– Накануне ночью мама дежурила, она очень устала. И вот они с Беллой играли на заднем дворе, расстелив одеяло, как они часто делали. – Закари сглотнул, его кадык судорожно дернулся вверх-вниз. – Как-то так получилось, что мама уснула, она просто отключилась на этом одеяле. Она так много работала – она спала всего по два часа в сутки! Белла, должно быть, там лазила – и упала в воду. И утонула.
– Мне так жаль, – Кристина сама удивлялась, но ее сочувствие было искренним. Она ничего не могла поделать – эта история вызвала в ней живой отклик, хотя и отвлекала ее от основной задачи – выяснить все про донора 3319.
Лорен качнула головой:
– Должно быть, это было ужасно. Я вам сочувствую.
– Спасибо. Мы с отцом пришли домой вместе – и я нашел их. Мама спала, а Белла… я нашел Беллу. Сразу прыгнул в воду – но спасти ее уже было нельзя. Это был кошмар. Для Беллы, для мамы…
Закари покачал головой, сдерживаясь, чтобы не заплакать, и Кристина видела, как исказилось от боли его красивое лицо – сейчас, глядя на него, невозможно было поверить, что перед тобой социопат и серийный убийца.
Закари продолжал, чуть тише:
– Мы все изменились. Никто из нас не был прежним после этого – и семьи больше не было. Мы развалились на части. Отец пытался понять и принять случившееся – воспринять это как Божью волю, ну все такое. Мать – она тоже была верующая, и она все молилась, молилась, вымаливала прощение, – в голубых глазах Закари блеснули слезы, но он сморгнул их. – Она винила себя в происшедшем, не могла простить себя за то, что уснула, что позволила себе отключиться, что это произошло из-за нее. Что это ее вина. Но это не была ее вина – это могло произойти с каждым. Это была просто ошибка. А она была просто человеком, слишком много работала, слишком уставала, все тянула на себе. Она была очень подавлена, очень. Они оба умерли два года назад, когда в них врезался пьяный водитель.
– Мне очень жаль, – снова сказала Кристина. Да уж, такую историю она меньше всего ожидала услышать.
Закари покачал головой, сжав губы.
– Вот поэтому я потерял веру. В тот день. Мне было десять – но я был уже достаточно взрослым, чтобы усомниться. Я больше не могу верить в Бога. Я не верю в Бога, который позволил моей маленькой сестре утонуть.
Кристина напряглась, соображая на ходу. Она помнила, что донор 3319 называл себя агностиком или атеистом. Может быть, в этом и была причина. Может быть, Закари действительно донор 3319.
– Вот именно поэтому я их не виню – нашей семье пришлось через много пройти, через слишком многое. Поэтому я был счастлив, когда мы уехали оттуда. Тогда мы и переехали в Неваду, и я закончил школу в Рено.
Невада.
– А куда вы отправились потом, в колледж?
– Да, я был хорошим учеником. Мне легко давалась математика, другие науки тоже – у меня развито логическое мышление.
Кристина постаралась скрыть свои эмоции. Донор 3319 тоже любил математику и логику. Она не знала, о чем еще его можно спросить – поэтому просто позволила ему говорить дальше.
– Я закончил университет в Аризоне с отличием, а это весьма неплохо, – Закари едва заметно улыбнулся, и Кристина ответила ему улыбкой, радуясь хоть каким-то хорошим новостям.
– Здорово. Наверно, это было нелегко. И какая у вас специализация?
– Химия.
Кристина уговаривала себя сохранять спокойствие – донор 3319 тоже был химиком.
– А что вы делали после окончания университета?
– Работал, пытался накопить деньги, чтобы поступить в медицинский колледж, но это был тупиковый путь. Это невозможно сделать без кредитов.
Кристина при упоминании медицинского колледжа затаила дыхание, но не перебивала его. И знала, что Лорен сейчас чувствует и думает то же самое, что и она сама.
– Я поступил в медицинский колледж при Университете в Небраске, Грейтон. Я так хотел стать врачом! Я очень хотел стать исследователем, ну знаете – когда что-то пытаются изучить и вылечить.
– Что, например? – Кристина выдавила из себя улыбку, но голова у нее готова была буквально взорваться. Все совпадало, абсолютно все совпадало с донором 3319, но она не хотела верить в это, не позволяла себе верить в это. Просто не могла.
– Что-то. Да что угодно – только помочь людям. Но в медицинском колледже очень большую роль играют деньги. Курс обучения стоит шестьдесят пять тысяч долларов в год, а мне не дали такой большой кредит. И учебники стоят слишком дорого, по триста долларов за штуку, даже если покупать подержанные или пользоваться электронками. – Закари подался вперед, разговор теперь получался более легким, когда тяжелая тема осталась позади. – Я хватался за любую работу. Грузчиком в магазин, репетитором по математике, ассистентом-лаборантом. Но я не смог оплатить обучение. Меня приняли – но я так и не смог его закончить.
– Это очень печально, – теперь Кристина понимала, почему в новостях не сказали про медицинский колледж. Он его не закончил. Но был ли он донором 3319 или нет?
– Надеюсь, когда-нибудь я смогу туда вернуться и все-таки доучиться, но сначала мне нужно выбраться отсюда. – Лицо Закари потемнело, отчаяние вернулось к нему, с новой силой. – Я невиновен, они схватили не того парня! Клянусь вам! У меня была жизнь, было будущее. Я не должен сидеть в тюрьме! Вы представить себе не можете, каково здесь – это самый настоящий ад, – глаза Закари вспыхнули, – пожалуйста, я расскажу вам все, что вы хотите знать. Как вы думаете – вы сможете помочь мне найти частного адвоката?
– Я… не знаю, – ответила Кристина, не готовая к этому вопросу. – Я здесь, чтобы написать о вас…
– Но вы ведь не… ну, ненастоящая журналистка, вы же не пишете для настоящей газеты, – Закари запнулся, на лице его появилось извиняющееся выражение. – То есть… я не это имел в виду. Я хотел сказать – другие репортеры все в один голос говорили мне, что у них есть этические ограничения. И что они не могут помочь мне найти адвоката. А вы можете – вы же сами по себе!
– Но я не знаю никого из адвокатов. Я вообще не отсюда. Вы сами-то, может быть, знаете кого-то? Или, может быть, вам просто-напросто взять – и нанять адвоката?
– Нет, здесь не получится, здесь только общественные защитники – и они все недостаточно хороши. – Закари переводил взволнованный взгляд с Кристины на Лорен. – Послушайте, помогите мне, а? Я могу заплатить, у меня была отличная работа – я продавала медицинские инструменты, делал в год по шестьдесят пять тысяч.
– Медицинские инструменты? – Кристина сразу подумала о медицинской пиле, орудии убийства, о которой она читала в новостях.
– Да, я работал на фабрике «Бриэм Instruments» в Западном Честере, они делают медицинские и хирургические инструменты. Я два года на них работал, у меня есть накопления, – Закари положил руки на стол, наклонился над ним, снова сильно волнуясь. – Пожалуйста, я вас прошу – найдите мне адвоката! Мне нужна помощь. Нужен кто-то очень хороший. Вы же там, снаружи. Пожалуйста, съездите в Западный Честер или поищите онлайн. Найдите мне адвоката в округе Честер, – Закари заглянул ей в глаза, в его голубых глазах плескалось отчаяние. – Вы единственная из репортеров, кто спросил меня обо мне. Вы, видимо, добрый, отзывчивый человек.
– Спасибо, – как ни странно, Кристина была тронута.
– Если вы найдете мне адвоката – я дам вам эксклюзивную информацию, буду с вами сотрудничать – только с вами. И расскажу вам все, что вы захотите знать.
Кристина навострила уши: «расскажу вам все, что вы хотите знать».
Вмешалась Лорен:
– Закари, я должна спросить… в новостях говорили, что они нашли в вашем багажнике какие-то улики против вас, орудие убийства – какая-то медицинская пила или что-то в этом роде.
– Это моя работа – возить пилу в багажнике. – Голубые глаза Закари снова гневно вспыхнули. – Мой багажник вообще выглядит как операционная. Я же везде вожу образцы, демонстрирую костную пилу врачам и хирургам. Но я не убивал никого своей костной пилой.
Лорен помолчала.
– А вы говорили это полиции?
– Мой защитник сказала мне не говорить. Она сказала мне вообще не говорить копам ни слова. Не отвечать на вопросы. Я вам сейчас рассказал куда больше, чем им.
Кристина поймала себя на том, что почти верит ему. Она видела искренность в его глазах и слышала искренность в его голосе. Он казался таким по-настоящему расстроенным. В голове у нее все путалось, она никак не могла решить, можно ли доверять своим ощущениям, и она все еще не знала точно – является ли он донором 3319.
Снова заговорила Лорен:
– Закари, а как насчет других вещей, обнаруженных в вашем багажнике? Там были лопата, мусорные мешки – они еще сказали, что такие мешки называются «мешки для трупов»…
– Это не мешки для трупов, – взволнованно возразил Закари. – Моя территория включает центральную Пенсильванию. А вы когда-нибудь бывали там зимой? Вам обязательно понадобится лопата, чтобы откопаться с утра от снега. А мешки для мусора я вожу, потому что подкладываю их под колеса, когда застреваю. Я практически живу в машине – поэтому у меня там есть все, что может потребоваться, – Закари перевел взгляд с Лорен на Кристину. – Послушайте, я вам клянусь… клянусь душой своей младшей сестры – я не убивал Гейл Робинбрайт или кого-то другого, и не имеет значения, что говорят. Это ошибка, ужасная ошибка, по которой я оказался здесь. Я никогда никого не убивал. Я не серийный убийца! – Он затряс головой в отчаянии. – Все это только для того, чтобы газетам было о чем писать! Я не имею никакого отношения к этим убийствам, но никто из полиции штата или ФБР не счел нужным поговорить со мной как следует, со мной или с моим адвокатом. Все это неправда. Все это неправда!
