И вот архиепископ Марини, сделав пару чисто редакторских уточнений, задает мне вопрос: «А как быть с Пушкиным?»
Я удивился, но Марини пояснил, что никто из моих коллег не процитировал своих поэтов. Я ответил, что, возможно, их поэты не писали на евангельские темы, а Пушкин писал. И предложил эти стихи не зачитывать вслух, а оставить их просто эпиграфом. Тем более, что Войтыла к этому времени уже сам тексты не читал, у него возникли проблемы с дикцией, а читал диктор ватиканского радио.
Марини обещал подумать.
И вот, в Страстную пятницу, в день скорбного пасхального шествия, приехал мотоциклист-нарочный и привез приглашение.
На нем было написано: «Места для авторов». Я добрался на метро к Колизею, показал приглашение, меня провели на Палатинский холм, напротив величественного Амфитеатра Флавиев.
И я видел, как привезли Кароля Войтылу, как его, бедного, вынимали из «папамобиля» и усаживали на трон.
Мы с товарищами ждали с интересом и нетерпением.
Наконец, крестный ход начался.
И когда дошли до второго стояния, эта огромная толпа с факелами услышала из репродукторов: «E’ caduto dall’albero il discepolo-traditore…» – «Как с древа сорвался предатель-ученик…»
Прочитав эпиграф, диктор торжественно провозгласил: «Alessandro Pushkin, poeta russo» – «Александр Пушкин, русский поэт».
И я был совершенно счастлив, услышав эту громогласную пропаганду творчества нашего великого соотечественника.
Потом нас, авторов, подвели к папе Иоанну Павлу II, и он нас всех поблагодарил.
– А гонорар дали в конверте или чеком? – спросил я о главном.
– За что гонорар? – изумился Алексей.
– За четырнадцать страниц убористого текста, – быстро ответил я. – И Россия тоже должна была дать. За пиар Пушкина.
– Есть вещи значимей гонорара, – высокопарно произнес Букалов. – Дело в том, дорогой Матвей, что поскольку они в Ватикане «бедны как церковные крысы», гонорар мне, конечно, не заплатили. Но зато включили в «папский пул». А для журналиста это поважнее будет.
И вот с 2001 года я имею честь летать на папском самолете, находясь в салоне для прессы. Когда выбрали нового папу, я думал, что меня из списка вычеркнут как славянина, но оставили, к моему удивлению.
– Да, но вернемся к проигранной бутылке по поводу того, кто будет новым папой, – нетерпеливо заерзал я. – Мне важно убедиться, что на этом свете кто-то еще проигрывает, кроме меня.
– Готов доставить удовольствие, – кивнул Букалов. – Проиграть в прогнозах нетрудно. Я почему-то решил, что иноземец на папском троне всем надоел. Но просчитался. И просчитался по одной причине: итальянцы, конечно, хороший народ, очень верующий, и много кардиналов и понтификов из своих рядов они выдвинули. Но, Римско-католическая церковь стала другой. Ей нужен вселенский пастырь, ибо насчитывает она 1 миллиард 450 миллионов католиков. А из этого числа итальянцев наберется не более 60 миллионов, включая новорожденных.
Но, что усугубляет проблему, так это наличие у итальянцев «комплекса Василия Ивановича Чапаева», назовем его так. В знаменитом фильме братьев Васильевых Петька спрашивает Чапаева: «Василий Иванович, мог бы ты командовать фронтом?»
Василий Иванович, как ты помнишь, он был комдив, отвечает: «Мог бы».
– А армией?
– Мог бы.
– И фронтом?
– Тоже мог бы.
– А в мировом масштабе?
– В мировом бы не мог.
– Почему, Василий Иванович?
– Языков я ихних не знаю!..»
Так вот, итальянские кардиналы знают английский в объеме средней школы и латынь в объеме духовной семинарии.
А нужно знать, как минимум, пять-шесть языков, чтобы обращаться к этой пастве, испанский в первую очередь. Конечно, это упрощенное объяснение, это только верхушка айсберга, там были и другие проблемы.
Так что, избрание баварского прелата можно и нужно было предвидеть. И не только из-за его лингвистических познаний. Мы же помним советскую ППП – пятилетку пышных похорон. Так вот, именно кардинал Рацингер готовил и вел траурную церемонию похорон папы Войтылы, и многие уже тогда поняли, что он и есть будущий папа.
Между прочим, когда в России хоронили Алексия II, то «председателем похоронной комиссии» был митрополит Кирилл, который стал новым патриархом.
В общем, признаюсь, я не угадал, и снова выбрали папу-иностранца.
Конечно, с одной стороны, Ватикан это, наверное, самое консервативное государство на Земле. Оно полно условностей, традиций и всяческих букв законов, которые нужно знать. Иногда это даже немного пугает. Но, с другой стороны, это интереснейшая точка наблюдения.
Конечно, они ведут свою игру – и в религии и в нравственности. Но, в то же время, ватиканская дипломатия – это важный фактор в мировой политике. Ведь именно ей, казалось бы, уготована главная роль мировых посредников, сам Бог велел. И Ватикан посредничает, но это «непубличная» политика. Другое дело, что войны XXI века часто ведутся на религиозной основе и тут они вмешаться не могут.
Если помнишь, я говорил, что Павел VI был великим реформатором церкви, он первым перестал себя считать «затворником Ватикана», стал ездить по миру, побывал в Европе, Индии, в Африке, на Святой земле.
Он был в Америке, выступал на генеральной сессии ООН.
Если вдуматься, эта «революция» произошла сравнительно недавно, в 70-х. До этого максимально, что мог себе позволить папа, – это сесть в карету и поехать в свою резиденцию в Кастель Гондольфо, за тридцать километров. Хотя, папу никто и никогда взаперти не держал – его держали традиции.
Но в Ватикане традиция – это и есть правило.
Что же касается папы Войтылы, то он оказался грандиозным реформатором. И дело не только в его поездках. Он даже имя себе взял Иоанн Павел, где есть имена двух его предшественников – Иоанна XXIII и Павла VI, которых он считал своими учителями.
Первый и сделал его кардиналом.
Это так называемый «хороший или добрый папа», «Papa buono», а еще «красный папа», потому что он первый начал общаться с коммунистами.
Так вот, папа Войтыла успел совершить сто пять зарубежных поездок. Он побывал везде, где можно. Он был шестнадцать раз в Африке, был на Святой земле.
Но и нынешний папа Рацингер, в свою очередь, совершил на момент нашего разговора тринадцать поездок за пределы Италии и уже дважды бывал в Германии, был в Испании, Турции, Бразилии, Польше.
В Польшу, между прочим, у него была очень трудная поездка, потому что его все время сравнивали с предшественником. И, кстати, возвращаясь к разговору о языках, за шесть дней пребывания в Польше он не сказал ни одного слова по-немецки. Он говорил только по-польски, правда, провел одну встречу по-французски с дипкорпусом.
В его маршрутах – Северная и Южная Америка, Западная Африка, Ближний Восток, Чехия. То есть, я хочу сказать, что поездки по миру – это уже новый миссионерский стиль.
Это не то, как когда-то писал Василий Андреевич Жуковский: «И в Африку смиренно понесли священный дар учения Христова…». Теперь другое время, теперь они уже на самолетах летают.
Букалов закончил повествование и испытующе посмотрел на меня.
– Что? – буркнул я мрачно.
– Папой будешь? – хитро спросил Букалов.
– Повременю, – сказал я, глядя в сторону. – Я как Чапаев.
– В каком смысле?
– Я ихних языков не знаю!..
– Когда в Москве умер Алексий II и избрали Кирилла, то в обществе возникла непростая дискуссия, вокруг оценки деяний предстоятеля церкви.
Вот выбирают патриарха, а каковы должны быть его качества? И вообще, какова роль этой фигуры?
Кто он – духовный лидер?
Но православная церковь общинна, по сути.
Может он просто «главный администратор»?
Но администратор не произносит проповеди.
Так что этот вопрос оказался непростым.
А кто такой, в этом контексте, римский папа?
– Мне, пожалуй, на этот вопрос ответить легче, чем оценить истинную роль патриарха, – уточнил Букалов. – Но, что касается фигуры патриарха Московского, вспомним, что есть довольно непростая история самого института патриаршества.
Как мы помним, царь Петр его упразднил, и много веков его на Руси не было. Не будем забывать и богоборческую политику коммунистов.
Поэтому можно смело сказать, что истинный облик российского патриаршества для нынешнего времени только формируется.
С другой стороны, папа римский, как мы с тобой вспоминали в начале нашего разговора – это абсолютный монарх, единоначальник. А что это значит для его окружения? Полное повиновение, абсолютная дисциплина! Кардиналы, конечно, могут обсуждать решения папы, высказывать свои пожелания. Это называется синодальная форма общения. Синоды обсуждают важные темы – это могут быть темы региональные или международные. То есть, площадка есть.
Но, папское слово – закон!
– Идеальная вертикаль власти, – восхищенно отметил я.
– Да, и уже много веков. Иногда, конечно, за этой непререкаемостью может проскакивать какие-то нелогичности, но ничего не поделаешь: папа – это верховный владыка, верховный жрец, которому принадлежит последнее слово по всем вопросам. На папских престолах были случайные люди, но были и великие астрономы, великие собиратели книг и мудростей, знатоки наук. Но нынешние папы – это обязательно высокообразованные люди.
