Таким образом, в период оккупации, в условиях обострения дефицита, произошло сокращение торговой инфраструктуры. Однако в этот период наблюдается развитие видов трудовой деятельности, нетипичных для советского времени, например частного предпринимательства, включая частную сферу обслуживания, зачастую с использованием наемной рабочей силы, проституции. Все эти виды деятельности также правомерно отнести к коллаборационизму, поскольку деятельность указанных лиц не только осуществлялась под контролем германских оккупационных властей, но и способствовала их нормальному функционированию. Так, налоги, уплачиваемые предпринимателями, торговцами, работниками сферы обслуживания, шли на нужды германской армии, а торговые точки и частные предприятия являлись источниками снабжения немецких комендатур и воинских частей. То же можно сказать о сфере обслуживания, работавшей как в интересах местного населения, так и германских военнослужащих. Однако следует признать, что частное предпринимательство, торговля, обслуживание были в значительной степени ориентированы на удовлетворение потребностей местного населения, помогая переносить тяготы оккупации, вести сносный образ жизни, получать рабочие места для трудоспособного населения. Поэтому данные виды деятельности, хотя и являлись одной из форм коллаборации с противником, однако не нанесли значительного вреда интересам СССР.
§ 3. Коллаборационизм в области сельского хозяйства
Сотрудничество с оккупантами в сельскохозяйственной сфере является, пожалуй, самой масштабной областью гражданского коллаборационизма. Достаточно указать, что из 22 млн советских граждан, работавших в период оккупации на немцев, 20,8 млн были крестьянами691. Это напрямую связано с социально-демографической структурой советского общества. Ввиду того что СССР являлся аграрной страной, две трети населения на 1941 г. проживало в сельской местности, а в соседней с РСФСР Белоруссией — четыре пятых населения692. Специфика сельского населения состоит в том, что в его составе преобладали люди низкого образовательного уровня, так как небольшая часть сельской интеллигенции в основном эвакуировалась при приближении германской армии693. Кроме того, крестьянское население имело почти однородный национальный состав. Даже в пограничных с Украиной и Белоруссией районах РСФСР, где преобладало украинское и белорусское население, каких-либо трений в крестьянской среде на национальной почве не возникало. В центральных же областях РСФСР русское население составляло более 95 %694. То есть крестьяне представляли собой однородную массу в национальном, социальном и экономическом отношении.
В отличие от интеллигенции и красноармейцев, крестьян в основной массе интересовал вопрос о дальнейшем существовании колхозов и возможности получить в собственность землю. В основной своей массе крестьяне крайне враждебно относились к колхозам. После завершения коллективизации в 1933 г. внешне удалось добиться стабильности сельского хозяйства, однако германская агрессия четко показала, что крестьяне внутренне не смирились с колхозной системой. Согласно выводам А. С. Казанцева, колхозники формулировали свое отношение к оккупантам довольно упрощенно: «Хуже большевиков немец все равно не будет. Главное, чтоб землю народу дали, а там уж заживем…»695 По мнению А. В. Посадского, «крестьяне оказались наиболее податливой на сотрудничество с оккупантами группой населения»696. Будучи движима подобными настроениями, ощутимая часть крестьянства, особенно в первые месяцы войны, пошла на сотрудничество с немцами. Это сотрудничество развивалось в двух основных направлениях: борьба с партизанами и выполнение продпоставок. Касательно масштабности коллаборационизма среди крестьян показательно свидетельство капитана РККА Гончарова, относящееся к 14 января 1942 г.: «Почти половина деревни работала вместе с немцами. Люди не только не поддерживали партизан, а доносили на них и боролись с ними»697. Это свидетельство в основном совпадает с данными органов и должностных лиц местного самоуправления, относящимися к этому периоду, согласно которым в течение первых шести месяцев войны немалая часть сельского населения охотно шла на сотрудничество с оккупантами698. Интересны данные докладной записки начальника Воловского РО НКВД Тульской области лейтенанта госбезопасности Алексеева, согласно которой только за три дня после освобождения района, пробывшего несколько дней под оккупацией, по его деревням задержано около 50 человек явных изменников Родины, в том числе по одному только Никитскому сельсовету — 7 человек. В состав же созданного РО НКВД истребительного батальона по деревням Воловского района удалось набрать только 75 человек, однако автор докладной записки указывает на ненадежность многих из них, планируемый отсев699.
Что касается продовольственных поставок для германской армии, охарактеризованных в исследовательской и мемуарной литературе как «разграбление населения», необходимо отметить особенности, отличавшие продпоставки в период оккупации от продпоставок в годы военного коммунизма и колхозного строя. А. С. Казанцев указывает, что в прифронтовых областях РСФСР, находившихся в управлении военных, «процесс ограбления крестьянства не был поднят еще на ту высоту, на какую поднял его на Украине экономический диктатор и гаулейтер Кох. В областях, находящихся в ведении военных властей, население не голодало»700. О причинах этого тот же автор пишет: «В технике ограбления села немцы, по сравнению с „рабоче-крестьянской властью“, были сущими дилетантами. Коровенка, уведенная хозяином из крестьянского двора на опушку ближайшего леса (дальше нельзя, потому что заберут партизаны), оставалась в хозяйстве до возвращения большевиков. Зерно, ссыпанное в сухом колодце или просто в яме, вырытой во дворе, не могли обнаружить никакие немецкие фуражисты и хозяйственники. Поэтому в годы оккупации хлеб перестал быть в селе редкой ценностью, и в каждом селе, если не в каждом дворе, все годы оккупации дымились самогонные аппараты»701.
Чтобы понять причины этого, следует сделать обзор политики оккупантов относительно сельского хозяйства. Несмотря на концепцию министра земледелия Германии Дарре о «чуждой расе», «стране рабов», «сельских слуг», практическое следование этим постулатам было бы для оккупантов слишком рискованным шагом, могло затруднить эксплуатацию сельского хозяйства, усилить сопротивление крестьянского населения. По этой причине в течение нескольких месяцев оккупации колхозы продолжали существовать. Более того: роспуск колхозов и раздел их имущества был запрещен приказом германского командования, изданным в декабре 1941 г., согласно которому все продовольствие и колхозное имущество предписывалось взять на учет.
Однако полностью игнорировать «колхозный вопрос» в условиях затяжной войны было невозможно, поэтому германские власти запланировали поэтапную ликвидацию колхозной системы. 16 февраля 1942 г. вышло распоряжение А. Розенберга под названием «Новый порядок землепользования», заложившее новую основу аграрной политики. Документ включал шесть пунктов:
1. Носил название «Упразднение колхозного строя» и провозглашал преобразование колхозов в «общинные хозяйства».
2. Содержал попытку объяснить разницу между колхозами и «общинными хозяйствами», поясняя, что последние являются лишь временными и остаются как бы переходным звеном между коллективным и единоличным землепользованием.
3. Касался совхозов, которые переименовывались в государственные хозяйства (госхозы), а МТС — в государственные базы. Как госхозы, так и МТС переходили в германское управление.
4. Под названием «Переход к единому землепользованию» предусматривал наделение крестьян землей из общинных фондов.
5. Под названием «Единоличное хозяйство на основе земельного товарищества» гласил, что крестьянские хозяйства, получившие из общинных фондов земли, образовывали «земледельческое товарищество», которое могло иметь общую собственность, которую одному крестьянскому хозяйству приобрести затруднительно, например сельскохозяйственную технику. В отличие от «общинного хозяйства», «земледельческое товарищество» хотя и обязано было коллективно обрабатывать все земли, однако после сева проводилось межевание, а урожай каждое крестьянское хозяйство убирало единолично.
6. Провозглашал создание самостоятельных единоличных хозяйств — хуторов и отрубов. Крестьяне по желанию могли отделяться, единолично владеть как землей, так и лошадьми, инвентарем и даже техникой. Единственной повинностью для них оставался сельхозналог.
Для контроля за «общинными хозяйствами» германские власти организовали земельные управления (областные, окружные, районные), подчинявшиеся Главному германскому земельному управлению702. Первоначально, вероятно с целью завоевания симпатий крестьянства, было провозглашено его освобождение от налогов, кроме того, пропагандировалось введение частной собственности на землю, но с сохранением общинного землепользования703. Территория «общинного хозяйства», как правило, соответствовала территории бывшего колхоза, а руководил общинным хозяйством сельский староста, совмещая обязанности административного и хозяйственного руководителя704. На старосту, помимо административных обязанностей, возлагался контроль за выполнением продпоставок, распределение работ, вывод трудоспособного населения на работы, обеспечение и контроль их выполнения. С этой целью на старосту накладывались дополнительные обязанности, связанные с обеспечением производственного процесса, нередко трудновыполнимые. Так, одна из служебных инструкций для старост, выпущенная командованием группы армий «Центр» во второй половине 1941 г., предписывала организацию в каждом «общинном хозяйстве» ремонтной мастерской для починки крестьянских саней и телег. Размеры и возможности общины при этом в расчет не принимались. Одновременно инструкция обязывала немецкие комендатуры — полевые и местные — обеспечить общины необходимыми инструментами и материалами705.
