Что касается практических результатов эксплуатации сельского хозяйства, общий объем дохода Германии в результате изъятия сельхозпродукции на оккупированных территориях СССР за два года — 1942–1944 — превысил сумму в 4 млрд немецких марок.
В этой связи уместно сравнить коллаборационизм в сельскохозяйственной сфере с политикой эксплуатации сельского хозяйства на территориях, подконтрольных партизанам. В то время, когда немцы, по сути, сохраняли колхозную систему, партизаны иногда проводили совершенно противоположную политику. Так, согласно донесениям группы армий «Центр», партизаны уже в декабре 1941 г. «по указаниям из Москвы распределили колхозную землю среди крестьян»728. В донесениях 3-й немецкой танковой армии, составленных в марте 1942 г., сообщалось, что в ряде районов к северу от Брянска местные жители на подконтрольных партизанам территориях «получили в собственность землю и часть урожая»729. В другом немецком донесении, составленном, по всей видимости, осенью 1942 г., указывается, что практические шаги партизан по ликвидации колхозной системы даже превзошли меры, предпринятые немцами: «В ряде полностью контролируемых партизанами районов по приказу Сталина вводится совершенно новая система поставок. Крестьяне этих районов должны сдавать лишь половину того количества продукции, которое требуется сдавать в контролируемых нами районах. Вместе с тем отмечаются случаи, когда крестьянам отдают землю, при этом наделы земли по площади превосходят выделяемые нами»730.
Не создав чего-либо нового по части эксплуатации сельского хозяйства, оккупационные власти, сохранив колхозную систему, продолжали, по сути, колхозную политику общинного землепользования, проводившуюся при советской власти. Планы восточного министерства Германии по реформированию сельского хозяйства носили в основном декларативный характер, многие планы не были доведены до завершения. Лишь отчасти российская деревня периода оккупации напоминала деревню периода реформ П. А. Столыпина 1905–1916 гг. Однако намеченный восточным министерством и начавшийся переход к единоличному землепользованию был осуществлен лишь в минимальном объеме ввиду непродолжительности оккупации. В результате отсутствия ощутимых перемен оккупантам не удалось завоевать симпатии крестьянства, предложив ему что-либо лучшее, нежели советская колхозная система. Так или иначе, материальный уровень сельского населения либо остался прежним, либо вырос незначительно. Напротив, правомерен вывод о том, что крестьянство, несмотря на большую занятость в интересах германской армии, являлось самой неимущей категорией коллаборационистов, материальное положение которой даже уступало положению самых низкооплачиваемых городских рабочих и служащих. В свете этого можно усомниться в сохранившемся в течение всего периода оккупации желании основной массы крестьянства сотрудничать с немецкими властями. Однако, к сожалению, не представляется возможным провести четкую грань между коллаборационизмом в среде крестьянства и его вынужденной работой на оккупантов. Как бы то ни было, именно сельское хозяйство стало и оставалось в течение всего периода оккупации основным поставщиком продукции для германской армии.
ГЛАВА 4
Особенности оккупационной политики
§ 1. Псевдогосударственные территориальные образования
На протяжении периода оккупации в некоторых областях СССР возникали территориальные образования, так называемые республики, претендовавшие на экономическую, политическую, военную и даже, иногда, религиозную самостоятельность.
Наиболее выразительным примером в этом отношении является часть территории Орловской и Курской областей, где на протяжении двух лет оккупации существовал Локотской автономный округ, в народе получивший название Локотской республики.
Начало созданию Локотского самоуправления положила оккупация Брасовского района Орловской области с его центром в поселке Локоть 4 октября 1941 г. войсками 17-й танковой дивизии 2-й танковой армии вермахта.
Следует выделить несколько совокупных причин, почему германское командование решилось предоставить здесь русским широкие суверенные права, шедшие вразрез с официальной нацистской политикой по отношению к славянам, отличавшиеся от тех, которыми они пользовались на других оккупированных территориях. Прежде всего, это было связано с наличием в этой части брянских лесов значительного количества партизанских отрядов, созданных усилиями органов НКВД и руководимых исключительно его сотрудниками. На вооружении партизан были все виды стрелкового оружия, артиллерия и даже танки. Попавшие в окружение бойцы и командиры 3-й и 13-й армий Брянского фронта нередко, в стремлении избежать плена, с оружием в руках присоединялись к партизанам, доставляя им значительное пополнение731. Германским частям и оккупационным учреждениям могла грозить постоянная опасность со стороны столь мощных партизанских сил. Вторая причина невмешательства немцев в дела Локтя состояла в том, что экономическая база района была сравнительно слабой и не представляла большого интереса для завоевателей. Промышленность, к тому же в значительной мере разрушенная при отступлении Красной армии732, была ориентирована в основном на удовлетворение местных потребностей. Третья причина, пожалуй самая существенная, — необходимость обеспечения коммуникаций 2-й танковой армии. Через Брасовский, Навлинский, Суземский районы проходили железнодорожные пути, бывшие единственной транспортной магистралью, связывавшей продвинувшуюся на восток 2-ю танковую армию с тыловыми районами. Для охранной деятельности немцам требовалось или распылить силы, оставив здесь значительный воинский контингент, или же возложить эту задачу на местное население, предоставив ему за это самостоятельность.
Сразу же по указанию немцев здесь было образовано самоуправление, возглавили которое назначенный старостой К. П. Воскобойник и его заместитель Б. В. Каминский, бывшие политзаключенные, имевшие все основания негативно относиться к советской власти и существовавшему в СССР режиму. Последний, получив документы на эвакуацию, ими не воспользовался, оставшись в Локте ждать прихода немцев. С приходом оккупантов в руках К. П. Воскобойника и Б. В. Каминского оказалось сосредоточенным как гражданское, так и военное руководство местным отрядом самообороны, названным народной милицией733.
Дошедшие до нас документы НКВД дают основания сделать вывод о неадекватности ситуации, сложившейся накануне войны в Локте и близлежащих районах. В документах отмечается наличие сильных антисоветских настроений среди местного населения и высокая концентрация антисоветски настроенных элементов в местных советских и даже партийных органах. Так, в докладной записке начальника штаба партизанского движения на Брянском фронте старшего майора ГБ Матвеева сообщается о сильных антисоветских настроениях крестьян, засоренности партийных и советских организаций «чуждым элементом», а также что в период войны «по сравнению с соседними районами Брасовский район дал из числа партийно-советского актива относительно меньший процент партизан и относительно больший — предателей»734.
Одной из причин этого является специфика дореволюционного быта локотского населения. Являясь собственностью великого князя Михаила Александровича Романова, локотские земли отличались, по оценке ряда авторов, огромным богатством735. Жизненный уровень местного населения, по оценке С. И. Дробязко, в XIX — начале XX века был гораздо выше уровня большинства российских крестьян736. Для локотян, не познавших ни крепостного права, ни послереформенного разорения, коллективизация и система колхозов стали не вторым, а первым крепостным правом. В уже цитировавшейся записке Матвеев отмечает наличие враждебности крестьян к советской власти, сохранявшейся на протяжении всех послевоенных лет, что, по его мнению, «нисколько не способствовало большевизации района»737. В мемуарной литературе также отмечены антисоветские настроения большей части местного населения738.
Интересны слова той же записки Матвеева о том, что с началом оккупации в Локоть вернулись десятки раскулаченных и высланных в период коллективизации, и, предчувствуя конец советской власти, «уже присматривались к бывшей своей собственности, прикидывая, во что обойдется ремонт жилого дома, каким образом использовать „свою“ землю, выгодно ли восстановить мельницу и т. д.»739
Из этой же записки можно сделать вывод, что накануне прихода немцев сложившаяся в Локте ситуация вышла из-под контроля местных советских органов. Матвеев сообщал, что «эвакуируемые семьи партийного и советского актива провожались под свист и недвусмысленные угрозы со стороны распоясавшейся антисоветчины, а часть сотрудников учреждений упорно избегала под различными предлогами эвакуации»740. В той же записке поселок Локоть назван «политическим центром контрреволюции»741. Однако составители записки пытаются, насколько это возможно, ретушировать сложившуюся в Локте необычную ситуацию, простодушно называя Локоть «резиденцией кучки предателей»742. А согласно справке Украинского штаба партизанского движения, «в первые дни оккупации в селах Орловской области всплыл на поверхность весь антисоветски настроенный элемент — кулаки, подкулачники, люди, в той или иной степени чувствовавшие себя обиженными. Среди них была и часть сельской интеллигенции — учителя, врачи. Этот народ по-своему воспринял пришествие немцев, подбивая и остальной неустойчивый элемент села принять новый порядок как истинно народный, свободный от притеснений коммунистов»743.
