Вообще говоря, важно не только количество потерь, нанесенных противнику нашими снайперами, часто даже большее значение имел психологический момент, при котором совершалось истребление противника.
Осенью 1915 года господствовали сильные ветры после морозных ночей. Можно было предполагать, что в ближайшие дни начнется быстрое оголение деревьев и кустарника от зелени. Я поэтому испросил и получил разрешение от Штаба 4-й дивизии, при которой временно находился, прервать свою инструкторскую работу и отправиться в передовые окопы с тем, чтобы разыскать расположение немецких снайперов и их постов. По дороге я заехал в Штаб дивизии, где мне сообщили, что в районе деревни Бомон оперирует опасный снайпер. Он успел истребить уже изрядное количество наших солдат. Предполагалось, что он расположился в ветвях одной из ив, растущих целой группой недалеко от «лестницы Якова» (местность, знакомая многим, побывавшим на том участке фронта, в 1915 году).
Артиллерия противника обстреливала в этот день с особым ожесточением наши ходы сообщения, событие, которое, до появления снарядов с удушливыми газами и в дневное время, мало кого тревожило, за исключением разве тех, которым приходилось работать по приведению в порядок разрушенных мест. Придя в окопы, я и мой вестовой, который, могу это смело сказать, стрелял гораздо лучше, чем прислуживал, сейчас же принялись разыскивать снайпера. Обыкновенно случается так, что разыскиваемый противник в данный момент отдыхает, но тут было не то, потому что, только я выглянул за бруствер, как пуля немца, ударившаяся немного низко, подняла облако пыли прямо мне в глаза. Для лучшего понимания, скажу, что в этом месте наш окоп делал изгиб, упираясь коленом в подножие холма. Перед нами находилась деревня Бомон, где один из немецких солдат повесил свою только что выстиранную рубашку. Между нами и деревней лежало дикое пространство нейтральной зоны, и у основания возвышенности росла вереница ив, в одной из которых, как предполагалось, расположился снайпер.
Эти ивы не были видны с того места, откуда в меня стреляли, и потому я заключил, что выстрел был произведен не разыскиваемым снайпером, а кем-нибудь другим. Для простоты назовем его Эрнстом. В этом я ошибся, как покажет дальнейшее.
Все утро мы пытались найти укрытие Эрнста, выпустившего в меня еще четыре пули, но все, что мне удалось узнать про него, было то, что Эрнст хороший стрелок, так как на данном расстоянии он стрелял весьма прилично. Мы тщательно обследовали ивы и заметили пару снайперских постов, в особенности выделялся один в кустарнике, но как мы ни смотрели, Эрнста все-таки найти не могли. На следующий день я все утро был занят немецким артиллерийским наблюдательным постом, разрушенным впоследствии нашими гаубицами, и только после обеда опять принялся за поиски Эрнста.
На этот раз я начал с основания холма. Бойниц у нас на этом участке не было, а потому приходилось смотреть через бруствер. И только я выглянул, как Эрнст снова выпустил в меня пулю, которая прошла очень близко, и затем выстрелил еще раз, но уже менее удачно. Первая пуля пробила гребень бруствера рядом с моей головой и одновременно я заметил, что еще несколько выстрелов попали в мешки на бруствере. По направлению этих последних, позади окопа росла группа деревьев на небольшом возвышении, я подполз к ним и сразу же заметил нечто, чрезвычайно интересное. В стволе одного из деревьев сидело несколько пуль, группировавшихся в пределах небольшого круга. Исследовав эти попадания, я скоро пришел к заключению, что эти выстрелы имеют одно общее направление с попаданиями в бруствер и что они производились с какой-нибудь точки нейтральной зоны, представлявшей собою гладкое пространство с большим и очень густым кустом, примерно на середине, поближе к германской линии.
Я вернулся в окоп и приказал зорко следить за кустом и окружающим его пространством. Вскоре мне донесли, что в кусте замечено было движение. В трубу я различил перископ в 3 футах над землей. Так как перископ только что появился в кусте, и держался на той же высоте, я пришел к убеждению, что тут должен скрываться и снайпер, собрал полдюжины своих стрелков и моего вестового, и, указав им дальность, приказал дать залп, целясь в середину куста. После залпа перископ взлетел в воздух и Эрнст уже более нас не беспокоил.
Наблюдение направления неприятельских выстрелов и повело к тому способу нахождения снайперов, который описан мною выше в этой главе.
Никто не может отрицать мужества Эрнста, изо дня в день выползавшего на нейтральную зону. Трудно сказать, был ли он убит или нет, но шансы за то, что одна из пуль залпа попала в цель. Во всяком случае, работа снайпера в этом месте прекратилась.
Я достаточно подробно описал работу и обучение, происходившие в окопах третьей армии. Целью их было формирование снайперских отделений в баталионах в составе 2 унтер-офицеров и 16 рядовых под начальством одного офицера. Я сознал, что моя задача, главным образом, заключалась в подготовке офицеров. Если бы мне удалось найти 15–20 офицеров, всей душой преданных делу снайпинга, не подлежало сомнению, что наши начинания найдут отзыв на всем пространстве британской армии. Мы успели уже собрать много сведений о германской организации и на некоторых участках не только справляться с противником, но и вырывать превосходство из его рук.
Поразительно, что может быть сделано 16 хорошими стрелками на участке одного баталиона только в один день. Нужно иметь в виду, что успех немецкого снайпинга основывался, главным образом, на действиях известного количества высококвалифицированных снайперов, из коих каждый наносил нам тяжелые потери. Наша ближайшая работа, следовательно, заключалась в том, чтобы вывести этих снайперов из строя; задача несколько облегчалась тем обстоятельством, что немцы слишком привыкли видеть несомненное преимущество на своей стороне.
С течением времени наши дела стали поправляться, даже до такой степени, что в один прекрасный день я получил телеграмму одного из Командиров бригад следующего содержания: «На моем участке остался всего-навсего один немецкий снайпер. Не можете ли вы предоставить мне временно крупную охотничью винтовку».
Названная бригада за период 4 месяцев не зарегистрировала ни одного случая потерь от германских снайперов.
Вся кампания может быть разделена на четыре периода. В первый период — несомненное превосходство на стороне германцев. В продолжение второго — наша главная цель состояла в том, чтобы изъять наиболее опасных германских снайперов, а также приучить наших к более действительной работе. В третий период — немец уходит в свои окопы и не дает нам более случая истреблять его. Настало время для нас изобретать разные способы и хитрости с тем, чтобы заставить немца выходить из своих окопов и уже гораздо позднее наступает четвертый, последний период — это период крупных боев, в который работа снайперов начинает сливаться с работой разведчика и снайперы в большом количестве обучаются в применении к новым задачам, возрастающим в связи с новыми тактическими методами германской обороны.
Глава III
Начало работы в XI корпусе и первой армии
К концу 1915 года меня снова вытребовали в 1-ю армию с тем, чтобы пройти с офицерами разведчиками и снайперами курс обучения по наблюдению и снайпингу (что уже делалось в 3-й армии), а также заниматься с группой разведчиков из главного Штаба — по снайпингу, насколько это дело касается наблюдения и разведки, тема, как видите, очень обширная.
Я ехал по дороге через Дулен-Фревен и Ст. Поль, по которой мне уже и раньше часто приходилось путешествовать, начиная с тех отдаленных времен, когда дорога еще была загромождена французскими войсками, и до теперешнего, более спокойного времени. На войне было мало развлечений. Охота была запрещена, спорт был недоступен для одинокого человека, каковым был я, и трудно было доставить себе какое-либо умственное развлечение. Поэтому длительные разъезды по всему фронту, входившие в круг моих обязанностей, составляли приятный контраст с обыкновенной жизнью. Как только до меня доходили вести о новых боях, я немедля отправлялся в указанном направлении, чтобы на месте наблюдать за немецкими окопами, так как со временем снайпинг все более и более осложнялся, и немцы стали прибегать к новым приемам, с которыми нам, конечно, приходилось бороться. Важно было также своевременно доставать на местах образцы их новых стальных щитов, над которыми мы производили опыты со всеми родами винтовок.
Вернемся, однако, к курсам в 1-й армии. Нам отвели довольно странный тир на самой окраине местечка Бетюн, в то время цветущего пункта, почти нетронутого артиллерийским огнем, несмотря на его расположение в районе военных действий. Стрельбу мы производили под навесом, и мишени виднелись через отверстия в целом ряде кирпичных стен, пересекавших тир в перпендикулярном направлении. Шум в помещении стоял оглушительный, но при сырой и холодной погоде навес давал некоторые удобства. Класс состоял из 12 отборных офицеров, по одному из каждой дивизии. Впоследствии я потерял из виду большинство из них, но, по крайней мере, двое получили в командование батальоны, а также разные боевые награды. Чтобы научить их обращению с телескопическими прицелами и одновременно проверить установку прицелов вообще, все винтовки первого корпуса, снабженные этими прицелами, были собраны у нас вместе с людьми, обслуживавшими их. Раньше всего необходимо было проверить правильность установки телескопических прицелов.
