«Поражает поразительная для офицера высокого ранга неграмотность, Власов писал со множеством грамматических и орфографических ошибок», — замечает Леонид Млечин.
Илья Григорьевич Эренбург на фронт выехал 5 марта 1942 года по Волоколамскому шоссе. Сидя в машине, он впервые увидел развалины Истры и Ново-Иерусалимского монастыря. Проехав через Волоколамск, он остановился возле Лудиной горы. Там, в избе, где размещался командный пункт 20-й армии, он впервые встретился с Власовым.
Позднее Эренбург вспоминал: «Он меня изумил прежде всего ростом — метр девяносто, потом манерой разговаривать с бойцами — говорил он образно, порой нарочито грубо и вместе с тем сердечно. У меня было двойное чувство: я любовался, и меня в то же время коробило — было что-то актерское в оборотах речи, интонациях, жестах.
Вечером, когда Власов начал длинную беседу со мной, я понял истоки его поведения: часа два он говорил о Суворове, и в моей записной книжке среди другого я отметил: “Говорит о Суворове, как о человеке, с которым прожил годы…”»
Ровно через два дня, поздним вечером 8 марта 1942 года генерал Власов переступил порог кабинета Сталина. Это была та самая, вторая встреча с вождем. В этот раз его вызвали по случаю назначения на Волховский фронт заместителем командующего. Дела там шли неважно.
А 10 марта Андрей Андреевич вылетел на «Дугласе» из Москвы в Малую Вишеру.
Приезд генерала Власова на Волховский фронт весьма красочно описал в своем дневнике корреспондент газеты К. Токарев: «Генерал Власов, громадный, похожий на вздыбленного медведя, в окулярах на широком носу, со скуластым лицом “пещерюги” (так прозвали его солисты нашего ансамбля)…»
Было известно, что командующий фронтом К.А. Мерецков на совещании «пожаловался», что он не просил Власова к себе заместителем. Но Ставка настояла, прислав его для «применения опыта подмосковной победы». Отношения командующего со своим новым заместителем явно не сложились. Это были совершенно разные фигуры.
Вот что напишет о Власове Мерецков: «На этом же самолете на должность заместителя командующего войсками Волховского фронта прилетел генерал-лейтенант А.А. Власов. Его прислала Ставка… А пока скажу лишь, как он вел себя в течение тех полутора месяцев, когда являлся моим заместителем. По-видимому, Власов знал о своем предстоящем назначении. Этот авантюрист, начисто лишенный совести и чести, и не думал об улучшении дел на фронте. С недоумением наблюдал я за своим заместителем, отмалчивавшимся на совещаниях и не проявлявшим никакой инициативы. Мои распоряжения Власов выполнял очень вяло. Во мне росли раздражение и недовольство. В чем дело, мне тогда не было известно. Но создалось впечатление, что Власова тяготит должность заместителя командующего фронтом, лишенная ясно очерченного круга обязанностей, что он хочет получить “более осязаемый пост”».
Тогда-то Андрея Андреевича назначили тактическим советником (консультантом) 2-й ударной армии. Ему дали возможность и проявить себя, и наконец-то заняться делом.
В начале апреля Власов работает во главе комиссии фронта в этом объединении. Трое суток члены комиссии беседуют с командирами, политработниками и бойцами. 8 апреля он подписывает акт, после которого командующий армией Клыков скажет свое пророческое слово: «Все».
Пятидесятичетырехлетний генерал Николай Кузьмич Клыков принял 2-ю в ночь на 10 января 1942 года. К середине апреля в условиях крайнего напряжения на самом тяжелом участке фронта командарм серьезно заболел. Его отправили в тыл. Соответственно, встал вопрос о новом командующем на время болезни Клыкова. И вот тут-то Мерецков, что называется, «подсобил».
Из записи переговоров по прямому проводу командующего Волховским фронтом с командованием 2-й ударной армии:
Член Военного совета Зуев: «На эту должность кандидатур у нас нет. Считаю необходимым доложить Вам о целесообразности назначения командующим армией генерал-лейтенанта Власова».
Власов: «Временное исполнение должности командующего армией необходимо возложить на начальника штаба армии полковника Виноградова».
Мерецков и Запорожец (Власову): «Считаем предложение Зуева правильным. Как вы, товарищ Власов, относитесь к этому предложению?»
Власов: «Думаю, судя по обстановке, что, видимо, придется подольше остаться в этой армии. А в отношении назначения на постоянную должность, то, если на это будет ваше распоряжение, я его, конечно, выполню».
Мерецков: «Хорошо, после нашего разговора последует приказ».
Так Власову «помогли» не вернуться в штаб фронта и показать себя на «привычной» и «хорошо освоенной» должности командующего армией, в командование которой он вступил 15 апреля, а с 20 апреля 1942 года Ставка своей директивой № 170282 «утвердила назначение заместителя командующего войсками Волховского фронта генерал-лейтенанта Власова командующим 2-й ударной армией по совместительству».
Несмотря на то что 2-я ударная армия находилась в весьма критическом положении и Власов знал об этом, все же он надеялся именно на временное командование до выздоровления Клыкова. Более того, не стесняясь, говорил, что в случае успешного наступления на Любань он станет командующим фронтом, а Мерецкова отзовут в Ставку.
Войска 2-й ударной армии к середине марта вклинились в оборону немцев на глубину 60—70 км и захватили большой лесисто-болотистый район между железными дорогами Чудово — Новгород и Ленинград — Новгород. Передовые части армии подошли к оборонительной позиции немцев на подступах к Любани. Всего 15 км отделяло их от города и 30 км — от войск 54-й армии, наступавших с севера. Однако растянувшись на фронте до 140 км и не имея резервов, 2-я ударная армия практически оказалась не в состоянии развивать дальнейшее наступление. Скованная крупными силами противника, 2-я ударная была вынуждена перейти к обороне и отбивать контрудары противника на своих флангах. Кроме того, начавшееся в конце марта резкое потепление сильно затруднило маневр войсками. Таяли снежные дороги, портились грунтовые пути, проложенные через болотистые участки. Снова возникли перебои со снабжением, ощущался серьезный недостаток в боеприпасах, горюче-смазочных материалах, вооружении и продовольствии. Нарушилась связь и управление войсками.
Историческая справка
10 дней упорных и затяжных боев, начиная с 14 января, понадобилось войскам 2-й ударной армии, чтобы овладеть Мясным Бором и отбросить противника к западу 25 января на 12 километровом участке в образовавшуюся брешь командующий фронтом ввел 13-й кавалерийский корпус, который вскоре добился значительного успеха. Вместе с ним продвигались части 2-й ударной в сторону Любани, Глубочки, ст. Чолово и Глухой Керести, охватывая небольшой частью своих сил с юго-запада чудовскую группировку противника. С этого момента основные усилия фронта были перенесены к месту развивающегося прорыва. К Мясному Бору подошли внутренние фланги 52-й и 59-й армий, основной задачей которых теперь стали обеспечение горловины прорыва и расширение ее в сторону Чудова и Новгорода.
Войдя в прорыв, 13-й кавалерийский корпус быстро продвигался в северо-западном направлении. Обходя укрепленные позиции и опорные пункты противника, его дивизии все более приближались к Октябрьской железной дороге.
Войска 2-й ударной армии и 13-го кавалерийского корпуса, пройдя вперед до 50 километров на Любанском направлении, встретили ожесточенное сопротивление введенных в сражение резервов противника.
Ширина прорыва непосредственно по западному берегу реки Волхов достигала 25 км, но в районе Мясного Бора она равнялась всего лишь 3—4. За пять дней 13-й кавалерийский корпус и соединения 2-й ударной армии углубились в расположение противника на 40 км, перерезав железную дорогу Ленинград — Новгород.
Пока наступление велось в северо-западном направлении (где силы противника были незначительны), продвижение шло успешно. Но стоило кавалеристам повернуть на северо-восток на Любань, как тут же темпы наступления начали падать в связи с возрастающим сопротивлением противника. Возникшие трудности с управлением (район наших войск увеличивался, а плотность боевых порядков уменьшалась) заставили командующего фронтом создать временные оперативные группы.
В конце января 1942 года командованию Волховским фронтом стало ясно, что задача по разгрому основных сил 18-й армии противника на подступах к Ленинграду встречными ударами Волховского и Ленинградского фронтов перспективы не имеет.
Развивая наступление, 2-я ударная армия узким клином продвинулась на 70—75 км, глубоко охватив с юго-запада любанско-чудовскую группировку противника. До Ленинграда оставалось 50 км, до 54-й армии Ленинградского фронта еще меньше — 44 км.
Трезво оценивая сложившуюся ситуацию, генерал Мерецков предложил Ставке все усилия Волховского фронта сосредоточить на овладении Любанью и Чудовом. Ставка согласилась с этим предложением.
