— Товарищи, прошу всех за стол! — снова повысил голос староста. — Надо, чтобы все было по порядку.
Шумно обсуждая увиденное, члены клуба поспешили занять места. Слово взял Максим Иванович:
— Товарищи, наш хозяин, Александр Григорьевич, является крупнейшим специалистом по московским кладам, даже написал об этом книгу. Давайте попросим его рассказать нам не только об обнаруженном на днях, но и вообще о наиболее интересных находках.
Члены клуба бурно захлопали, выражая горячую заинтересованность. Александр Григорьевич поднялся н, улыбнувшись, взял указку:
— Не только расскажу, но и покажу кое-что. В нашем распоряжении есть кое-какие любопытные слайды. — Подождав, когда стихнет шумок нетерпеливого ожидания, он продолжил в той же шутливой манере: — Дорогие мои юные коллеги! Не могу передать того радостного волнения, которое я испытываю, глядя на ваши молодые лица с горящими от энтузиазма глазами. Мне очень приятно, что на смену нам, старикам, грядет такая смена. Хочу выразить сердечную благодарность моему другу и вашему руководителю Максиму Ивановичу за то благородное дело, которое он делает столько лет. Несмотря на его занятость собственными научными изысканиями, он не жалеет времени, чтобы привить вам любовь к отечественной истории. Рад, что он доверил мне внести посильный вклад в это благородное дело. Я не хочу вам читать лекцию, тем более что народ вы подготовленный и историю, как я догадываюсь, знаете неплохо. Пусть эта встреча превратится в диалог с вами о поисках и находках на московской земле. Я прошу вас, если что-то окажется непонятным, сразу же прерывать меня вопросом. Хуже, если из деликатности вы промолчите и уйдете отсюда, чего-то не уяснив. Договорились? — Александр Григорьевич подошел с указкой к большой карте Москвы. — Итак, клады. Начну с цифры. На территории Москвы и Московской области к настоящему времени зафиксировано около четырехсот кладов. Это огромная цифра. Ни одна область европейской части РСФСР не знает такого обилия монетных находок, как Московская. На территории Вологодской области, например, исследователи насчитали только около пятидесяти кладов монет, приблизительно столько же — в в Смоленской, Новгородской, Псковской областях.
О чем это говорит? Прежде всего о том, что именно здесь, на территории будущей Московской области, складывалась основа Русского государства, развивались экономические, политические и культурные связи, определившие его дальнейший рост. Клады красноречиво рассказывают о всех значительных событиях, происходивших на московской земле, — о бойкой торговле вятичей, наших предков, с дальними странами, о страшном времени ордынского владения Русью, о возникновении Московского княжества, создании централизованного Русского государства, опричнине и польско-шведской интервенции, Медном бунте и многом, многом другом. — Александр Григорьевич обвел взглядом притихших членов клуба и улыбнулся: — Наверное, такое вступление вам кажется излишне прозаичным? Ведь с детства в душе каждого из нас таится романтичное представление о кладах, хранящих несметные сокровища. Достаточно вспомнить Али-Бабу и сорок разбойников — «Сезам, откройся!» Я уж не говорю об «Острове сокровищ» — «Пиастры, пиастры!»
Все дружно рассмеялись, а археолог продолжал:
— Это романтичное представление о кладах прочно присутствует и в нашей фольклористике. Те из вас, кому посчастливилось бывать в археологических экспедициях, конечно, помнят, как при расколках очередного городища обязательно появляется старожил из ближнего села и рассказывает о спрятанной в холме лодке из чистого золота, которая выплывает раз в год, обычно под ночь Ивана Купалы. Слышали, конечно, про лодку?
— Слышали! — подал голос Шапошников.
— Пожалуй, наиболее характерен в этом отношении рассказ такого старожила из глухой деревеньки, записанный еще в девятнадцатом веке ученым-нумизматом Сахаровым. Я вам прочитаю для интереса небольшую выдержку: «...Зарыт тот клад в змеиной пещере в трех котлах: в одном золото, в другом серебро, в третьем каменья самоцветные блестят весенним днем. Заперт клад двенадцатью железными дверями, ключи брошены в океан-море. По стенам пещеры развешаны разбойничьи топоры да бердыши — сами секут, сами рубят. Сторожат клады злые бесы — не пропускают ни конного, ни пешего. Заросла пещера зеленой муравой, полем чистым. Много было охотников взять богатства — много было голов положено за этот клад, а до заветной головы все еще не достигались. Достал один мужик серебряные рубли — и что же вышло? Жил богато, но недолго: рубли обратились в черепки, семья вся извелась, и старик наложил на себя руки...» Конец этого предания традиционен — «не дался клад».
Рассказы о кладах обычно связывали с легендарными разбойниками — Кудеяром, Саргой, Варварой Железный Лоб, а иногда и с реальными историческими личностями, народными героями — Степаном Разиным, Ермаком, Емельяном Пугачевым, которые якобы зарывали клады для бедных и гонимых сильными.
Издавна на Руси было развито кладоискательство, еще тогда, когда и слово «клад» не было известно. До семнадцатого века скрытые ценности назывались «поклажа» или «сокровище». Из поколения в поколение передавались не только устные поверья и легенды, но и особые документы, служившие указателями и руководством при отыскании кладов. Сокровища искали по «записям», составленным в форме завещания на чье-нибудь имя, с детальным перечислением зарытых вещей, с подробным указанием места. Порой такие записи сопровождались планами и чертежами.
Отысканием кладов занимались не только простые крестьяне, но порой и особы самые высокопоставленные. Например, ярой кладоискательницей была сестра Петра Первого, царевна Екатерина Алексеевна. Она хотела подвести «научную» основу под свои поиски, пытаясь определить местонахождение кладов по «планетным тетрадям», не раз в соответствии со своими расчетами посылала приближенных разрывать в полночь могилы на московских кладбищах, иногда и сама принимала непосредственное участие в безуспешных поисках сокровищ. Да и вообще, как показывает многовековая практика, — заключил Александр Григорьевич, — специальные поиски кладов оказываются безуспешными.
— Но ведь находят сейчас золото пиратов в Карибском море! — не согласился кто-то из слушателей.
— Правильно, но ведь это не специально схороненные клады, а потонувшие корабли, место гибели которых, как правило, известно давно и довольно точно! — парировал Александр Григорьевич. — Нет, находки кладов — это дело случая. Одна из самых, пожалуй, курьезных находок была та, о которой докладывал в тысяча восемьсот тридцать третьем году министру внутренних дел московский генерал-губернатор: «Прошлого апреля двенадцатого числа при проезде секретаря Волоколамского земского суда Секавина в городе Волоколамске на дрожках по дороге к собору... пристяжной лошадью выбит был копытом из земли кувшин со старинною разного сорта серебряною монетою».
— Вот уж действительно прямое опровержение поговорки «На дороге не валяется»! — вставил Максим Иванович.
— Да, находят клады в самых разных местах: и на чердаке, и в подвале, и в печке, и в стене, но больше всего находок в земле! — продолжал рассказывать Александр Григорьевич. — И среди «счастливчиков» люди самых разных возрастов и профессий — и школьники, и студенты, и трактористы, и строители. Кстати, есть определенная закономерность в том, что больше всего находят клады именно строители при сносе старых зданий и строительстве новых.
— Александр Григорьевич, вы, наверное, из скромности не назвали людей, которые чаще остальных, даже строителей, находят клады, — снова не выдержал Максим Иванович. — Как вы понимаете, я имею в виду археологов.
— Да, когда я говорил о роли случая в поисках кладов, я, конечно, не имел в виду археологов, — согласился Александр Григорьевич. — Конечно, мы, зная тот или иной богатый культурный слой, можем предположить и находку клада. Так, кстати, и было, когда начиналось строительство гостиницы «Россия». Дело в том, что будущая строительная площадка размещалась в районе Зарядья, места, где издавна, еще при первых московских князьях, селились придворные, богатые купцы, зажиточные ремесленники. Естественно, что мы ожидали здесь много находок, поэтому еще до начала строительства детально, с помощью раскопок, исследовали площадь в две тысячи триста квадратных метров. И конечно, совсем не случайно при устройстве северного пандуса современной гостиницы «Россия» в шестьдесят седьмом году близ церкви Георгия была сделана сенсационная находка: на глубине около семи метров в глиняном кувшине оказался уникальный клад серебряных слитков.
Члены клуба оживленно заговорили, обсуждая сообщение.
— Впрочем, об этом кладе я скажу подробнее попозже, — повысил голос Александр Григорьевич и постучал указкой, призывая к тишине. — Прежде чем перейти к рассказу о конкретных, наиболее интересных кладах, хотел бы привлечь ваше внимание, как будущих историков, еще к одному, очень важному обстоятельству. Для нас, историков, ценность клада определяется отнюдь не стоимостным выражением находок. Иногда клад медных монет для нас значительно интереснее, чем колье с многочисленными бриллиантами.
