Ханна взяла в руки лампу и пошла в маленькую кухню. Они пошли за ней.
— Я сама сварю кофе, — сказала Сари.
Ханна опустилась в свое старое кресло и молча стала глядеть, как Сари хлопочет у плиты, а Ленни ей помогает. От умных старых глаз ничто не ускользнуло — ни взгляды, которыми они обменивались, ни касания их рук, искавших друг друга, ни любовь, которую они не в силах были скрыть. Ханна только покачивала головой и вздыхала.
Сари разлила кофе, и все трое уселись вокруг стола.
— Сегодня утром, — медленно проговорила Ханна, — вы спрашивали меня, кто такой Сэм Дюплесси. Я вам тогда не сказала. Хотите, сейчас скажу.
— О чем это, Сари? — спросил Ленни.
Сари отставила кружку и повернулась к нему.
— Когда-то давно-давно здесь жила другая Сари. Она умерла. Это было лет тридцать тому назад. Кажется, Герт любил ее; и мой отец тоже — он, наверно, потому и назвал меня этим именем. Но отец Герта, Старый Герт, хотел, чтобы Сари досталась Герту, и поспешил женить моего отца на моей матери, а сама Сари любила какого-то человека по имени Сэм Дюплесси.
Как видно, одна только бабушка была на стороне этого Сэма Дюплесси. Вообще с ним связана какая-то тайна, вот почему я этим заинтересовалась. Бабушка говорит, что Герт его убил, но она также говорит, что Герт убил Сари, а мой отец, который всех их знал, говорил мне, что Сари умерла от лихорадки.
Ханна отодвинула пустую кружку, сложила руки на коленях и подалась вперед.
— Я знаю все про Сэма Дюплесси, — сказала она. — Мы тогда еще жили в Большом доме. Хозяин еще был жив. Хозяин — это сын старой госпожи, отец теперешнего бааса Герта.
— Сэм Дюплесси был молодой человек вроде вас он долго жил по разным городам и привез много денег. — Она оглядела Ленни, словно измеряя его рост. — Он был не такой высокий, как вы. Немножко пониже. И цветом потемней. Но он был очень красивый. Красивее вас. На моих глазах мисс Сари впервые встретилась с ним. Это было в стиллевельдской лавке, только лавку тогда держал другой хозяин.
Душа у Сэма Дюплесси всегда смеялась, и это было видно по его глазам и слышно по его голосу. Он был сильный, пошире вас в плечах, и очень любил петь.
— В тот первый раз, в лавке, он заговорил с мисс Сари, но она отвернулась и не стала отвечать ему. — Ханна улыбнулась картине, ожившей в ее памяти.
Рука Сари нашла руку Ленни и сжала ее. Так обе руки и остались сплетенными.
Она отвернулась, а он принялся рассказывать смешные истории. Очень смешные. Мисс Сари не выдержала и засмеялась. Потом они еще раз встретились в лавке, потом еще, а потом стала я замечать: как наступит время идти за покупками, так у нее глаза совсем другие становятся, а подойдет к лавке — заблестят, как звезды. Ну я и поняла.
Тут Сэм Дюплесси вдруг уехал. И как же тогда мисс Сари убивалась, день ото дня все хуже. Но вот однажды в лавку пришло для нее письмо, и опять у нее появился блеск в глазах, а в сердце радость, которой не скроешь. Она мне рассказала, что он ездит по городам и раздобывает деньги, а когда раздобудет, вернется сюда и купит ферму. Вы ведь знаете крааль за холмом, — я там родилась, — а дальше есть участок земли, возле речки, вот этот участок он собирался купить. Там они и жить думали.
Потом еще пришло письмо, он писал, что деньги уже есть и он едет домой… Мисс Сари рассказывала мне все, потому что знала, что я никому не скажу. И я молчала. За всю мою жизнь только это одно я утаила от старой госпожи… Мисс Сари отправилась встречать Сэма Дюплесси. А когда вернулась, была как помешанная… С тех пор она все хворала… И скоро умерла.
— А Сэм Дюплесси? — спросил Ленни.
Ханна устремила взгляд в пространство.
— Теперь его зовут Сумасшедший Сэм, — глухо сказала она. Кровь отхлынула от лица Сари. Пальцы впились в руку Ленни.
— Это сделал Герт… — вырвалось у Сари.
— Никто не знает, — сказала Ханна. — Никто этого не видел. Может, мисс Сари видела. Может, это и убило ее. Я сама так думаю… Но никто не знает.
— Мне страшно! — вскрикнула Сари и ухватилась за руку Ленни.
— И мне тоже, — глухо отозвалась Ханна.
Ленни обнял Сари и привлек к себе.
— Не надо бояться, дорогая.
— Я боюсь, Ленни. Я боюсь за тебя. Я знаю, это сделал Герт. Мне теперь многое понятно.
— Ты права, дорогая, но не волнуйся. Мы что-нибудь придумаем.
— Ленни, Ленни! Что будет, если он узнает? — Она закрыла руками лицо, прячась от страшного видения.
— Уехать вам надо, — сказала Ханна.
Ленни посмотрел на Сари.
— Нам надо уехать, — сказала она твердо. — Куда бы ты ни поехал, Ленни, я с тобой.
— Да ведь всюду то же самое, хоть всю страну объезди, — сказала Ханна.
— Боже мой! — закричала Сари. — Неужели нет такого места, где бы нам можно было любить друг друга и не бояться? — Отчаяние зазвенело в ее голосе. — Мы никому не сделали зла. Мы только хотим, чтобы нам дали любить друг друга!
— Выслушай меня, Сари, — мягко сказал Ленни. — Успокойся и выслушай. Ничего еще не случилось. Слушай. Тебя не пугает бедность, может быть, даже нужда?
— Ты знаешь, что нет, Ленни. — Она немного успокоилась. Страшное видение исчезло.
— Тебя не испугает, если придется некоторое время терпеть недостаток в самом насущном? Это будет недолго.
— Пусть хоть всегда.
Ленни старался говорить без волнения.
— Жить среди людей, языка которых ты не знаешь?
— Я выучусь.
— Тогда слушай, Сари, дорогая. Это единственный выход. В прошлом году я ездил с футбольной командой в португальскую Восточную Африку. У меня даже завелись там друзья. В тех краях на образованных цветных дискриминация не распространяется. Она касается только неграмотных африканцев. Мы с тобой могли бы поехать туда.
— Поедем, Ленни! — страстно вырвалось у Сари из самой глубины души.
— Это не так просто. Мне не дадут разрешения на выезд, а ты не можешь просить о таком разрешении без ведома Герта. И потом, это очень затянет дело.
Лицо у Сари снова потемнело.
— Но у меня в Кейптауне есть один человек, — продолжал Ленни, — который знает, как это уладить. Он мой приятель и все для меня сделает. Я завтра же утром дам ему телеграмму.
— А деньги? — спросила Ханна со сдерживаемой надеждой в голосе.
— Достану в долг в Кейптауне, — сказал Ленни.
— Двадцать фунтов я могу достать, — сказала Сари, заглушая голос своей совести.
— Хорошо. Это пригодится на первых порах. Так вот, уложи побольше вещей в чемодан. И будь осторожна. Никто не должен знать. Я думаю, лучше всего нам ехать ночью. Завтра. В девять часов вечера есть поезд на Кейптаун. На станцию мы явимся врозь, и ехать нам тоже придется врозь. До самого Кейптауна. А там уже будет легче.
В маленькой кухне наступила тишина. Сари рукой повернула к себе лицо Ленни, так, чтобы видеть его глаза.
— А ты правда этого хочешь, Ленни?
Ленни улыбнулся.
— Это я тебя должен спросить, Сари. Ты ведь жертвуешь всем.
Она покачала головой.
— Нет, Ленни, это ты всем жертвуешь. Говорят, для женщины любовь — все, а для мужчины часть его жизни. Для меня любовь — все.
— А для меня ты — все, Сари.
— А когда мы приедем туда, куда ты говорил, там в самом деле все будет хорошо?
— Да, дорогая. Нам всюду можно будет ходить вместе, и вообще мы всегда будем вместе.
— И вместе лежать на солнце?
— Да.
— И под руку гулять по улицам?
— Да.
— И вместе заходить в кафе?
— Да, дорогая, да. Мы все будем делать вместе.
— И никогда не будем разлучаться?
— Только на время моих занятий. Я довольно свободно объясняюсь по-португальски, но мне придется немало поработать для того, чтобы я мог преподавать на этом языке.
— И я тоже буду учиться по-португальски?
— Ну, конечно, и ты тоже.
— Ах, как чудесно, Ленни!
— Мы еще не там, дорогая.
— Но мы будем там, правда, Ханна?
Ханна улыбнулась и кивнула.
— Да, да, только будьте осторожны.
Сари порывисто поцеловала старую африканку, а потом снова обняла Ленни.
— Ну, ступайте, — ласково сказала Ханна. — Я уж стара и устала за день. Не бойтесь. От меня никто не узнает, куда вы уехали, пусть хоть повесят.
Ханна вышла проводить их и, стоя на пороге, смотрела, как они усаживались на лошадь.
— Доброй ночи, дети, — сказала она на прощанье. — Да хранит вас бог!
По дороге Ленни еще раз объяснял Сари, что ей нужно делать, где и когда она должна встретиться с ним. Она внимательно слушала и заставляла его повторять, если ей что было неясно.
А душа у нее пела. Она уедет отсюда, уедет вдвоем с любимым. Там они будут всюду ходить вместе, жить простой, счастливой и свободной жизнью. Не прячась. Не боясь, что кто-нибудь узнает и причинит зло Ленни. Все будет хорошо. Она сможет заботиться о Ленни. Стирать ему белье, штопать носки, стряпать для него и следить, чтоб в доме было чисто и уютно. А по воскресеньям они вдвоем будут лежать на солнышке и слушать пение птиц. А вечерами гулять по освещенным улицам, и не надо будет бояться, как бы их кто не увидел. И вдруг она подумала о том, какое большое место в их жизни занимает страх. Страх, явный или тайный, управлял всеми их поступками. Он заставлял их избегать дорог, по которым ходили другие люди. Заставлял их искать для встреч скрытые, укромные уголки, ибо только там можно было безопасно отдаваться своей любви.
