Упорное сражение разыгралось под Шавлями (Шяуляем), 10 дней шли бои за Митаву (Елгава). Германским войскам все же удалось взять оба города, но дальше их наступление застопорилось. Русские восстановили фронт, выйти в тылы противник не сумел. Но Гинденбург и Людендорф достигли другого результата. Вместо узкой приморской полосы в Прибалтике образовался значительный плацдарм. А на прежнем направлении главного удара дела обстояли совсем плохо. Все так же стоял Осовец. А армия Гальвица потеряла 60 тыс. человек, треть своего состава, вслед за отступившими русскими вышла к Нареву, но продвинуться дальше вообще не могла. Поэтому кайзеровская ставка согласилась следующие удары перенести в Прибалтику. Один — вместе с флотом на Ригу, второй — на Ковно и Вильно.
Жаркие схватки кипели уже на всем протяжении Северо-Западного фронта. Немцы засыпали наши войска тяжелыми снарядами, то на одном, то на другом участке пускали газы. Перед газовыми атаками германским солдатам стали выдавать специальные дубинки: добивать отравленных, чтобы не тратить патронов. Противогазов еще не было, русским частям передали британские рекомендации пользоваться ватно-марлевыми повязками. Но они защищали слабо, наши бойцы изобретали свои методы. Наваливали на бруствер хворост, а когда приближалось газовое облако, поджигали и сами прижимались поближе к кострам. Восходящий поток горячего воздуха приподнимал облако, и оно перетекало над головами людей. Часто вместо газа немцы пугали обычным дымом, поджигали кучи тряпок, торфа.
Но взломать русские боевые порядки им не удавалось. Армии отходили с одного рубежа на другой и отчаянно отбивались. В Литве во встречном бою за станцию Трошкуны Каргопольский драгунский полк порубил германскую конницу. Его атаку, в свою очередь, отразила неприятельская пехота. По драгунам стала бить тяжелая артиллерия, а на высотке на нейтральной полосе расположились корректировщики. Уничтожить их вызвались пятеро «охотников» (добровольцев) — старые опытные унтера Мешков и Чернов, ефрейторы Фирсов и Петров и рядовой Рокоссовский. Ночью подползли, перебили отделение немцев и засели в их окопах. Утром враги решили вернуть позицию, их встретили огнем винтовок и трофейного пулемета. Германцы обстреливали высотку из тяжелых орудий, несколько раз атаковали. Но пятеро смельчаков держались до темноты, а потом без потерь вернулись к своим.
На участке 2-й армии, под Горалем на Висле, стоял насмерть Гренадерский корпус — совсем без снарядов, отбрасывал наседающих немцев штыками. На участке 4-й армии под Таржимехи противник двинулся в атаку на 3-й Хоперский полк. Казаки в пешем строю поднялись навстречу с шашками в руках. Начальник пулеметной команды Шкуро со своими «максимами» вылетел на конях впереди хоперцев, лихо развернулся на фланге германских цепей и стал поливать их очередями. По нему открылась бешеная стрельба, и Шкуро спас от смерти только кинжал на поясе — пуля попала в него и отклонилась, лишь вспорола брюшину.
А под Люблином и Холмом наши воины из последних сил сдерживали натиск группировки Макензена. Свежая Бугская армия перемесила снарядами оборону частей 3-й армии у Холма, расшвыряла их и стала углубляться в тылы Северо-Западного фронта. Заняла г. Влодава, наводила мосты через Буг. Алексеев направил к месту переправы пехотные соединения, а задержала врага авиация. Ее численность за год значительно уменьшилась. Старые самолеты погибали, выходили из строя, а новых машин и запчастей не было. В 3-й армии из трех авиаотрядов остался один, 31-й, в нем было лишь 5 аэропланов. Но они сделали невозможное. 1 и 2 августа пилоты по шесть раз за день вылетали в бой. Бомбили мосты, били немцев из пулеметов. Приземлившись на аэродроме, заправлялись, пополняли боезапас и тут же взлетали снова. За два дня сбросили 250 пудов бомб (4 тонны), выпустили 3 тыс. патронов. Помешали неприятелю переправить через реку крупные силы, а затем подоспела пехота, кинулась в контратаки. Форсировать Буг германцам не дали.
Но теперь основание дуги уменьшилось до 200 км, от Осовца до Влодавы. Противник с севера и с юга приблизился к ключевым железным дорогам Варшава — Вильно и Варшава — Минск. 5 августа Алексеев приказал оставить Варшаву. Вражескую разведку обманули, провели по городу отборные сибирские дивизии, поле чего их скрытно грузили в эшелоны и увозили на восток. Немцы сочли, что Варшаву будут отстаивать до последнего. Приближались к ней осторожно и в город вступали с оглядкой, все еще ждали подвоха. А Алексеев предвидел, что неприятель перенацелится в Прибалтику. Войска, выведенные из Польши, направлял туда. 12-я армия расформировывалась, и под Ригой создавалась новая 12-я под командованием Радко-Дмитриева. Вторая группировка сосредотачивалась под Вильно.
Фронт приблизился к линии приграничных русских крепостей. В XIX в. они считались основой долговременной обороны. Но развивалась артиллерия и стало ясно, что эти твердыни уже слабоваты. Перестраивать их было чрезвычайно дорого, и Франция, Германия, Австрия взялись модернизировать лишь важнейшие крепости, а остальные упраздняли. В России разоружили крепости Варшава, Ивангород, а усилить намечалось Ковно, Гродно, Осовец, Брест-Литовск и Новогеоргиевск. Но переоборудование требовало огромных средств, шло медленно. К войне успели перестроить Осовец и Ковно, в Гродно работы не были закончены, а в Бресте и не начинались, тут укрепления были не бетонными, а кирпичными (и оставались такими в 1941 г).
А Новогеоргиевск когда-то был самой сильной крепостью, имел железобетонные казематы, его дорабатывать не стали. Хотя его перекрытия были рассчитаны по максимуму на попадания шестидюймовых снарядов (152 мм). Впрочем, модернизации были все равно бесполезны. Самые современные крепости не выдерживали обстрела 350 и 420-мм махин. Исключение составили Осовец и Верден, но в обоих случаях долговременные форты удачно сочетались с полевой обороной. Упраздненные крепости, Варшаву и Ивангород, Алексеев даже не пытался удержать. Но нужно было затормозить немцев, выиграть время, чтобы отступили соединения, сражавшиеся на Нареве и оставшиеся за Бугом. Новогеоргиевск (Модлин), расположенный в 30 км от Варшавы, у слияния Буга и Вислы, получил жестокий, но вынужденный приказ, какие иногда приходится выполнять военным людям. Стоять до конца.
По сути, командование жертвовало крепостью. После сдачи Варшавы она осталась на острие узкого выступа фронта, неприятель обходил ее с двух сторон. Правда, Новогеоргиевск был гораздо больше Осовца, ощетинился стволами 300 орудий, имел изрядные запасы снарядов (армия ими воспользоваться не могла, в крепостях стояли морские орудия, для полевой артиллерии снаряды не подходили). Но Осовец защищал сплоченный и обученный гарнизон, а у коменданта Новогеоргиевска генерал-лейтенанта Де Витта было лишь несколько ополченских дружин и потрепанная дивизия в 8 тыс. штыков. С последними прорвавшимися эшелонами ему сумели подбросить подкрепления. Но у командования фронта резервов не было, прислали 6 тыс. ополченцев и 100 прапорщиков, даже не разобранных по подразделениям.
Де Витт с ходу формировал из них команды и посылал на позиции, а немцы уже начали атаки. Ополченцы не выдержали, 12 августа оборона на флангах была прорвана, крепость взяли в кольцо. По отработанной схеме подвезли «Толстые Берты». На крепость посыпались огромные снаряды, прошибали перекрытия. Один из фортов рухнул с первого удачного залпа. По очереди, систематически расстреливали другие. И тем не менее, неопытные, впервые попавшие в бой ополченцы, мальчишки-прапорщики, отбивались в этом аду неделю. Драгоценную неделю! Теперь у немцев не было лишних корпусов, чтобы оставить их для осады и обходиться без них. Корпуса, застрявшие под Новогеоргиевском, выпали из преследования. Неприятели, двигавшиеся за нашими войсками, ослабили натиск. Русские отрывались, уходили на восток.
В это время враг перешел в наступление и в Литве. Завязались тяжелые бои возле г. Вилькомира (Укмерге). Алексеев был готов к такому развитию событий. Он специально собирал группировку у Вильно, чтобы нанести контрудар во фланг прорывающимся немцам. Но блестяще задуманный маневр был сорван. Катастрофа, которую никто не мог предвидеть, грянула в крепости Ковно. Вот тут-то имелись все условия для неприступной обороны. Крепость была недавно дооборудована, ее прикрывало несколько полноводных рек. Она не была изолирована, рядом держали фронт полевые войска. Но… комендант Ковно престарелый генерал Григорьев оказался трусом. Когда германские осадные пушки открыли бомбардировку, он настолько ошалел, что уже не контролировал собственных действий и попросту удрал.
Об этом узнали солдаты, пошел разброд — шутка ли, начальство сбежало, а их бросило! У такого командира и помощники были соответствующими. Вместо того, чтобы взять командование на себя, навести порядок и возглавить бой, долго искали Григорьева, запрашивали указаний свыше. А немцы времени не теряли, полезли на штурм и проникли в Ковно. 18 августа крепость пала. Но ее орудия и форты прикрывали участок в десятки километров. Во фронте открылась брешь, и в нее хлынули германские дивизии (Григорьева нашли в 100 км от фронта, в Вильно. Он совершенно потеряв голову и сидел безвылазно в номере гостиницы «Бристоль». Получил 15 лет за дезертирство).
