Чтобы хоть как-то скоротать время, он вновь стал просматривать записи с описанием схемы полета: старт в малом корабле, стыковка с межпланетным блоком, синхронизация, импульс ядерного двигателя… Но все же множество страниц с различными техническими формулами никак не объясняли ему, почему межпланетный блок после импульса словно ныряет в бездонную черную пустоту, чтобы через мгновение вынырнуть около Сатурна. Все казалось простым, как яйцо, но плохо укладывалось в его голове.
Безуспешно повоевав с описанием, Пит решил переменить занятие. Он направился в холл, где с удивлением увидел Барка. Тот стоял у гигантского аквариума с морской живностью и задумчиво разглядывал его обитателей.
— Хэлло, Барк, — приветствовал Пит человека, который, вероятно, тоже не был отягощен своими личными делами.
— Вижу, что ты занят тем же, чем и я, — улыбнулся Барк. — Да, все мы люди. Хотя, наблюдая за жизнью в этом аквариуме, я подумал о том, что зоркий взгляд полицейского и аналитический ум психолога — идеальное сочетание в космосе. Значит… миссия у тебя, полагаю, непростая.
— Ты знаешь, — оценил ум и тактичность Барка «лишний» член экипажа, — на Земле меня считали везунчиком. Теперь надеюсь, что и космос меня не подведет. А еще я рассчитываю на твою помощь, на помощь всех астронавтов.
Барк не спешил продолжить обмен любезностями. Привыкший действовать в самой непредсказуемой ситуации и всегда бравший всю ответственность на себя, он хорошо понимал смысл появления на борту этого полицейского. Барк давно уже присматривался к экипажу, отправляющемуся к Сатурну: там, в космосе, своя жизнь, и потому те, с кем летишь, должны быть твоими друзьями, и никак не меньше.
А сейчас в экипаже не все в порядке.
Причины ссор, возникающих поминутно на пустом месте, не могли выявить ни космические психологи, ни социологи и инженеры. Они не находили однозначного ответа. Психологи и социологи считали такое поведение почти нормой в обществе высокоинтеллектуального потенциала. Инженеры — люди конкретные! — сделали все, что смогли. Они спроектировали отдельные каюты и все мыслимые в заданном объеме удобства для астронавтов. Даже компьютеры управления и основного банка информации перетащили из тренажера и кораблей, на которых они летали к Луне и Марсу. Но все это — внешнее. А что там, внутри, у астронавтов? Кто это поймет? И может быть, действительно стоило обратиться за помощью к человеку совсем иной профессии, который знает жизнь во всех ее проявлениях…
Внимательно присмотревшись к замолчавшему космическому монтажнику, Пит вдруг увидел в нем не героя-астронавта, а просто усталого работягу, делающего вне Земли то, что от него потребуют.
— Что, трудно пришлось в этом полете? — с участием спросил он.
— Когда с орбиты уходит твой корабль, а ты остаешься наедине со звездами и на тебе только скафандр и кислорода на несколько часов… тоскливо становится, — Барк заговорил так, словно хотел исповедаться перед человеком, который обязательно поймет его. — А тут еще твой товарищ, летящий рядом. Беспомощный, как младенец, и, что страшнее всего, уже почти обреченный на смерть… И ведь гибнут люди, гибнут… Бесила беспомощность. Беспомощность и то, что ты никому не нужен и тебя выбросили, словно использованную салфетку! Потом — это спасение. Я увидел, что они славные парни. Знающие, умеющие… Их бы в нашу команду, понимаешь, вместе бы… Ведь это космос. В нем нет места вражде. И порой я думал, что же нам мешает?…
Сказанное было для Пита откровением, и ему вдруг захотелось, чтобы этот человек не чувствовал себя таким одиноким.
Но Барк вдруг улыбнулся:
— Надеюсь, теперь тебе стало ясно, что каждый из нас в своей конуре. Это плохо. Все должны быть вместе. Нам надо помочь всем им стать единым целым.
— Ну, насчет того, чтобы все стали единым целым, — рассмеялся Пит, — ничего не скажу. А вот Лили, как я заметил, не прочь побыть подле тебя…
В день старта завтракали все вместе. Рядом с астронавтами сидели за столиками руководители проекта и подготовки. Первый пожелал членам экспедиции безотказной работы техники, второй — безошибочной работы людей на своих участках.
И хотя одинаковая форма делала всех похожими друг на друга, Пит чаще всего встречался глазами с Барком и Лили, которые сидели за одним столиком. Он видел, как они весело переглядывались друг с другом. Но вот Лили повернула к нему свою голову, ласково улыбнулась, а Барк одобрительно кивнул.
— Старт! Хорошей вам тяги! — услышал Пит в шлемофоне последнюю команду.
Сначала его слегка толкнуло, потом стало вжимать в кресло, и тело начало тяжелеть. Усиленные тренировки, как оказалось, не были бесполезным времяпрепровождением. На удивление легко Пит освоился с перегрузкой и даже нашел в себе силы наклониться к иллюминатору.
За сверхпрочным стеклом сначала появились звезды, потом из темноты стала постепенно проступать сероватая Земля. Пепельный слой атмосферы сначала окрасился голубой полосой, которая превратилась в расширяющийся на глазах клин, упирающийся в черноту космоса. Затем голубой клин стал багровым, потом золотым. Четкая линия клина вдруг сгорбилась, как-то напряглась и взорвалась наконец ярким диском Солнца. Солнце буквально выпрыгнуло и залило все вокруг режущим светом.
— Бросок к Сатурну через четыре витка, — так некстати ворвался в шлемофон голос пилота Вилли Крафта. — Будем синхронизироваться по времени и, войдя в точку перехода, «прыгнем» к Сатурну. Команда свободна. Крис и я займемся сближением. Стыковка с межпланетным блоком — на следующем витке. Можно снять скафандры. Пит, экипаж поздравляет тебя с выходом на орбиту. Советую полюбоваться нашей планетой.
Но Питу было не до советов. Теперь он не был пассажиром, балластом или чем-то там еще. С этой минуты ему предстояло работать, исполнять то, ради чего он, собственно, и был направлен в эту экспедицию. Они — в космосе, а значит, начало действовать то, что приводило этих милых на Земле людей ко всяческим перепалкам, неладам, ссорам.
По совету Лили он включил индивидуальный дисплей, который позволял наблюдать за пилотами. Эти люди были сейчас самыми занятыми членами экипажа, и осуществляли они отнюдь не наземную тренировку по сближению и стыковке двух космических систем. Питу было интересно, насколько изменилась психология этих астронавтов при работе в реальных условиях. Раньше они понимали друг друга с полуслова.
Но теперь, как выяснилось, до взаимопонимания было далеко. На дисплее и в наушникахучто-то пошаливало, и до Пита доносились только обрывки перепалки:
— Вилли, скорость великовата, притормози…
— Ты ошибаешься, Крис, скорость нормальная. Глаз человеческий — прибор верный. Особенно глаз астронавта…
— Мы живем… (далее последовало что-то неразборчивое), еще раз сверься с дисплеем…
— Что ты все время тычешь меня в этот… (опять помехи), когда у меня есть собственные глаза. И двадцать стыковок за спиной…
— А у меня на дисплее…
— Все, Крис, хватит! Беру управление на себя… Потом изображение на дисплее исчезло, сменившись круговертью ярчайших красок, а голоса астронавтов сменило змеиное шипение. Это продолжалось, к счастью, недолго, и Пит еще застал конец разговора:
— Скорость? — послышался запрос Вилли.
— 0,3…
— Что же ты раньше путал?
— Я говорил то, что видел на своем индикаторе: не больше и не меньше, — Крис был раздражен, хотя Питу раньше казалось, что у него не бывает срывов.
В дальнейшем стыковка проходила без осложнений: Вилли давал четкие команды, а Крис четко их реализовывал.
Пит не отрывался от экрана дисплея. После стыковки пилоты, как это положено, должны были хотя бы извиниться друг перед другом за несдержанность, но, к его удивлению, примирительные слова не были сказаны. Пилоты, казалось, забыли о размолвке…
Жилой отсек межпланетного корабля был невелик. Еще на тренировках Пит обратил на это внимание Криса, и пилот объяснил, что все остальное в корабле — импульсный двигатель, представляющий собой, по сути дела, ядерный реактор.
«Да он и не нужен, жилой отсек, — объяснил тогда Крис — Полета к Сатурну, как такового, не будет. «Нырок» к планете займет всего лишь миг».
— Две минуты до главного импульса, — послышался в шлемофонах голос с металлическим тембром. Это докладывал главный, компьютер. — Напоминаю, что перелет не сопровождается перегрузкой, смещение в пространстве всех членов экипажа прогнозируется без осложнений. Однако напоминаю пилоту Вилли Крафту, что после перелета в его задачу входит действовать строго по инструкции. Информацию дадут мои радары. После пятнадцати секунд бездействия пилота беру управление на себя, в случае ошибки — тоже,
