главной тут все же была не она. А еще до нее дошло, что, скорее всего, Майкл Бик не впервые пригласил домой незнакомую женщину. Возможно, он занимался подобным регулярно.
Однако Майкл всего лишь провел пальцем по одной из бровей Алессандры, глядя на нее в жемчужно-сером свете раннего утра — туман стелился над гаванью, словно пыль на старинном зеркале.
— Откуда ты, Алессандра Пауэлл?
Хороший вопрос! Родилась Алессандра в Сан-Франциско. Ее мать, Валерия, работала официанткой в знаменитом ресторане «То́ска Кафе» в районе Норд-Бич. Жили они на той же улице. Валерия содержала квартиру в чистоте, не напивалась (иногда пила вино) и не принимала наркотики (иногда курила травку). Им всегда хватало денег на еду, а Алессандре — на мороженое на пирсе и кино, а в подростковом возрасте — на поездки в Окленд и прогулки по секонд-хендам. Однако что-то в детстве Алессандры было не так. На Рождество ее друзья открывали подарки под елкой, а затем ели ростбиф вместе с семьей. Алессандра же сидела дома в одиночестве и смотрела взрослые фильмы по телевизору: мать в праздник работала в двойную смену. Подарки они открывали двадцать шестого января, а затем обедали яйцами и осетровой икрой из жестянки под песню Брюса Спрингстина Santa Claus is Coming to Town. На Пасху друзья Алессандры шли в церковь, искали шоколадные яйца и ужинали запеченной в меду ветчиной. Алессандра, опять же, сидела дома в одиночестве и смотрела взрослые фильмы по телевизору, поедая мармеладки прямо из пачки. Мать покупала их из уважения к празднику, хотя сама Пасху не отмечала вообще.
А еще к ним домой постоянно ходили мужчины. Каждую неделю Валерия приводила женатого мужчину — они приезжали в город в командировки и часто ели в «Тоске». Когда они приходили, Алессандра уже спала, но утром она слышала, как мужчина принимает душ, пока ее мать обчищает его кошелек в спальне. Иногда гость оставался на завтрак, и тогда Валерия включала любимую песню и подпевала ей: «Torn between two lovers, feeling like a fool…»[28]
Алессандра знала, что следовать по стопам матери — плохая идея, но другого примера у нее не было. В восемнадцать лет Алессандра соблазнила доктора Эндрю Бичема, отца ее лучшей подруги Даффи. Проспав с ним несколько недель, девушка поняла, что может шантажировать его — пригрозить рассказать обо всем Даффи и жене Эндрю, Мэри Лу, если тот кое-что для нее не сделает. Бичем был заведующим кафедрой романских языков в Стэнфордском университете, так что Алессандра целый год была слушателем на занятиях по итальянскому, испанскому, французской литературе и истории искусств. Затем она потребовала билет до Рима в одну сторону, и Бичем с радостью вручил его ей.
«Откуда ты, Алессандра Пауэлл?»
Алессандра ответила на итальянском, самым милым голосом, на который была способна:
— Poiché la tua domanda cerca un significato profondo, risponderò con parole semplici. — Она улыбнулась: переводить фразу она не собиралась. — Это из Данте.
