Ольга пошевелилась, положила голову ему на плечо — от ее волос еще попахивало хной. Мазур решил поначалу, что это она во сне, но тут же почувствовал, как ее пальцы с явным намеком поглаживают его бедро.
— Спи, малыш, — шепнул он, не поворачивая головы.
Но она прижималась все теснее, пальцы действовали вовсе уж недвусмысленно — и впервые за все время, что Мазур ее знал, это у него не вызвало ровным счетом никакой реакции, прежде прямо-таки взрывоподобной. Понемногу и она начала что-то соображать, прошептала с нескрываемой обидой:
— Брезгаешь?
— Глупости, — шепнул он без особой уверенности.
Он сам толком не описал бы, что с ним происходит. Он любил ее, но забыть ничего не мог, и в мешанине чувств все же главенствовала над всем остальным оскорбленная мужская гордость, все то же пещерное, поднимавшееся из глубин души…
Ольга отвернулась, резко перекатилась на левый бок.
— Малыш… — Мазур попробовал тронуть ее за плечо.
Она яростно отмахнулась локтем, не оборачиваясь. Бесполезно, это надолго… Мысленно плюнув, Мазур сунул сигарету в рот и в который уж раз попытался лениво угадать, что им завтра предстоит отвоевывать.
…Утром Карабас, явившись в самом прекрасном расположении духа, приволок старенький фотоувеличитель и картонную коробку с прочими принадлежностями. Надя сфотографировала и Карабаса в том числе — Мазур было удивился сначала, но тут же понял: предназначенного на заклание не стоит пугать раньше времени. Вновь ворохнулись подозрения, и расстаться с ними было трудненько.
Отпечатав снимки, Надя забрала у него милицейское удостоверение и надолго заперлась в дальней комнате, прихватив тот самый наборчик, смахивающий на арсенал ювелира и напомнив категорически, чтобы никто и носа не совал, «не вздумал сопеть над душой».
Делать было решительно нечего. Ольга, определенно дувшаяся, сразу после завтрака завалилась спать, зевавший Карабас ушел в другую комнату и последовал ее примеру. Мазур с Крестом часа два играли в шахматы, поставив вместо недостающих фигур два пистолетных патрона, рублевую монету и пробку от «фанты». Довольно быстро Мазур понял, что столкнулся с достойным противником, и заиграл всерьез, — но все равно не получилось ни решающей победы, ни решающего поражения, достойная боевая ничья.
Маясь бездельем, тщательно разобрали и смазали пистолеты. Посидели на кухне над планом, разбирая варианты атаки. Очень быстро Мазур понял, что Крест в армии никогда не служил, вся его изобретательность и ум другого происхождения… А впрочем, это ничего не меняло.
Часам к шести вечера Надя кончила работать. В данном вопросе Мазур вряд ли мог бы сойти за эксперта, но, на его дилетантский взгляд, паспорта четы Карпсатовых со всеми необходимыми штампами и печатями были сработаны превосходно. С час он под чутким руководством Креста придавал документам потрепанный вид — оказалось, сложная и изощренная процедура, целая наука. Хорошо еще, красные корочки не требовали такой операции. Но с паспортом Карабаса Крест возился еще более тщательно.
Оглянувшись на плотно притворенную дверь кухни, Мазур поинтересовался:
— Что, каждую мелочь отрабатываешь?
Крест еще тише ответил, изобразив намек на улыбку:
— Тут случай особый. Ложный следок. И неплохой. Ты запомни накрепко, полковник, — уже взявшись за это дело, мы с тобой покойники. Теоретические. Вот и надо мозгу изощрить, чтобы в практические не перепрыгнуть…
У Мазура давно уже зародились подозрения, что эта парочка мастеров на все руки может представлять собой часть чего-то большего — как идущий на задание «морской дьявол», даже будучи одинок, остается частью военного флота. Но вопросов он, естественно, задавать не стал — к чему?
В восемь проснулась Ольга, встала все такая же нахмуренная, ее взгляд старательно скользил мимо Мазура, и он почел за лучшее оставить все как есть, не углубляясь в дебри словесных разборок. Крест моментально просек, что меж ними пробежала чертова дюжина черных кошек, но держался так, словно ничего не замечает, долго развлекал Ольгу то ли выдуманной, то ли правдивой историей о том, как его хороший знакомый бежал из лагеря в бензобаке КРАЗа. К молчаливому неудовольствию Мазура, с Крестом Ольга держалась не в пример любезнее, даже невинно кокетничала. Должно быть, на лице у него что-то этакое все же отразилось — Крест, когда они остались на кухне вдвоем, ухмыльнулся:
— Оберст, что ты звереешь? Не бери в голову, я ж шутейно язык чешу. Скажу тебе по секрету — даже если когда и дернет бес в ребро, с Надюшкой не разгуляешься, ревнивая, что Отелло в портках…
— Да причем тут… — махнул рукой Мазур. — Просто сложности.
— Поцапались?
— Как сказать…
— Ничего. Пройдет все гладко — тьфу-тьфу-тьфу! — он старательно постучал пальцами по столу, — я тебе для нее дам один сувенирчик — все сложности как рукой снимает. Еще с первобытных времен проверено…
Ближе к ночи и он откровенно занервничал — непрестанно расхаживал по комнате и мурлыкал:
Мы пошли на дело, я и Рабинович,
Рабинович выпить захотел.
Почему ж не выпить бедному еврею,
Если у него нет срочных дел?
Собственно говоря, дело не в нервах — Мазур сам прекрасно знал, как мучительно медленно, тягуче ползет время перед схваткой, когда срок определен заранее и отступить от него нельзя ни на минуту… Он и сам не находил себе места. Карабас несколько раз просил у Креста разрешения на «ма-аленькую дозу», в последний раз соглашался и на глоточек водки, но Крест в конце концов не выдержал, взорвался, рявкнул матом и полез за пистолетом. А может, взрыв был продуманным. Главное, Карабас утихомирился, поторчал на кухне, мешая готовившим ужин женщинам и допытываясь у Ольги, нет ли у нее младшей сестренки, столь же очаровательной (на сей раз уже Мазур чуть ему не врезал), потом сел к старенькому телевизору и печально смотрел какой-то дешевый триллер, запущенный по местному кабельному телевидению.
Телевизор был черно-белый, да и кассета оказалась не менее чем двадцатой копией, но Мазур с Крестом к нему вскоре присоединились, бессмысленно пялились на экран, где какой-то удалец побивал настольной лампой и ломом добрую дюжину ниндзей. А там и дамы к ним подсели — и все, словно большая дружная семья, отрешенно торчали у голубого экрана, любовались вторым триллером, потом ужастиком и мультфильмами, уйдя в себя, не перекинувшись ни словечком.
В третьем часу ночи Крест встал, решительно выключил телевизор:
— Ну все, товарищи и дамы. Собрались внутренне, настроились на дело… Кто-то чего-то запамятовал? Нет? Уж вы, головастые мои… Дуремар, наган оставишь дома.
— Да я…
— Пусть они с пушками бегают. — Крест кивнул на выключенный телевизор. — Тебе в деле ствол без глушака ни к чему. Обесточил — и смотался в срок. Ну?
Карабас с превеликим сожалением выложил на стол черный наган — как ребенок, которого вынудили расстаться с игрушкой. Крест придвинул его Ольге:
— У тебя пока побудет. Мандража нет?
— Давно уже нет… — пожала она плечами.
— Отлично. Вот и сиди, как верной супруге положено, жди муженька с работы…
Вынул большой, пестрый флакон с аэрозолем, снял колпачок и кивнул Мазуру:
— Рукава засучи-ка, сейчас заделаем перчаточки, как за бугром положено…
Мазур, знакомый с этой придумкой, вытянул руки. Туманная струя с резковатым запахом обдала его кисти, но запах тут же улетучился, а туман на глазах застывал, обволакивая руки тончайшей, но чертовски прочной полимерной пленкой, надежно заменявшей любые перчатки и способной продержаться в облипочку часов шесть, прежде чем начнет отставать и морщиться.
— Ого! — сказал он. — Откуда дровишки?
— Из лесу, вестимо. — Крест старательно обрабатывал себе руки. — Что, видел раньше?
— Приходилось.
— Ох, не прост ты, полковник, не прост…
Он менялся на глазах, расхаживал по комнате бесшумно, упруго, движения вновь стали экономными, кошачье-плавными. Щеки у Нади слегка разрумянились, она часто, глубоко дышала.
— Та-ак… — Крест, оглянувшись, подошел к ней, взял за плечи и цепко глянул в глаза: — Надия, не искри. Сам все понимаю, но соберись…
И прянул к окну, заслышав приближавшийся звук мотора. Не глядя, опустил предохранитель, сделал левой рукой винтообразное движение. Догадавшийся первым Мазур нажал выключатель, и комната погрузилась в темноту.
— «Луноход», — не оборачиваясь к ним, процедил сквозь зубы Крест. — Инвентаризация: «луноход» — один, мусорок — один… Гоша. Вроде все вокруг чисто пока… Ну, орлы, паш-шел секундомер! Дуремар, инструменты возьми!
В дверь постучали. Крест молча показал Мазуру на дверь в ближайшую комнату и не спеша направился открывать. Мазур с пистолетом наготове бесшумно отступил в темноту (невинное словечко на случай, если Крест усмотрит в происходящем ловушку либо иную опасную неправильность, они обговорили раньше).
