Таким образом, в датском плену оказались последние реальные козыри Стокгольма, еще позволявшие испытывать некоторую надежду на перелом в ходе войны — самые лучшие на то время войска скандинавов, собранные в экспедиционную армию, и наиболее талантливый фельдмаршал, возглавлявший ее. Сами шведы, кстати, считают, что он был способнее и Реншёльда и Левенгаупта, но высоких постов достиг уже тогда, когда ситуация, в отличие от начала войны, предоставляла несравнимо меньше шансов для побед и славы.
Кстати, неординарная натура Стенбока заявила о себе даже в плену. Датчане держали его в копенгагенской цитадели под крепкой охраной, но несмотря на это, фельдмаршал при первой возможности попытался бежать. Однако удача к тому времени, видимо, уже совсем отвернулась от графа, и его последняя военная операция закончилась столь же плачевно, как и предыдущая. После чего он до самого конца жизни подвергался крайне жестокому обращению.
Словно подтверждая поговорку о том, что боги забирают к себе раньше других тех, кого любят и награждают талантами, Стенбок ушел в мир иной самым первым и самым младшим из тройки лучших и наиболее известных военачальников Карла XII, на пятьдесят третьем году жизни, проведя в плену около четырех лет.
III. НЕ ОПРАВДАВШИЕ ДОВЕРИЯ
Проходя сквозь череду военных лет, насыщенных походами и сражениями, вооруженные силы любой страны стремятся отторгнуть лишних людей или плац-парадные порядки (которыми они обычно обрастают в мирные годы) и вместе с тем пытаются синтезировать то лучшее, что попало в зону их притяжения. Правда, итоги этого процесса у всех получаются различными. Причин такого непостоянства имеется великое множество. Поэтому детально анализировать их мы здесь не будем. Заметим лишь, что упомянутый синтез самым непосредственным образом отражается на судьбах полководцев, превращаясь в настоящий естественный отбор.
В случае, если сценарием очередного витка военной истории управлял особенно способный и удачливый режиссер, то под сенью знамен его армии собиралась блестящая плеяда маршалов. Примерами тому могут служить эпохи Людовика XIV и Наполеона. Но величина реальных ресурсов и даже гипотетических возможностей Швеции времен Карла XII, конечно же, никогда не шла ни в какое сравнение с Францией любого века. А потому король скандинавов мог только мечтать о подобной славной когорте.
Элитный клуб его военачальников был невелик, вобрав в себя за годы Северной войны только трех человек — Реншёльда, Левенгаупта и Стенбока. Но и они по большому счету до звезд европейской величины явно недотягивали. Время — самый беспристрастный арбитр, и прошедшие столетия расставили фигуры по своим местам. В этом смысле весьма показателен тот факт, что в современной интеллектуальной среде трудно найти человека не слышавшего, например, о Мюрате, а вопрос о Стенбоке может поставить в тупик даже специалистов-историков уровня школьного учителя.
Тем не менее, шведская армия сумела продержаться в борьбе с огромной, по сравнению с ее силами, коалицией свыше двадцати лет. Причем в первую половину войны победа скандинавов вообще представлялась более вероятным исходом, чем конечный успех их противников. Объяснить это лишь относительной слабостью или отсталостью членов Северного союза нельзя. Без достаточно высокого среднего уровня профессионализма вооруженные силы Карла XII оказались бы очень быстро раздавленными колоссальным численным превосходством неприятелей. Поэтому в рассказе о шведских военачальниках не обойтись без хотя бы краткого обзора генералитета, так сказать, второго плана.
От этих людей, порой даже в большей степени, чем от высшего командования, зависела боевая подготовка солдат и офицеров, а также ход мелких стычек, из которых и складывались крупные операции. В России самым известным командиром противника такого масштаба, без сомнения, стал генерал Шлиппенбах.
Шлиппенбах Вольмар Антон фон (1658—1739), барон, генерал-майор с 1701 г. Участвовал в Северной войне с 1700 по 1709 гг. Командовал шведскими силами в Лифляндии и Эстляндии в 1701—1703 гг. Эстляндский вице-губернатор с 1704 г. Руководил шведами в сражениях с русскими войсками при Эрестфере (1702 г.) и Гуммельсгофе (1702 г.). Попал в плен под Полтавой. В 1713 г. вступил в русскую армию, где дослужился до чина генерал-лейтенанта.
Любопытно, что Шлиппенбах в российском варианте историографии Северной войны, наряду с Карлом XII и Левенгауптом, по сей день входит в тройку самых знаменитых неприятельских фигур. Даже в 8-томной Советской военной энциклопедии, изданной в 1976—1980 гг. (где практически отсутствует информация о фельдмаршалах Реншёльде и Стенбоке), он удостоился отдельной статьи.
Объясняется этот казус, конечно же, не какими-либо феноменальными, но почему-то не признанными в других странах талантами генерала. В этом плане Шлиппенбах, как раз ничем особенным на фоне сослуживцев не выделялся. Просто именно над его полками русской армии удалось одержать первые свои скромные победы. Столь приятные события, естественно, упоминаются в любой отечественной книге, затрагивающей тему Северной войны. Отсюда и поразительная известность врага, имевшего относительно малый чин, и отсутствие крупных успехов на ратном поприще[102].
Происходил Шлиппенбах из знатного рода лифляндских дворян. После перехода Прибалтики под власть Стокгольма они в большинстве своем верой и правдой служили шведской короне. В данной связи, кстати, достоин упоминания и старший брат будущего эстляндского вице-губернатора (Шлиппенбах Густав Вильгельм фон), который в чине подполковника занимал должность коменданта крепости Нотеборг, запиравшей дорогу из Ладожского озера в реку Неву. В 1702 г. он доблестно оборонял ее до последней возможности, нанеся при этом русской армии просто фантастические потери — втрое превышавшие численность его собственного гарнизона.
Однако Вольмар Антон в движении по карьерной лестнице оказался удачливее родственника. К началу Северной войны он уже имел звание полковника королевской армии и командовал одним из драгунских полков, расквартированным на его родине — в Лифляндии. Правда, здесь необходимо вспомнить, что шведские войска были очень неравнозначны по составу. Элитные полки формировались из природных шведов, а второсортные — из наемников и жителей завоеванных провинций — немцев, финнов, эстляндцев, лифляндцев. Именно из последних и состоял кадровый костяк подразделения, доверенного Шлиппенбаху.
Во главе его он участвовал в битве под Нарвой, где маленькая армия Карла XII разгромила большое, но, по сути, еще отсталое старомосковское войско Петра I. После сражения шведы расположились на зимние квартиры неподалеку от западного побережья Чудского озера, и король приказал готовиться к ответному вторжению в пределы русского государства. Много лет спустя Шлиппенбах вспоминал, что в ту зиму на аудиенции у монарха видел карту с нанесенным на нее подробным планом похода на Москву, однако Карла отговорили генералы. Мол, какая слава бить московитские орды, да и поживиться в нищей России нечем. Поэтому с началом лета было приказано развернуться на запад и двигаться к Курляндии.
Но пока войска зимовали, скандинавы решили провести несколько отвлекающих рейдов по русской территории. В один из таких набегов отправили и Шлиппенбаха. Во главе нескольких сотен драгун он вторгся в псковские земли, разграбил и сжег десяток деревень, а затем осадил Печерский монастырь. Но вскоре выяснилось, что монахи вместе с заблаговременно введенным туда гарнизоном намерены всерьез защищать обитель (стены и валы которой по приказу царя недавно обновили). Без артиллерии штурмовать эти укрепления было невозможно, и полковнику пришлось уводить драгун обратно, удовлетворившись убогой добычей, собранной по крестьянским избам.
В конце весны, готовясь к походу в Европу, Карл XII оставил в Эстляндии и Лифляндии для охраны границы с Россией несколько третьеразрядных полков, набранных из местных жителей, которые вместе с гарнизонами ливонских крепостей составили юго-восточную группировку численностью 6—8 тысяч солдат. Командование ею неожиданно для многих было поручено малоизвестному до тех пор в Стокгольме полковнику Шлиппенбаху.
То, что данное решение юного монарха стало его первой серьезной ошибкой, выяснилось позднее. А в 1701 г. Карл, видимо, предельно низко оценивал боеспособность войск Петра I и не особенно задумывался над проблемой обороны Прибалтики. Иначе трудно объяснить, почему у него не нашлось хотя бы одного генерала для этого направления.
Нельзя сказать, что Шлиппенбах оказался уж очень плохим профессионалом. Уровень его квалификации вполне удовлетворял критериям западных армий, предъявляемых к обычным командирам полков. Но для руководства группировкой, размещенной на большой территории, да еще при крайнем дефиците сил, ему явно не хватало знаний. А врожденными способностями, которые могли компенсировать недостаток опыта, природа полковника не наделила.
