— Что ж хахаль не помог?
— Он погиб в аварии. Разбился насмерть. Перед тем его из милиции уволили. И, вроде как уголовное дело завели. Я так и не поняла за что. Он стал выпивать. А вскоре эта беда с ним случилась. Месяца два назад похоронили. Плох он или хорош, теперь не стоит его ругать. Покойник перед Богом ответит, как все.
— Жаль мужика, молодой еще был, — пожалел соседа Сашка.
— Нам никто не помешает помириться и жить как прежде, спокойно и тихо, — коротко глянула Ленка на человека, желая узнать, как воспринято предложение. И услышала:
— Нет, только не это! Никаких примирений. Я не хочу о том ни думать, ни слышать.
— Так я уже устроилась на работу. На твоей шее сидеть не буду. Я хорошо получаю, меня взяли продавцом в универмаг. Уже две недели я там. Все получается нормально.
— Я не о работе. Сама должна понять. Нет больше веры тебе. Без нее семья не получится. Отвык от тебя. И никогда не поверю. Не просто изменяла, а и посадила. Кто такое простит? Поставь себя на мое место!
— Но ведь прошло время. Все изменилось. Мы уже не молоды. К чему перемены? А и будут ли они к лучшему? Поверь, оба пожалеем о случившемся разрыве. Расстаться никогда не поздно, а вот помириться и наладить жизнь в семье, куда труднее.
— Лен, я много думал над этим в зоне. И твердо решил уйти от тебя.
— Тогда зачем пришел.
— К дочке. Только к ней и за нею. Я не могу без нее. А ты сумеешь легче выйти замуж, наладить другую семью.
— Ты с ума сошел. Да кто тебе отдаст Аню!
— Лен, не кривляйся. Я знаю, ты хотела отдать ее в приют. Это было совсем недавно. Так лучше отдай мне!
— Тогда у нас на кусок хлеба не было. Не умирать же ей с голоду. Вот и хотела определить в интернат, пока устроюсь на работу. Теперь все в порядке.
— Тебе дочь не нужна. Обузой считаешь. И не кривляйся под любящую мать. Я тебя не первый день знаю.
— И что плохого можешь сказать?
— Да ничего хорошего! И потом! Я все равно заберу ее у тебя!
— Куда? У тебя нет даже своего угла! Ты безработный. А ребенку нужны условия, постоянное питание, уход. Наконец, она учится. Кто позволит сорвать со школы. Дочь — не кукла, она живой человек и она нуждается в постоянной заботе.
— Этим ее не обойду.
— Я не позволю увозить ребенка!
— Не ори. Тебе все равно уже никто не поверит. Давай саму дочь спросим, с кем она захочет остаться, позвал девчонку из зала:
— Анюта, зайди сюда на минутку.
Дочка села на колени к Сашке.
— Анюта! У нас к тебе есть серьезный разговор.
— Какой? Ты опять хочешь уехать от нас?
— Послушай. Вот если нам с мамой нужно расстаться, насовсем, навсегда. Ты с кем захочешь остаться: со мной или с мамой?
Анютка оглядела обоих внимательно. Заглянула в глаза и спросила:
— Ты шутишь или взаправду? — повернулась к отцу. Руки Ленки дрожали. Ей так не хотелось проиграть, ведь она все заранее обдумала и подготовилась к этому разговору, но он никак не клеился и поворачивал совсем в другую сторону.
— Конечно, с тобою уйду! — ответила Аня подумав.
— Но я не отдам! — вскрикнула Ленка.
— Заберу через суд. Тебе нужна огласка, когда на новом месте работы узнают, что ты приводила в дом хахаля, а родного отца дочери упекла в тюрьму, обойдя все законы. Вот такая ты мать!
— А еще знаешь, папка, она меня ремнем бьет каждый день. Хочешь, покажу, у меня вся спина и жопа черные, — соскочила с колен, опустила трусишки, подняла платье на плечи.
— Сволочь! — сдавил кулаки мужик. В глазах искры засверкали.
— Ну, вот и спета твоя песня. Не хотела по-хорошему, получишь за свое! Давай, Аня, одевайся, пойдем к судмедэксперту, в милицию, в прокуратуру. Зафиксируем побои!
— Не надо! Забирай ее. Навсегда бери! — ревела Ленка.
— Э-э, нет. Пиши отказное заявление, поедем с ним к нотариусу, заверим. И вот тогда я буду спокоен.
Они сделали все в один день. Домой вернулись лишь за вещичками Ани.
Девчонка радовалась, что даже в школе успели взять все документы и проститься с учителями и одноклассниками.
Ленка шла рядом с дочкой и Сашкой. Своими, совсем родными, чужими людьми. Она дрожала как в ознобе:
— Неужели ее бросят, и она останется совсем одна, никогда больше их не увидит.
Стало страшно. Ведь мечтала совсем о другом. Но примирение не состоялось. Сашка даже говорить с нею не хочет. На людях держится, но едва отвернется, скулы ходором ходят, глаза темнеют и руки сжимаются в кулаки. Ленка попыталась взять его под руку. Но Сашка отшвырнул руку, огрел ненавидящим взглядом и пошел вперед, ускорив'шаг, взяв Аньку на руки.
Когда пришли домой, Сашка спросил:
— За что избила Аню?
— Она деньги украла, собиралась поехать к тебе на зону. Даже не предупредила. Ее с милицией нашли уже на вокзале. Поезд ждала.
— А до того за что избила? От хорошего не уезжают.
— В бомжата убегала. Чтоб там тебя дождаться. А до того вырезала меня со всех фотографий и сожгла. Даже наши свадебные фотографии все испортила. Ни одной целой фотки не оставила.
— Себя вини. Перестала считать тебя матерью. Привела хахаля, вот и получила. Она его тебе никогда не простит, ни живого, ни мертвого. Я какой бы ни был, родной отец ей и не обижал, не сделал ничего плохого, потому меня всегда помнила и ждала. А вот ты перестала быть для нее матерью. При живом отце чужих мужиков не водят.
— Уже давно его нет, а она мстит.
— Тут уж ей виднее! Помоги дочке собраться. Нам в дорогу пора. Она не из близких.
— Скажи хоть, куда ехать собрались.
— На Смоленщину.
— Думаешь, там без меня тебя примут? — закапали слезы из глаз.
— Даже уверен в том. Старики с самого начала были против нашей свадьбы. И вообще не советовали жениться так рано.
— Ну, я на тебя не висла!
— Зато на росписи настояла!
— А ты как хотел, чтоб я жила сучкой? Как теперь говорят, гражданской женой. Нет уж, я себя уважала всегда. А и вышла за тебя девушкой.
— Зато потом отмочила хуже любой путаны. При живом мужике хахаля привела. Не нагулялась, сравненье искала. Нашла приключения на свою задницу. Теперь одна помыкайся, остынь от сучьей болезни. Может ума прибавится. Все бабы, родив дитя, забывают про течку, и только ты никак не остывала.
— Хватит попрекать. Ведь разбегаемся. Кончай говнять, как будто хорошего за все годы никогда не было, — обиделась баба.
— То малое доброе большая туча закрыла. Ты не стой, собирай дочку. Нам с нею на самолет нужно успеть. А потом поездом всю ночь в Смоленск ехать.
— Возьмите меня с собой! На новом месте заживем совсем иначе, как в самом нашем начале, помнишь? — подошла совсем близко, заглянула в глаза. У Сашки сердце затрепетало пойманной птахой. Вспомнилось первое свидание, робкий поцелуй, первое признание в любви, как волновался, делая предложение. А губы Ленки так близко. И в глазах те же звезды вспыхнули, как тогда. Сашка уже потянулся к бабе. Хотел обнять, прижать к себе. Ведь целый год спал на шконке один, как барбос. А тут вот она, своя, родная, вон как ластится. Сама хочет его. Рванул бабу к себе и мигом перед глазами встали багрово-синие рубцы на теле дочки. Все помутилось враз. Он оттолкнул Ленку от себя, отвернулся к окну, скрипя зубами от задавленного желания.
— Нет, надо себя в руки взять. Хорошая мать семью бережет. А эта, меня в зону выпихнула и дочку истерзала, издевалась над малышкой. Не будет из нее путевая жена. Не зря Иваныч говорил, что бабы могут стать воротами в зону либо крышкой для гроба. А мне ни то, ни другое не надо, — решил Сашка.
— Останьтесь со мною хоть на эту ночь. Подарите ее мне. А завтра поедете. Нынче в последний раз побудем супругами, — предложила кротко.
— Нет, Лена, не стоит затягивать расставание. Оно неминуемо. Не обессудь. Ты сама во всем виновата. Я не могу простить тебе ни зону, ни за дочь. Ты не стоишь и короткой ласки. Слишком хищная, злая, ты не нужна нам в семье.
— Хочешь сказать, что запретишь мне видеться с дочерью?
— Она растет, сама решит, я ей свое мненье не буду навязывать, а и переубеждать не хочу. У детей своя память. Она до гроба живет. И я не в силах помочь тебе, если Аня не захочет простить. Она в своем праве. Знаешь, кто-то из мужиков барака как-то сказал:
— Дети чисты, как первая любовь. Жаль, когда теряем их, то навсегда. Дети и любовь никогда не прощают и не возвращаются. Это много раз доказано жизнью. Потому и тебе не советую терять впустую силы и время.
— А ведь мы еще пожалеем об этом дне, когда могли что-то исправить, наладить и простить, но ты не захотел. А этот день уже не повторишь и не вернешь.
— Я и не хочу. Давай расстанемся молча. Так оно будет честнее, — предложил Сашка.
— Что ж, воля твоя!
— Пап, я все свое собрала! — послышался голос дочери.
— А вот эту куклу забыла!
— Нет, я ее оставила здесь. Ее мне подарил чужой дядька, какой умер. Мамка заставляла называть его отцом. Но как чужой может стать родным? Так и его кукла не стала моей подружкой. Пусть остается здесь, любить ее все равно некому.
