Командир бригады не пользовался благорасположением у командующего УНА генерала Павла Шандрука, что отражалось и на самой бригаде, снабжавшейся по остаточному принципу. В «любимчиках» Шандрука была 1-я бригада УНА под командованием его старого друга полковника Петра Дьяченко. В отличие от Питулея у Дьяченко в бригаде служили 80 % уроженцев восточных областей Украины и всего 20 % галичан. Средний возраст военнослужащих 2-й бригады приближался к 25 годам, офицеры (которых не хватало) были постарше, и большинство из них уже имело за своими плечами опыт военной службы в Польской, Советской армиях.
Особенностью 2-й бригады было наличие значительного количества украинских офицеров. Военнослужащие 2-й бригады были вооружены стрелковым оружием, противотанковыми гранатометами «панцер-фауст», «офенрор» и минометами.
Среди украинцев витали надежды на скорейшее освобождение из-под немецкого ярма и освобождение Родины от большевизма с помощью союзников. В целом люди были угнетаемы самой мыслью о пребывании в этой сырой песчаной местности, вдалеке от своей Родины. Разлука усугублялась недостатком продуктов и обмундирования. В день солдат бригады получал кусок черного хлеба, замешенного на древесных опилках, кусок эрзац-маргарина и тарелку некой баланды, именуемой «суп». Медицинская служба бригады насчитывала в своем составе одного немца-фельдшера и трех санитаров.
По неподтвержденной информации, в марте 1945 года бригаду посетил Г. Гиммлер и якобы произнес фразу: «Украинцы, вы скоро будете иметь свою армию и вернетесь на свою Родину». Сам факт такого визита подтверждается тем, что рейхсфюрер СС до последних дней войны был в курсе всего, что касалось формирования восточных частей, неоднократно приезжал в Бранденбург и его окрестности, которые союзническая авиация бомбила крайне редко.
2 апреля 1945 года личный состав бригады в количестве 3400 человек в торжественной обстановке принял присягу на верность Украине и Украинской национальной армии. По свидетельству бывших солдат и офицеров бригады, ее личный состав после принятия присяги самостоятельно, не дожидаясь приказов и разрешений, разместил на униформе национальную символику.
В планах немецко-украинского командования 2-й бригаде 2-й дивизии УНА отводилась роль защитника окрестностей Бранденбурга. 1-я бригада должна была действовать отдельно на отведенном ей участке фронта. До конца своего существования обе бригады не использовались как единая 2-я дивизия УНА. Причиной этого было полное недоверие немецкого руководства к личному составу 2-й бригады, в основной своей массе состоявшей из галичан-националистов. Немецкое руководство опасалось негативного воздействия бандеровцев на солдат 1-й бригады 2-й дивизии УНА.
В ночь на 23 апреля 1945 года расположение 2-й бригады было атаковано советскими войсками под прикрытием артиллерии и пулеметов бронепоезда. Советская пехота предприняла маневр по окружению Бранденбурга. Во время артобстрела были уничтожены электростанция, армейские склады. Из-за отсутствия электричества местность осталась без питьевой воды. 27 апреля была уничтожена кухня, и личный состав бригады остался без питания, т. к. запасов продуктов и воды сделано заранее не было. В расположение бригады начали сбегаться семьи военнослужащих, что еще более усугубило общее положение. Окончательная катастрофа пришла вместе с уничтожением линии связи с командованием. Штаб бригады не успел уничтожить штабные документы, и они попали в руки наступавших советских войск.
Боевые действия против наступавших советских частей велись в самом Бранденбурге и окрестностях хаотично, наскоро созданными группами украинских солдат во главе с офицерами. Личный состав был вынужден вести боевые действия в городской и сельской местности, где не было единой линии фронта. При этом немецкие солдаты предпочитали долгой борьбе сдачу в плен либо покидали фронт. Масла в огонь подливали советские мегафоны, установленные по другую линию фронта: «Братья-украинцы, за кого вы сражаетесь здесь, на чужбине? Вас ждет Родина, батька Сталин и работа около вашей хаты!» Пропагандистская кампания перемежалась обстрелом из «катюш».
8 мая украинские позиции облетела весть о готовившемся прорыве на запад и выходе с линии фронта. Вскоре в рядах украинцев из 2-й бригады начали появляться солдаты в советской форме, но с нашивками «УВВ» на рукавах — на помощь осажденным прорвались три батальона Украинской освободительной армии, с помощью которых удалось оторваться от преследования наступавших советских войск и вывести часть гражданских беженцев.
Вырвавшись из пекла боя, беженцы и солдаты попали под бомбовый удар союзной авиации на местности, заросшей молодым подлеском. Счет жертв в той обстановке не велся, но смерть в тот день собрала богатый урожай. Уже в 1992 году при проведении строительных работ близ Бранденбурга были случайно обнаружены массовые захоронения людей. В общих могилах было захоронено около 13 тысяч человек. Экспертиза показала, что все они были захоронены в сороковых годах. Не исключено, что среди этих жертв были и военнослужащие 2-й бригады 2-й дивизии УНА.
И. Л. Солоневич «О сепаратных виселицах»
В № 12 «Нашей страны» в статье «По стопам 1613 года» попалась очень неудачная формулировка о сепаратистах, «которые пусть уж подождут… до виселицы». Это, так сказать, редакционный недосмотр, в том числе и мой. Местные аргентинские украинцы оказались обиженными. Может быть, и кое-кто другой. Формулировка о виселице оказалась неудачной главным образом вследствие ее краткости. Я вообще уклонялся от тем о наших российских сепаратизмах просто потому, что этот вопрос считаю совершенно третьесортным.
В тех «Тезисах Народно-монархического движения», которые были нами выпущены перед войной, решение «национального вопроса» было предложено в такой форме.
Российская империя есть наш общий дом, имеющий нашу общую крышу и общие внешние стены. Но в пределах этого дома каждая народность имеет свою собственную квартиру, в которой она может устраиваться, как ей будет угодно — с некоторыми, однако, условиями: не поджигать общего дома и не устраивать в своей собственной квартире складов взрывчатых веществ, воровских притонов или нарушения общественной тишины и спокойствия.
Каждый человек Империи может говорить, писать, учиться и самоуправляться на каком ему угодно языке.
Может знать общегосударственный язык, но имеет полное право и не знать. Может вводить в свою школу этот язык — но имеет право и не вводить. Однако: язык правительства, армии, транспорта, связи и пр. — должен быть языком общегосударственным. Словом, никто никого не заставляет любить русский язык. Не любишь — не надо, тебе же будет хуже.
Никакого нового изобретения тут нет. За некоторыми исключениями на Руси так и было. Ключевский пишет, что «Москва не любила ломать местных обычаев» — но не любил этого и Петербург. Финляндия и Бухара управлялись собственными законами и на собственном языке. Польша до завоевательных своих восстаний — тоже. В Прибалтике очень долгое время официальным языком оставался — как и был — немецкий язык. На Кавказе дело было сложнее: один Дагестан во времена советской «коренизации» имел шестнадцать официально признанных языков. Один грузинский имел три официально признанных наречия. В результате этого советский Кавказ был довольно точной копией конца Вавилонской башни после смешения языков.
Но в общем — с поправками на всякие ошибки и промахи — дело шло приблизительно к тому предположению, которое и было сформулировано в «Тезисах». Весь вопрос, собственно, заключается не в том, будут ли латыши говорить по-латышски — конечно, будут. И даже не в том, будут ли они говорить по-русски — будут те, кто захочет пробиться в жизни. Весь вопрос заключается в том и почти только в том, что ни русское правительство, ни русский народ во всех его трех ветвях — великорусской, малорусской и белорусской — никогда не признавали и, по всей вероятности, никогда не признают своей какой бы то ни было отделенности друг от друга. Отделение Украины от Великороссии означает гибель. И Великороссии и Украины.
Таким образом, то, что я написал о сепаратистах и о виселицах, не касается никак ни латышей, ни грузин. Политические и прочие обстоятельства почти наверняка приведут Латвию к включению в состав Российской империи, но с чисто моральной точки зрения мы никак не вправе считать латвийских или грузинских сепаратистов какими бы то ни было изменниками. Включение Прибалтики в состав империи неизбежно потому, что тысячелетний порыв России к морю не может быть остановлен соображениями о «самоопределении вплоть до отделения». Но это все вопросы, так сказать, технические, вопросы, никак не грозяшие бытию России. Украинский сепаратизм грозит бытию всей России — то есть и Великороссии, и Малороссии. Украинский сепаратизм, кроме того, вырос на целой серии сплошных подлогов.
