— Вы же сами говорили, сударь, что вам дали успокоительное, и вы проспали до утра. Вас и тут обвели вокруг пальца! Она три раза вас надула. Первый раз она сделала так, чтобы все поверили, что в нее выстрелили. А сама в эту ночь убежала на встречу с сообщниками, которые недавно кого–то ограбили. Второй раз ее ужалила змея, только она была не ядовитая, однако шуму было много. В эту ночь Золушка опять покинула замок ради встречи. Инсценировать третье покушение не составило труда, надо было забрызгать платье красной краской, прикрепить к спине рукоятку ножа и лечь на пол. Впечатляющее зрелище готово, так дети развлекаются. Никто не мог подумать, что это покушение фальшивое, и доктор выглядел таким напуганным. Я и сам не сразу догадался.
— Как вы догадались? — спросила Мадлен.
— По ярко–красному пятну на вашем платье, Мадлен. Вы говорили, что надевали его только раз на свадьбу. Следовательно, испачкать его в краске вы могли только на свадьбе, а точнее, когда увидели эту даму в крови… Вернее, то была не кровь. Если бы на платье Мадлен была бы капля крови, она бы к тому времени потеряла свой ярко–красный цвет.
— А что было потом? — поинтересовалась красотка.
— Как только все разошлись спать, Луиза, судя по следам, выскользнула из замка через окно в левом крыле, затем спустилась к дороге, где ее ждал человек, который посадил ее к себе на лошадь. Они доехали до кладбища. Там следы туфелек вели к часовне. Как я понял, именно там была ее встреча со своей бандой. Хорошее место и время, полная гарантия, что никто не догадается! Кому придет в голову, что такая милая скромная девушка командует бандой воров и контрабандистов.
— Как вам это понравится! — воскликнула экономка. — Я сразу эту девицу невзлюбила, а на меня все как на чудовище смотрели! Я, как видите, права!
— Господи, — прошептала старушка, — этого не может быть! Луиза мы так все тебе верили! Неужели это правда?
Луиза сидела молча, ее красивое лицо ничего не выражало, только стало бледным как полотно.
— Заткнись, старая дурная вешалка! Я терпела ваши маразмы два месяца! — вдруг огрызнулась она на тетушку, которая схватилась за сердце.
В зеленых глазах герцогини светилась злоба, которая исказила черты ее лица. Детски наивное выражение личика куда–то пропало.
— У вас нет доказательств! — усмехнулась она. — Да, эти туфли мои, но следы уже давно стерты! Вы напрасно потрудились, студент. И с чего вы взяли, что доктор — мой посредник?
— На эту мысль меня натолкнуло двойное дно в его чемоданчике…
— Ха, тоже мне доказательство!
Герцогиня истерически расхохоталась.
— У меня есть и другие доказательства, — спокойно продолжал Робеспьер, — рана на вашей спине после удара ножом за это время не успела бы зажить до конца и…
— Ха, можете меня не раздевать, я сама скажу! Да, у меня на спине нет ни ран, ни рубца. Это была шутка, а за шутки в тюрьму не сажают!
Луиза разразилась еще более громким хохотом, от которого все присутствующим стало не по себе. Только сейчас студент осознал мизерность своих догадок и доказательств.
— Я верю твоим выводам, — шепнул капитан Максу, — но доказательства…
— Я знаю… Еще, мадам, мы вас как–то освобождали из склепа, но вас там никто не запирал…
— Что из того!? Может, мне нравится сидеть в склепах! Ха–ха–ха! Что? Что?
— А то, что драгоценности и деньги вы прятали в один из гробов склепа. Они там, кстати, до сих пор.
— И где доказательства, что это моя работа? — усмехнулась дама. — Может, это, древний клад! Хилые у вас какие–то доводы. Надоели вы мне, пойду–ка я спать.
— Нет, вы останетесь! — твердо сказал студент. — Весь мой рассказ всего лишь гипотеза, но…
— Что но!?
— А то, что мой труд даром не пропадет.
— Неужели?
— Во–первых, вы не сможете так легко продолжать свою деятельность, так как за вами будет следить полиция. Во–вторых, деньги, которые вы не успели перевести на счет в банке и бриллианты, которые еще не сбыли и находятся в склепе, конфискуются. Счета ваши заморозят. В-третьих, вы уже не останетесь в этом доме.
— Конечно, я поеду в Версаль, я же теперь герцогиня. Кое–чего я все же добилась! Уж я то повеселюсь там!
— У вас нет денег…
— Такой женщине, как я, их достать не трудно! Ваша версия, Максимильен Роберспер, как вас там, яичной скорлупы не стоит.
— Вы ошибаетесь, герцогиня! — раздался голос доктора. — Я могу подтвердить гипотезу Робеспьера…
— Вы? — все удивленно уставились на него.
— Хотите сделать чистосердечное признание? — спросил капитан. — Это пойдет вам на пользу! Вам смягчат приговор.
— Учтите, доктор, если вы что–то скажете, вы не только посадите себя в тюрьму, но и ваша репутация, как врача, сильно пострадает! — предупредила Луиза. — Я не шучу!
— Выходит, вы шантажировали его! — вскричал студент. — Он выполнял ваши приказания не по своей воле! Значит, его вина не так велика, как я полагал.
— Он слишком честным стал, — хмыкнула она, — а раньше был другим, и деньги любил больше.
— Доктор, прошу вас, скажите правду, — взмолился студент, — от вас зависит, восстановится ли справедливость. Неужели вы допустите, чтобы эта женщина, испортившая вам жизнь, осталась безнаказанной. Вы не виноваты, для вас еще не все потеряно. Это не так ужасно, как вы думаете. Я знаю о вашей работе в ночь, когда в Париже загорелся пороховой склад…
Доктор испуганно посмотрел на студента.
— Откуда?
— Не важно, но я никому не расскажу, даже если вы откажетесь сказать правду. Просто этот случай так же останется на вашей совести, и вам станет еще труднее.
— Учтите, — сказал капитан, — если вы нам все расскажете, вы сможете избежать наказания. А если найдутся еще улики против вас, то берегитесь, мы церемониться не будем.
— Не надо на него давить, прошу вас! — сказал студент. — Пусть сам решает!
Герцогиня рассмеялась:
— Решайте, доктор, советую вам подумать о карьере!
— Я все уже решил. Господин Робеспьер, ваш рассказ верен, — спокойно сказал доктор. — Эта особа действительно меня шантажировала и использовала. Она занималась контрабандой и ей подчинялась шайка бандитов, а я был ее сообщником. Я еще раз подтверждаю вашу гипотезу и готов повторить это под присягой.
— Спасибо.
— Вы об этом пожалеете! Я с вами расквитаюсь, подлец! И ты, студентишка, берегись! — кричала герцогиня, извиваясь в руках полицейских.
Ее крик и проклятия были слышны, пока тюремная карета не уехала. Все присутствующие какое–то время сидели молча. Тишину прервал торговец.
— Где туфли? — спросил он.
— Полиция забрала, как улику.
— Как!? Вот ворье, а еще форму надели!
Торговец сорвался с места и выбежал из гостиной.
— Вот и верь после этого людям, — вздохнула тетушка, — такая милая девушка, кто бы мог подумать.
— Скоро и за мной придут, — вздохнул доктор.
— Не волнуйтесь, — сказал Макс, — вам надо нанять хорошего адвоката. Вы же сами выдали преступника и действовали тогда не по доброй воле. Вы, скорее пострадавший, чем преступник. Извините меня, что я вам жизнь испортил.
— Нет, вы правильно сделали, я бы больше не смог так жить. Мне надоело все время испытывать страх пред этой девицей и выполнять ее приказы. А признаться я уже боялся, но вы убедили меня. Жаль, что вы еще пока не адвокат.
— Ох, — зевнула Мадлен, — давайте спать!
— Правильно, согласилась тетя, а ты как считаешь, Кри — Кри?
Племянничек не ответил на тетушкин вопрос, он на коленях подполз к графине и, поцеловав край ее платья, произнес:
— Анна, простите меня за все, это был такой урок для меня.
— Встаньте, сударь. Мы все получили урок, — вздохнула де Сен — Роман, — я теперь многое поняла.
— Вам повезло, господа, что вы отделались всего лишь уроком, — сказал Макс.
— Ага, — вмешалась Мадлен, — все могло быть хуже! Если бы не Макс, вас бы, герцог, убила бы жена, а вас, графиня, посадили бы в тюрьму!
— Герцога благодарить надо, — сказал Макс, — он мне помог.
— Спасибо, кузен! — сказала девушка.
— Мадлен, я имею в виду собаку, когда же вы перестанете их путать!?
— Никогда! — ответила Мадлен.
— Я постараюсь измениться, — сказала графиня, — я была просто надменной дурой!
Герцог вздохнул.
— Я был козлом.
— Еще каким! — сказал Макс. — Вам даже мой пес не понравился.
— Мне он тоже не нравится! — сказала Мадлен. — Он страшный, как вы!
— Благодарю за комплимент! — проворчал Робеспьер.
Тут д’Омон обнял пса за холку и, всхлипывая, сказал:
— Прости меня, друг, что не любил тебя!
— Ох, — сказала тетя, — все же эта история пошла тебе на пользу, наконец–то ты перевоспитался!
