Об этом подумалось Игорю, когда он взглянул на стоявших рядышком, как бывало прежде, Ларису и Андрея. Сердце его при виде этой пары, увы, тоже не сжалось ревниво, как прежде. Дело в том, что все больше мысли его обращались к некоей светловолосой сокурснице по имени...
Ход его размышлений прервал Василий, пришедший на этот раз в школьном пиджаке и галстуке, видимо, чтобы выглядеть посолиднее. Он решительно растолкал ребят, которые были и повыше, и покрепче его, и с восторгом крикнул, обращаясь к Красовскому:
— Андрей! Ничего себе кладик мы нашли, а? Подумать только, все началось с какой-то зеленой монетки!
— А, Вася! Действительно, если бы ты не перепутал серебро с медью, — добродушно подтрунил Андрей, — вряд ли этот клад был бы обнаружен.
Он обнял подростка за плечи, гася в нем вспыхнувшую обиду, и подвел к стенду.
— Ну, эти рубли, я думаю, ты уже не перепутаешь?
— Конечно, отчистили, вот сразу и видно, что серебряные, — парировал Василий, потом оглянулся с любопытством: — А где товарищ майор? Он ведь тоже обещал прийти?
— Будет попозже: на совещание в главк вызвали, — ответил Андрей.
— Смотри, какие монеты интересные.
— А это тоже петровский рубль? Рисунок совсем не такой! — воскликнул паренек.
— Правильно. Скоро ты совсем нумизматом станешь, — подтвердил Андрей. — Этот рубль первый, выпущенный Петром в тысяча семьсот четвертом году. До этого своих рублевых монет в России не было. Видишь, здесь Петр совсем молодой, почти мальчик. И лаврового венка нет. Полтавская битва еще не состоялась...
— А Петербург уже был! — в тон ему сказал Игорь.
— Да, выход к морю Россия завоевала, или, как сказал сам Петр, «окно в Европу» было проделано. Для торговли нужны были деньги, равноценные тем, что имели хождение на европейском рынке. Вот и появился этот рубль. Можешь прочитать, что на нем написано?
— «Царь Петр Алексеевич всея России повелитель», — по слогам прочитал Василий. — А рядом что за монета?
— Такой же рубль, только лежит обратной стороной — реверсом. Видишь — двуглавый орел?
— А, поэтому пошла игра «орел или решка»? — догадался Василий.
— Точно. И надпись здесь любопытная.
— «Монета добрая цена рубль», — прочитал Василий. — Что значит «добрая»? Как будто может быть злая?
Андрей рассмеялся:
— Нет, в смысле доброкачественная. Я ж тебе говорил, что рубль был подготовлен впервые и чтобы в народе к нему отнеслись с доверием, сделали об этом надпись. А вот серебряная полтина Петра — и рисунок, и надпись, как на рубле. А рядом, гляди, рубли вроде того, что ты нашел, узнаешь?
— Да, на голове Петра лавровый венок! А на этих женщина какая-то изображена...
— Гляди внимательнее. Тут две женщины. Одна — императрица Анна Иоанновна, племянница Петра, дочь его старшего брата.
— Видать, злая баба была, — заметил Василий. — Вон профиль какой хищный!
— Устами младенца глаголет истина, — хихикнул Игорь, но осекся под укоризненным взглядом Андрея.
Однако Василий не заметил насмешки, увлеченный разглядыванием монет.
— А эта вроде посимпатичнее! — заметил он, показывая на следующую монету.
— Императрица Елизавета Петровна, дочь Петра, — сказал Андрей.
— Сразу видно, что щеголиха! — не выдержала Лариса. — Поглядите, три монеты, и на всех одета по-разному. Помнится, она издала указ, что на бал нельзя было прийти во второй раз в том же платье!
— Пойдем ко второму стенду, — предложил Андрей.
— Постой, — задержал его Василий и добавил по-хозяйски: — Я здесь еще не все осмотрел.
— Обстоятельность — непременная черта историка. Хвалю, — серьезно сказал Игорь, хотя в его глазах и блеснули чертики.
Андрей покосился на друга, но в этот момент Василий дернул его за рукав:
— Андрей, а это что за мелочь? Тоже монеты? Почему они не круглые, а продолговатые и такие маленькие?
— Потому что «вши», — фыркнул Игорь.
— Вши? Какие вши? — недоверчиво взглянул на него Василий. — Смеешься? Андрей, чего он издевается?
— Нет, все правильно, не обижайся, Васенька! — услышали они голос сзади.
Обернувшись, они увидели, что к ним незаметно подошли Максим Иванович и Александр Григорьевич.
— Даже не просто «вши», а «старые вши», — продолжал Максим Иванович. — Так царь Петр презрительно называл монеты, которые до него почти двести лет безраздельно властвовали на российском внутреннем рынке.
— Да, серебряная копейка была в ту пору основной денежной единицей, — поддакнул Александр Григорьевич.
— Так это копейки, — разочарованно протянул Василий. — А почему они все какие-то скособоченные?
— Потому что технология их изготовления была примитивная, еще дедовская, — пояснил Александр Григорьевич. — Брался серебряный слиток, расплавлялся до тягучего состояния и через отверстие протаскивался так, что превращался в проволоку диаметром пять-шесть миллиметров. Эту проволоку рубили на равные кусочки, потом эти кусочки с помощью наковальни и металлического стержня, гладкого с одного конца, превращали в бляшки, а уж эти бляшки попадали к чеканщикам. Это была самая ответственная и тонкая работа. В маленькой наковальне, в специальном углублении, помешался нижний чекан с зеркальным изображением всадника с копьем...
— Георгий Победоносец — символ Московского царства, — не преминул заметить Шапошников.
— Да, на этот чекан клали заготовку, сверху чеканщик накладывал еще один чекан, который так и назывался — «вершинник», в отличие от нижнего, называвшегося «исподником». На верхнем были нанесены имя и титул правителя государства. Удар молотком — и копейка готова.
— Сколько их здесь! — задумчиво произнес Василий. — Наверно, не меньше ста?
— Триста одиннадцать, — ответил Александр Григорьевич. — Это и странно...
— Что странно? — встрепенулся Андрей, предвкушая очередную загадку.
— Странное сочетание — рубли и копейки, — объяснил ему Максим Иванович. — Если человек накапливал свое добро по копейкам, откуда вдруг столько рублей? И наоборот, если у него такое состояние, зачем в клад хоронить копейки? Ведь общая стоимость клада огромна. Вы у соседнего стенда были?
— Нет еще, — мотнул головой Красовский. — К нему и пробиться трудно, там все наши кружковцы толпятся.
— Неудивительно, — рассмеялся Александр Григорьевич. — Ведь на нем наиболее ценная часть клада...
Красовский решительно шагнул вперед:
— А ну, орлы, пропустите. И вообще пора рассаживаться. Игорь, ты что-то плохо командуешь...
Тут его голос осекся, и он даже присвистнул от неожиданности.
— Андрей, что там? — рванулся к нему Василий.
— Золото... Гляди — рубль, а это полтина. А это елизаветинские пяти-и десятирублевики. Действительно, богатство. А самое главное — монеты очень редкие. Ведь их изготавливали в небольшом количестве, только для внешнего рынка. У обыкновенного купца ведь таких монет не могло быть, так, Максим Иванович?
— Так-так, — кивнул Максим Иванович и добавил: — Ты лучше посмотри, что на третьем стенде лежит.
Нетерпеливый Василий, обгоняя Красовского, устремился к третьему стенду.
— Ой, какой кинжал красивый! — воскликнул он. — И ножны, и рукоятка — позолоченные, с какими-то зелеными камушками.
— Это изумруды, — пояснил подошедший Александр Григорьевич. — Изделие восточного мастера.
— А это что за круглая коробочка? — спросил Василий.
— Табакерка для нюхательного табака, — сказал Александр Григорьевич. — Сделана из чистого золота с бриллиантами. А это пряжка, наверное от кафтана какого-то вельможи, тоже вся в драгоценных каменьях.
— Колец сколько! — удивилась протиснувшаяся к ним Лариса.
— Здесь тоже есть странности, — заметил Александр Григорьевич. — Видите, это простые, даже примитивные кольца, а есть перстни очень тонкой, высокохудожественной работы.
— Нам не слышно, говорите громче! — раздались голоса оттесненных назад ребят.
Максим Иванович вопросительно взглянул на хозяина:
— Может, начнем заседание клуба?
— Да, да, конечно, — согласился Александр Григорьевич.
— Товарищи, прошу всех за стол! — снова повысил голос староста. — Надо, чтобы все было по порядку.
Шумно обсуждая увиденное, члены клуба поспешили занять места. Слово взял Максим Иванович:
— Товарищи, наш хозяин, Александр Григорьевич, является крупнейшим специалистом по московским кладам, даже написал об этом книгу. Давайте попросим его рассказать нам не только об обнаруженном на днях, но и вообще о наиболее интересных находках.
Члены клуба бурно захлопали, выражая горячую заинтересованность. Александр Григорьевич поднялся н, улыбнувшись, взял указку:
— Не только расскажу, но и покажу кое-что. В нашем распоряжении есть кое-какие любопытные слайды. — Подождав, когда стихнет шумок нетерпеливого ожидания, он продолжил в той же шутливой манере: — Дорогие мои юные коллеги! Не могу передать того радостного волнения, которое я испытываю, глядя на ваши молодые лица с горящими от энтузиазма глазами. Мне очень приятно, что на смену нам, старикам, грядет такая смена. Хочу выразить сердечную благодарность моему другу и вашему руководителю Максиму Ивановичу за то благородное дело, которое он делает столько лет. Несмотря на его занятость собственными научными изысканиями, он не жалеет времени, чтобы привить вам любовь к отечественной истории. Рад, что он доверил мне внести посильный вклад в это благородное дело. Я не хочу вам читать лекцию, тем более что народ вы подготовленный и историю, как я догадываюсь, знаете неплохо. Пусть эта встреча превратится в диалог с вами о поисках и находках на московской земле. Я прошу вас, если что-то окажется непонятным, сразу же прерывать меня вопросом. Хуже, если из деликатности вы промолчите и уйдете отсюда, чего-то не уяснив. Договорились? — Александр Григорьевич подошел с указкой к большой карте Москвы. — Итак, клады. Начну с цифры. На территории Москвы и Московской области к настоящему времени зафиксировано около четырехсот кладов. Это огромная цифра. Ни одна область европейской части РСФСР не знает такого обилия монетных находок, как Московская. На территории Вологодской области, например, исследователи насчитали только около пятидесяти кладов монет, приблизительно столько же — в в Смоленской, Новгородской, Псковской областях.
