В сентябре—декабре 1941 года немецкие самолеты сбросили на Ленинград 70 тысяч зажигательных и 3,5 тысячи фугасных бомб. Вероятно, о точности подсчетов с должной уверенностью говорить нельзя, но это соотношение сохранилось даже в начале 1943 года — тогда было сброшено 1652 зажигательные авиационные бомбы (ЗАБ) и 91 осколочная фугасная бомба (ФАБ){306}. Зажигательные бомбы в значительной мере удавалось сбрасывать с крыш железными клещами, палками и иными подручными средствами, если там находились люди. Дежурство на крыше считалось тяжелым, не все могли его нести. Боялись поскользнуться и упасть с крыши, заболеть на продуваемых ледяным ветром высотах, не знали, какие бомбы посыплются под ноги, зажигательные или осколочные, дававшие мало шансов выжить на открытых пространствах. Во многих домах проживали люди обессиленные, шатающиеся, не отходившие от умиравших детей и родителей, лежачие — они, если даже и хотели, служить подмогой не могли. Малочисленные отряды МПВО, группы самозащиты и пожарные команды в одиночку, без поддержки жильцов, мало что могли сделать — отсюда и большое количество пожаров, потушить которые не удавалось до полного разрушения здания.
Наиболее смертоносными оказывались ФАБ. Первый раз их сбросили, как отмечали очевидцы блокады, 30 сентября 1941 года: «Летела, мяукая… Осколки от зениток стучат по крышам, как горох»{307}. В авианалетах с самого начала проявилось то, что ленинградцы называли «немецкой аккуратностью» или «немецкой пунктуальностью». Примеры их приводятся в дневниковой записи, сделанной З.В. Янушевич 12 ноября 1941 года: «Одно время зарядили начинать налеты в 8 часов вечера и повторять их до 1 или 2-х часов ночи, а иногда и до трех. Затем в течение нескольких дней начинали в 5 часов 30 минут дня и до 12 ночи. А затем завели моду начинать в 12 часов дня, но зато уж в такие дни вечера и ночи были спокойными»{308}. Замечалось также, что авианалеты проводились чаще в ясную погоду, а когда шел снег, город обычно обстреливали из тяжелой артиллерии.
Именно эти артиллерийские обстрелы сильнее всего изматывали жителей города. Они начинались внезапно, и никто не знал, сможет ли он уцелеть или погибнет прежде, чем успеет сделать несколько шагов. Самой распространенной причиной смерти являлась гибель от осколков снарядов, от так называемых вторичных осколков (кусков выбитых бомбой камней, дерева и стекла) и от взрывной волны. Зрелище было страшное: люди в мгновение ока буквально разрывались на несколько частей. Их останки часто находили вдали от места удара бомбы о землю. «Давай фарш!» — кричали немецкие артиллеристы, производя выстрел по Ленинграду — и вот оно, месиво обрубков тел, оторванных и раскрошенных голов. «Много женщин-калек на улицах: без руки, без ноги», — вспоминал В.В. Бианки{309}.
По журналу боевых действий 7б8-го тяжелого артиллерийского дивизиона заметно, что среди целей бомбардировок преимущественно выбирались военные объекты: транспорт, вокзалы, склады, корабли ВМФ, оборонные заводы, площадки зенитных орудий. «Цели были невидимы, — отмечалось в записи, сделанной 4 апреля 1942 года, когда город подвергся наиболее варварской бомбардировке. — Так как пристрелка вследствие большой отдаленности целей, не дала более точных результатов, то район целей обстреливался с рассеиванием 400 м по длине, 6 м по сторонам». И взрывались жилые дома, оказавшиеся в зоне «пристрелки», и рушились больницы и школы — «стрельба протекала без инцидентов и помех, по плану»{310}. В немецких документах это называлось «беспокоящим огнем» — он и калечил детей, не успевших быстро добежать до ближайшего укрытия, и стариков, из-за немощи также не способных ускорить шаг.
Обстрелы в 1941 году обычно начинались в 5—6 часов вечера и длились даже до утра, но такой «порядок» не оставался неизменным. 12 октября 1943 года город обстреливался «весь день с утра до вечера»{311}. Замечали, что с наступлением сумерек пушки умолкали — это объясняли тем, что огонь дальнобойных орудий в темноте мог демаскировать их. Логику обстрелов иногда трудно выяснить. Чтобы сделать их неожиданными и тем самым увеличить масштабы разрушений и число жертв, временные промежутки между обстрелами и их продолжительностью могли и меняться, но, будучи раз установленными, методично соблюдались до следующей смены «режима». Подробно о том, как проводились бомбардировки города, мы можем узнать из материалов допроса немецких солдат, служивших в 910-м и 240-м артиллерийских полках. Некоторый налет специфического советского языка на «покаянных» ответах германских военнослужащих, явно отредактированных следователем, не может помешать нам оценить значение таких документов, несомненно, достоверных.
«Протокол допроса военнопленного Ф. Кеппна…
Вопрос: Какие боевые задачи выполнял 910-й артиллерийский полк?
Ответ: Полк систематически вел артиллерийский огонь по военным объектам города.
Вопрос: По каким конкретно?
Ответ: Ответить на этот вопрос я затрудняюсь. Характер объектов, которые мы обстреливали, мне неизвестен.
Вопрос: Почему же вы утверждаете, что это были военные объекты?
Ответ: В сводках немецкого верховного командования говорилось: “Военные объекты Ленинграда были обстреляны огнем тяжелой артиллерии”. Поэтому я так и показал.
Вопрос: А как было в действительности?
Ответ: В действительности артиллерийские обстрелы города преследовали одну цель — разрушение города и уничтожение его населения.
Вопрос: Дайте по этому вопросу подробные показания.
Ответ: Когда наше командование еще надеялось захватить Ленинград, артиллерийские обстрелы города ставили себе целью сделать невозможным жизнь в городе и тем заставить его капитулировать. В дальнейшем, когда стало ясно, что о капитуляции Ленинграда не может быть и речи и что для штурма его у немецкой армии не хватило сил, обстрелы Ленинграда были направлены на разрушение города и уничтожение его населения. Долгое время обстрелы города были бессистемны, менялся только характер огня, стреляли то беглым огнем, ставя целью разрушение целых кварталов и массовое уничтожение жителей города, или вели редкий и методический огонь для терроризации населения. В последнее время обстрел города систематизировался. Преимущественно стали стрелять по утрам в 6—7 часов, затем днем в 17—18 часов и около 22 часов. Время это было выбрано не случайно. В эти часы поражаемость населения была наибольшей, так как жители города шли на работу, возвращались с работы, а к 22 часам собирались в квартирах.
С ноября—декабря (1943 года. — С. Я.) обстрелы стали вести ночью. Цель преследовалась все та же: как можно больше вызвать жертв среди гражданского населения, которое в этом случае застигалось обстрелом в сонном состоянии.
За все время моего пребывания в полку я ни от одного солдата или офицера не слышал ни одного слова сожаления или возмущения по поводу разрушений города и массового истребления гражданского населения.
Наоборот, каждый выстрел по городу обычно сопровождался выкриком, вроде:
— А ну еще в один дом трахнем!
— Привет большевикам!
— Эх, посмотреть бы, как рушится квартал!
— А ну-ка бегом в подвал!
— Парой большевиков меньше!
— Несколькими семьями меньше!
— Еще кучка трупов!
— А ну, давай фарш! И т. д. и т. п.
Вопрос: Сколько ежедневно батареи полка выпускали снарядов по городу?
Ответ: В среднем в августе и сентябре 1943 г. каждая батарея 2-го дивизиона полка выпускала в день 90—100 снарядов по городу. С октября на батарею приходилось по 50—60 снарядов в день. Последнее время мое орудие давало в среднем 10— 15 выстрелов в течение дня.
Вопрос: Боеприпасы, используемые для обстрела города, лимитировались?
Ответ: Нет. Для обстрела Ленинграда боеприпасы отпускались в неограниченном количестве. В батареях всегда имелся достаточный запас снарядов.
Вопрос: Сколько по вашим подсчетам 910-м полком в целом было выпущено снарядов по городу?
Ответ: Точно определить эту цифру я затрудняюсь, так как служу в полку только шесть месяцев. Однако в этой связи отмечу следующий факт. В день второй годовщины пребывания полка под Ленинградом полк получил поздравление от командующего 18-й армии фельдмаршала фон Кюхлера. Последний, отмечая заслуги полка, между прочим, указывал, что за два года полк выпустил по городу около 150 тысяч снарядов. Отмечу другой факт. За шесть месяцев службы в полку я из орудия, командиром которого являлся, произвел примерно 1500 выстрелов. Приведенные мною данные, по-моему, дают в какой-то мере представление об общем количестве снарядов, которое было выпущено батареями полка за весь период времени обстрела города».
