Ж.К.47 глядел вокруг изумленными глазами.
– Все-таки странно осознавать, что в самой глубине моих снов я побывал на экскурсии в собственном мозге!
– Нет, в глубине снов ты прогуливаешься по твоему бессознательному, которое принимает себя за мозг… Но в конечном счете это практически одно и то же.
– Куда ты поведешь меня теперь?
– Туда, где будет происходить самое важное.
Они оказались перед кустом красных нейронов cortex cerebri – коры головного мозга.
– Что это?
– Это твои внутренние часы. Вернее, в таком виде твое бессознательное воспринимает твои внутренние часы. Именно здесь ты ощущаешь течение времени. Прошлое, настоящее и будущее – лишь понятия… или, как сказала бы мама, убеждения. Рано или поздно понятия становятся общепринятыми. К примеру, твои внутренние часы отчасти связаны с появлением и исчезновением света – чередованием дня и ночи.
– Но ведь время является объективной реальностью?
– Ты помнишь фразу: «Реальность – это то, что продолжает существовать даже после того, как в нее перестаешь верить»? Все, что ты называешь реальностью, на самом деле лишь твое убеждение, что да, это реальность. Мозг, который ты видишь в настоящий момент, не более чем плод твоего воображения. Не забывай, Ж.К.47, что мы находимся в сновидении.
– Но этот сон так похож на явь!
Ж.К.67 приблизился к нервному узлу, в котором содержалась мысль о времени.
– Вот он-то нам и нужен. Сейчас мы будем скручивать – или, по крайней мере, убедим в этом твое бессознательное – кончик этого узла так, чтобы из него получилась петля.
Внезапно Жаков ослепила яркая вспышка света, сопровождавшаяся оглушительным грохотом. В красном кусте разразилась мини-гроза, и их пронзили болезненные электрические разряды.
– Ай! – вскрикнул Жак. – Это еще что?
– Кажется, я знаю… Это… сомнение.
– Сомнение?
– Что-то в тебе воспротивилось мысли о совершении манипуляции с нервным узлом в целях лишить его понятия о времени. Часть твоего бессознательного понимает, что я хочу сделать, но отказывается создавать эту аномалию.
Вокруг них усиливалось статическое электричество. Красный куст нейронов сотрясался от пробегавших по нему молний.
– Господи, неужели все это происходит из-за моей мысли?
– Точнее, из-за твоего страха перед потерей последовательности. До сего момента все было логично, соответствовало тому, чему тебя научили твои родители, преподаватели и другие люди, с которыми ты взаимодействовал в жизни. Сама мысль о том, что времени не существует, невыносима для твоего рассудка.
– Однако же я вас слушаю!
– Ты меня слушаешь, но я разделываюсь со всеми твоими убеждениями, поэтому твое бессознательное взбунтовалось. К тому же хоть ты со мной и разговариваешь, но так и не принял целиком мысль о том, что я создал лифт времени, чтобы беседовать с тобой. На самом деле ты просто констатировал, что кто-то давал тебе советы во сне, которые оказывались полезными. Потом ты перестал задавать себе вопросы и слушал меня, но по-настоящему так и не поверил ни в мое существование, ни в мое изобретение. И вот, как видишь, твое бессознательное восстало против… меня.
Возникавшие из нейронов молнии сверкали исключительно над головой Ж.К.67.
– Я не желаю вам зла!
Удар молнии – и Ж.К.67 скорчился от боли.
– Ты – нет, зато твое бессознательное – да. Оно хочет убить меня, чтобы я стал не более чем одной из множества мыслей, а затем лишь воспоминанием о сне, «правдоподобной иллюзией».
– Ж.К.67, я вовсе не хочу причинять вам зло!
– Тогда поверь в меня по-настоящему! Время – всего лишь условность, ты можешь попасть в прошлое, не покидая настоящее! Ж.К.47, поверь в меня! Умоляю!
Снова ударила молния. Мужчина с седыми волосами упал и теперь лежал неподвижно, распростершись между нейронами.
Неужели бессознательное пожелало прекратить этот диалог, потому что он казался ему невыносимым? – подумал Жак.
«Будущий я», который дает мне советы во сне? А я и правда никогда в него до конца не верил. Только после того, как он вызвал у меня приступ сонного паралича, я начал прислушиваться к нему, а когда все обошлось, я продолжал возвращаться в одно и то же сновидение, чтобы поговорить с ним из чисто корыстных соображений. Но в глубине меня… то есть здесь… я так и не примирился с мыслью, что «будущий я» может вернуться в прошлое – вернуться во сне – ради общения со мной.
Внезапно Жак понял, что должен расквитаться со своим бессознательным, если хочет допустить мысль о том, что Ж.К.67 изобрел свой знаменитый «Атон».
Он дотронулся рукой до нейрона, и его сознательное подключилось к бессознательному. Он вспомнил свое рождение, глубоко травмировавшее его.
Мой первый сон был резко прерван. Я до сих пор не оправился от этого.
Ему снова вспомнился момент, когда он, будучи младенцем, осознал, что отделен от мира. До того времени он считал, что составляет единое целое с мамой, а потом, в девять месяцев, на его глазах… нет, не он… мама покинула его. Невозможность заставить ее вернуться оставила глубокий след в его душе.
Первое расставание с мамой было ужасным, хоть оно и продлилось всего лишь несколько часов.
Затем он мысленно пережил тягостные минуты, когда отец заставлял его есть красное мясо с кровью, вспомнил и пуловеры, чересчур узкие горловины которых сдавливали ему шею, потому что были ему малы. Бессознательное все запомнило. Бессознательное ничего не простило. В его памяти хорошенько засело: «с тобой плохо обращаются», «тебя не уважают», «то, что происходит с тобой, несправедливо».
Он подумал о смерти своего отца.
Еще одна несправедливость.
Он подумал о ране на лбу, которую получил из-за Вилфрида.
Мне казалось, что я давно простил его, но нет, я все еще сержусь. В действительности мне всегда хотелось, чтобы он был наказан как можно более жестоким образом за мое унижение, за шрам, вызывающий любопытство у людей, с которыми сводила меня жизнь.
И если бы только Вилфрид. Он помнил все унижения, пережитые в детстве: публичное оглашение плохих оценок, насмешки старост класса, ухмылки директора, заведомо уверенного в его никчемности.
Я никому ничего не простил. Я просто запрятал в глубины моего бессознательного все, что тревожило мое сознание. Я сделал вид, что простил, чтобы очистить разум, но вследствие этого пережитые травмы еще сильнее врезались в память.
Ему вспомнились девочки из его школы, отказавшиеся с ним целоваться.
Мое бессознательное ничего не забывает и ничего не прощает. Мое бессознательное никому не доверяет.
В его памяти всплыл момент, когда он узнал об исчезновении матери, и он понял, что все еще обижен на нее из-за того, что она не предупредила его о своем отъезде.
Отныне мне известна моя подлинная сущность: оказывается, я мстителен, брюзглив и жесток.
Вспомнив, как ему доводилось видеть своих друзей, напившихся до беспамятства, до скотского состояния, он понял, что алкоголь лишь пробивал брешь в их бессознательном, освобождая тем самым подлинное внутреннее чудовище.
Алкоголь и наркотики создают трещины в толстых стенах цитадели, в которой укрылись глубинные мысли.
Эти толстые стены, скрывающие бессознательное, выстроили родители, учителя, мораль, боязнь чужого мнения, боязнь неудачи. А я, погрузившись в самые глубины сна, оказался в этом кусте нейронов, в той форме, которую приняло мое бессознательное.
На него нахлынули воспоминания о других неприятных сценах из прошлого. Он жалел, что не схватил Киамбанга и не запер его в каюте, заставив слушать непрерывно в течение недели детскую песенку «Братик Жак».
Он всегда не доверял Фрэнки Шаррасу: ему не давало покоя его военное прошлое. Он всегда не доверял Шамбайе. И даже собственному сыну Икару не доверял. Он не мог полностью положиться на него, поскольку не простил сыну бессонные ночи первых месяцев его жизни, наполненные беспрестанным хныканьем и плачем.
И несмотря на то, что Жюстина была готова сбросить его в канал с привязанным к ногам бетонным блоком, он по-прежнему тосковал по ней.
Жюстина. Красотка Жюстина.
Его бессознательное работало наоборот. Он остерегался собственных домочадцев – и был крайне снисходителен к интриганам.
Он кусал руку дающего – и лобызал руку карающего.
Его мысли вернулись к Ж.К.67.
Его бессознательное всегда недолюбливало высокомерие «всезнайки», все эти покровительственно-отеческие «доверяй мне». Его бессознательному не нравилось получать приказы от этого воображаемого типа, вдобавок ко всему наделенного реальной властью над ним.
Его бессознательное всегда считало, что никто не вправе указывать, как ему следует поступать.
Я не могу доверять Ж.К.67, так как не доверяю никому.
