И тогда появление Бенито Муссолини – человека, придумавшего фашизм – встречается громкими и продолжительными аплодисментами.
Россия и Италия – мистическая близость
В этот раз мы сидели с Алексеем Букаловым в небольшом парке, во дворе резиденции.
Я рассказал Алексею историю про приятеля-скульптора и заметил, что фигура Муссолини интересует меня не сама по себе – интересно, почему итальянский народ принял фашизм и как смог от него отказаться.
Мне кажется, добавил я, что разговор на эту тему полезен для понимания, что такое «величие нации» в сегодняшнем мире.
Букалов задумался, потом встал и предложил побродить по дорожкам сада. Я немедленно согласился.
– Разговор о Муссолини я бы хотел начать несколько с другого, – сказал он после продолжительного молчания. – Мало кто знает о том, какой жестокой здесь была война. Насколько гитлеровцы, оккупировав Италию, после ее выхода из фашистской коалиции ожесточенно здесь дрались. Ведь второй фронт открылся не в Нормандии. Он открылся высадкой американцев в Сицилии. И это была не прогулка, здесь до сих пор на окраинах итальянских городов огромные кладбища, где братские могилы, где похоронены тысячи и тысячи американских и английских солдат.
В ста километрах от Рима есть город Анцио. Американцы высадились там, в заливе, и оказалось, что повсюду, на всех горах, есть укрепленные точки, откуда обстреливали их корабли. И теперь каждый американский президент или любой крупный чиновник во время визитов обязательно приезжает в Анцио, чтобы возложить венок на могилы американских солдат.
Эта правда о войне в Италии для меня была неожиданностью. Да, Италия была фашистской страной. Да, она участвовала в войне на стороне Германии. Но, у меня есть глубокая убежденность, которую вместе со мной разделяли многие русские – сходство русского и итальянского национальных характеров уникально. Такого сходства ни с немцами, ни с англичанами, ни с французами у русских нет.
Это было замечено давно, подобное сходство проявляется во всем, как говорят сами итальянцы Nel bene, nel male – в добре и зле.
Оно проявляется и в талантливости, и в гостеприимстве, но, в то же время, и в желании нагреть ближнего своего, и в других менее симпатичных чертах характера.
– Я вспомнил об этом сходстве характеров, – продолжал Алексей, – потому что оно порождает взаимность восприятия и какого-то иррационального притяжения. Итальянцев всегда тянуло к России, их до сих пор очаровывает некий русский шарм, хотя Россию они сейчас узнали гораздо больше, чем, может быть, им бы хотелось.
Однако это притяжение взаимно и примеры найти несложно.
Например, когда сегодня мы говорим об Италии, то никто и не вспоминает, что мы воевали. Вспоминают итальянское кино, музыку, вино, говорят об итальянских женщинах и об итальянском искусстве.
Пицца, памятники, города!
И никогда о войне.
С немцами у русских такого не бывает, не правда ли?
Но итальянцы действительно воевали с нами, и ARMIR – итальянская армия в России, она там положила много своих сыновей.
Один из моих учителей, его, к сожалению, уже нет в живых, посол Семен Петрович Дюкарев, однажды мне рассказал, что когда был юношей и окончил московский университет с итальянским языком, его, сразу после войны, взяли на работу в комиссию по расследованию преступлений на оккупированных территориях. Тогда как раз готовился Нюрнбергский процесс и нужны были свидетельские показания. У этих комиссий было несколько подразделений – немецкое, мадьярское, румынское, испанское и итальянское. Их миссия заключалась в том, что нужно было ездить по оккупированным территориям и собирать свидетельские показания.
Так вот, итальянская подгруппа была распущена, где-то, через три месяца, потому что за эти месяцы, катаясь по Дону, они наскребли всего одну бумажку. В ней было свидетельство одной старой бабки, рассказавшей, что какой-то итальянец украл у нее курицу. Все! Жалоб не было, потому что итальянцев не воспринимали как врагов.
А что касается принятия или неприятия фашизма, то, может, в этом и есть наше сходство.
Мы ведь тоже приняли свой тоталитаризм, сталинизм.
Сейчас широко отметили столетие футуризма – в 1909 году в газете «Фигаро» был опубликован знаменитый манифест Филиппо Томазо Маринетти. Напомню, что футуристы – это революционная прослойка, революционное искусство, казалось бы, не приемлющее нацизм.
Ну и что?
Маринетти, тем не менее, вступил в фашистскую партию.
А наши футуристы? Они ведь тоже были «комиссарами», пусть не всегда по должности. Хотя, и по должности – например, Шагал «комиссарил» в Витебске.
Они все были вначале востребованы советской властью, они служили «новому революционному искусству» верой и правдой, наполняя его своими стихами, плакатами и фильмами с отрицанием старого мира. Потом все они оказались «ненужными попутчиками», может быть за исключением Маяковского, который с легкой руки товарища Сталина был провозглашен величайшим поэтом социалистической эпохи.
А всех остальных сбросили с корабля истории.
– Хорошо, возвращаясь к дуче… – напомнил я.
– Это очень деликатная тема, – Букалов сделал предостерегающий жест.
– Будем говорить деликатно.
– Хорошо, – согласился Алексей. – Начнем с того, что отношение к Муссолини здесь, прямо скажем, неоднозначное. Конечно, здесь нет такого юридического положения, как, скажем, в Германии, когда ты можешь получить срок за апологетику фашизма. Но, в то же время, его пропаганда тут является запрещенной. Более того, какие-то вещи происходят прямо на наших глазах.
Я, например, прямо сейчас из новостей узнал, что власти Предаппио, где родился и похоронен дуче, запретили продавать на территории города сувениры, исторические предметы, открытки, значки и другие вещи с фашистской символикой. Между прочим, за нарушение запрета – штраф в 500 евро!..
Но, с другой стороны, когда итальянцы говорят о Муссолини, они всегда вспоминают какие-то положительные вещи, которые он сделал.
Например, мы от наших русских путешественников знаем, что центральная Италия, Рим, Кампания – это были гиблые места, где все болели малярией. И именно Муссолини осушил болота.
Но именно он начал иссушать мозги итальянцев заявлениями, что современные итальянцы – прямые потомки великих римлян. С антропологической точки зрения это абсолютная глупость, потому что Апеннины видели столько нашествий варваров, что о прямых потомках речи нет. Однако идеологически Муссолини все время подбадривал народ: вот великая империя, вот мы ее воссоздаем. И все фашистские знаки в эту риторику укладывались. Дуче как будто себе поставил цель доделать то, что не доделали императоры.
Думаю, он мнил себя Цезарем.
И у меня есть доказательства.
Когда Муссолини начал свою абиссинскую авантюру – войну с Эфиопией, он сказал своим генералам: «Вы там, ребята, подберите для меня какой-нибудь обелиск и привезите его в Рим».
Он дал такой приказ, потому что римские полководцы привозили в Рим обелиски древнего Египта как трофеи, чтобы показать своему народу, что Египетское царство завоевано. Ведь телевидения не было, и продемонстрировать собственному народу торжественный марш римлян перед великими пирамидами было невозможно.
В те времена проблемы пропаганды решались громоздко, но просто: до сих пор весь Рим уставлен десятками этих обелисков. Они стоят во всех центральных местах Рима, увитые иероглифами.
Кстати, когда-то это было шоком для первых христиан и для варваров, которые разоряли Рим. И первые христиане, придя сюда, первым делом посшибали эти обелиски, потому что они считались знаками язычества, а нужны были исключительно символы христианства. И после этого много веков эти колонны пролежали засыпанные землей на главном римском цирке Circo Massimo и про них забыли.
И уже значительно позже, когда стали строить современную столицу, лучшим зодчим Возрождения было поручено откопать эти обелиски и снова их установить.
Их вновь поставили, но как градостроительные ориентиры и каждый украсили сверху либо крестиком, либо ангелочком, либо христианским святым, чтобы уже никто не мог сказать, что это языческий символ.
Но, вернемся к Муссолини.
Дуче добился своего – ему привезли Аксумский обелиск.
Это немой свидетель древнего Аксумского царства II-ХI веков нашей эры. Это первые христиане Африки на границе нынешних Эфиопии и Эритреи, это родина царицы Савской.
Так вот, для Муссолини выбрали самый большой обелиск и повезли его сюда. Но они же не древние римляне, они ведь не могли, как их славные предки, везти этот обелиск через бурное Средиземное море. Поэтому камень распилили, а тут, в Риме, собрали как шашлык, нанизав на металлический штырь и поставив в центре возле того же Circo Massimo.
Тут я немного отвлекусь и расскажу смешную историю об этом обелиске, произошедшую совсем недавно.
