Одновременно с наступлением <в Гуанчжоу правительственные войска разоружили почти не сопротивлявшихся «бумажных тигров» в Фошане и других городах 'провинции.
В ходе этих операций революционное правительство Сунь Ят-сена проявило .решительность и энергию. Оно показало обнаглевшим купцам-компрадорам и их хозяевам— империалистам Гонконга, что располагает реальной силой и не допустит вмешательства в свои внутренние дела.
Разгром «бумажных тигров» вызвал злобную кампанию иностранной .печати, особенно английской в Гонконге, обвинявшей Сунь Ят-сена в «резне своих земляков-братьев», в разграблении Гуанчжоу и т. д. Пушки британского флота, направленные на Гуанчжоу во время конфликта, нисколько не испугали правительство Сунь Ят-сена, напротив, они помогли Сунь Ят-сену выйти на путь последовательной борьбы с империализмом. Манифест Сунь Ят-сена против «канонерской «политики Британии» нашел отклик не только среди китайцев, он вызвал к жизни международное движение «Руки прочь от Китая!», заставил весь мир повернуть голову в сторону Южного Китая.
В ответ на травлю иностранной и китайской реакционной прессы Гуанчжоуское правительство 19 октября опубликовало официальный отчет о событиях, который был напечатан в «Гонконг дейли пресс», а затем 29 октября—в шанхайской газете «Норс Чайна дейли ньюс» под заголовком. «Кантонская трагедия». Этот документ представляет большой исторический интерес, в нем с полной ясностью и объективностью оценивается обстановка, сложившаяся в период мятежа, и указывается, что главными подстрекателями «бумажных тигров» были империалисты.
В борьбе против китайского революционного движения империализм, прежде всего английский, пытался использовать купеческие вооруженные силы во главе с лакеем-компрадором Чэнь Лянь-бо, надеясь поставить в Гуанчжоу такое 'правительство, которое было бы послушно его воле.
Почему империалисты питали в то время особую вражду к Сунь Ят-сену? Дело в том, что Англия вела переговоры с китайским правительством о соглашении, по которому она должна была получить монополию на железные дороги и эксплуатацию естественных богатств Гуандуна. Став у власти, Сунь Ят-сен отказался ратифицировать такое соглашение.
В начале 1922 г., когда Сунь Ят-сен поддержал вспыхнувшую в Гонконге забастовку китайских моряков, британские власти оказывали сопротивление забастовщикам до тех пор, пока все китайское население не покинуло Гонконг. Тогда британские власти Гонконга вынуждены были уступить. Затем Сунь Ят-сен .поддержал шамяньскую забастовку 14 июля 1924 г. Но главное, что вызывало бешеную злобу империалистов,— национально-революционный характер ' южнокитайского правительства.
Из всего сказанного вырисовывается, картина политического положения в стране и в рядах Гоминьдана в период купеческого мятежа и его подавления. В борьбе с КПК и левым течением в Гоминьдане нашли общий язык империалисты, компрадоры и правые гоминьданов-цы. Они запугивали мелкую буржуазию криками о «красной опасности», выдвигали идею создания «беспартийного правительства».
После разгрома «бумажных тигров» перед Гуанчжоуским правительством встала задача вбить клин между национальной буржуазией и компрадорами, вырвать лучшую часть национальной буржуазии из лап лакеев империализма типа Чэнь Лянь-бо. У гуанчжоуского купечества было немало противоречий с империалистическим Гонконгом. Нужно было обнажить эти противоречия перед национальной буржуазией, заставить ее вступить в борьбу с Гонконгом за национальные интересы. И это в значительной мере удалось. В решительный момент правительство сумело повести за собой национальную буржуазию по пути освободительного движения.
Зерно, заложенное в школе Вампу и взлелеянное Коммунистической партией Китая, начало давать всходы. После 'Первого выпуска курсантов началось формирование двух полков Национально-революционной армии, политическими руководителями которых стали коммунисты.
Верному соратнику Сунь Ят-сена Ляо Чжун-каю удалось окончательно привлечь на сторону правительства войска Хунаньской армии во главе с генералами Тань Янь-каем и Чэн Цянем, часть Гуанчжоуской армии во главе с генералом Сюй Чун-чжи и войска генерала Чжу Пэй-дэ.
После вступления коммунистов в Гоминьдан одной из важнейших их задач была организация массового рабочего и крестьянского движения в провинциях Гуандун и Хунань. В частности, в Гуандуне к началу первого Восточного похода Коммунистическая партия провела большую агитационно-пропагандистскую работу среди крестьянства, создала в тылу Чэнь Цзюн-мнна крестьянские союзы и кое-где их вооружила.
В октябре 1924 г. в Гуанчжоу на должность главного военного советника прибыл Василий Константинович Блюхер —Галин цзян-цзюнь (генерал Галин), как его стали называть китайцы. Его приезд совпал с завершением первого периода китайской революции — периода собирания и расстановки революционных сил.
ЧАСТЬ ВТОРАЯ
ОСВОБОЖДЕНИЕ ГУАНДУНА
ПЕРВЫЙ ВОСТОЧНЫЙ ПОХОД
ПЕРЕД ПОХОДОМ
Василий Константинович Блюхер родился в бедной крестьянской семье в деревне близ г. Рыбинска. За призыв к забастовке на мытищинском вагоностроительном заводе был арестован царской охранкой и три года отбывал тюремное заключение.
В первую мировую войну Блюхер служил рядовым и унтер-офицером, был тяжело ранен и уволен из армии в 1915 г. После этого Василий Константинович работал в Нижнем Новгороде на сормовском судостроительном заводе и в 1916 г. вступил в члены Коммунистической партии.
С именем Блюхера связано много легендарных походов и побед в годы иностранной интервенции и гражданской войны. Под его командованием были осуществлены сорокадневный героический рейд партизанской армии по тылам белоказачьих войск, бои за Каховку, Перекоп, Волочаевку. Василий Константинович в сентябре 1918 г. первым в Советской Республике был награжден орденом Красного Знамени. В 1921 —1922 гг. он был главнокомандующим, военным министром и председателем Военного совета Дальневосточной Республики.
До приезда в Китай никто из нас, советников, работающих в школе Вампу, с ним не встречался. Известно было, что В. К. Блюхер в работе требователен, любит строгий порядок. Приехав в Гуанчжоу, Василий Константинович сразу же вызвал всех нас к себе.
К назначенному времени мы были у него. Через
минуту вошел Василий Константинович. Он остановился около дверей, как бы желая рассмотреть нас со стороны. По-солдатски вытянувшись, мы внимательно разглядывали среднего роста, плотного, одетого в серый костюм человека. Меня поразил острый, словно всевидящий взгляд серых глаз под густыми мохнатыми бровями.
После того как мы представились, В. К. Блюхер поделился с нами наблюдениями, сделанными им за эти дни. Время от времени он задавал нам самые разнообразные вопросы, как бы желая проверить правильность своих выводов. Характер беседы нас слегка удивил: мы не могли понять, почему Блюхер предварительно не выслушал подготовленный нами доклад о школе Вампу, Лишь потом сообразили, что нужные фактические сведения он уже получил в аппарате главного советника в Гуанчжоу.
Позднее мы оценили метод работы Блюхера. Перед тем как принимать решение о той или иной операции, он никогда не выслушивал наших общих соображении. Вместо этого он заранее давал каждому отработать для него отдельный вопрос. По конкретным вопросам Блюхер обращался к китайским деятелям. Собрав все данные, Блюхер внимательно изучал их, потом принимал решение и объявлял его нам для выполнения.
Вначале мы даже обижались: как это так, главный советник перед принятием решения не выслушивает «старожилов». Но с первых же дней Восточного похода мы убедились, что для обид нет оснований. Василий Константинович обладал огромным военным талантом и подлинным даром предвидения.
«Война в целом, каждая операция, — говорил он,— прежде всего математика, расчет». И мы убедились, что рассчитывать, взвешивать все за и против Блюхер умел мастерски. Продолжительность первого Восточного похода и дата взятия Уханя в Северном походе не совпадали с его наметками всего на каких-нибудь два-три дня.
