Вообще вторая половина войны — это торжество русского духа и русского оружия. Русская армия воевала отчаянно. В бою под Филиппополем отряд графа Шувалова перешел вброд реку Марицу в 8-градусный мороз и, закрепившись на берегу, провел затяжной позиционный бой. А в это время остальные силы также вброд переходили реку. Отступавшую турецкую армию просто безжалостно добивали. Лейб-гвардии Литовский полк в ночной атаке ворвался в ряды отходивших военных и вырубил пехотную бригаду, захватив 23 орудия. А утром 7 января полторы турецкие дивизии у Караджалара атаковал Донской полк генерала Грекова.
Пока турок добивали у Филиппополя, группировка Радецкого тоже не теряла времени. Скобелев отправил свою конницу в глубокий рейд на Адрианополь. Это были три полка 1-й кавалерийской дивизии под командованием генерала Струкова. 2 января драгуны захватили железнодорожный узел Семенли. Турецкая армия оказалась отрезанной от коммуникаций. Струков шел по тылам противника, захватывал склады продовольствия и вооружения. 8 января мощная крепость Адрианополь была захвачена без боя. Хотя в крепости было 70 исправных орудий, защищать ее было некому. Турки просто разбежались. Вскоре обе русские группировки соединились и двинулись в сторону Константинополя.
Война шла и в Закавказье, где группировкой командовал Михаил Тариэлович Лорис-Меликов. Русские войска отбили у турок крепости Баязет, Ардаган, нанесли серьезный удар турецкой армии и 6 ноября 1877 года взяли крепость Карс. Позднее русская армия овладела Батумом и блокировала Эрзерум. А дальше, после русских побед на Балканах и успехов на Кавказе, разгром турецкой армии стал очевиден для всех. Зимний переход русской армии через Балканы сильно повлиял на моральное состояние турок. То есть они просто не поверили, когда русские свалились им на голову, когда их никто не ждал. Воевать с таким коварным и суровым противником, поняли турецкие полководцы, им не так нравится, как резать мирных болгар. Турецкое правительство попросило Лондон о мирном посредничестве, но Россия отказалась — какие тут нам посредники? Мы и сами справляемся.
Хотя вопрос «что делать с проливами и Константинополем» для русского командования и правительства империи оставался открытым. Как часто бывает в России, стратегический план действий отсутствовал. Сначала победим, а там разберемся. И генералы с дипломатами видели ситуацию совершенно по-разному. Еще в конце декабря 1877 года командующий русской армией на Балканах Великий князь Николай Николаевич, брат царя, получил от турецкого военного министра Реуф-паши телеграмму. Турки хотели узнать — на каких условиях может быть заключено перемирие. На что Николай Николаевич ответил, что он тут ни при чем и все решает император.
2 января 1878 года уже он сам, то есть Александр II, получил телеграмму от султана Абдул Гамида II. Тот сообщал, что он глубоко скорбит об обстоятельствах, вызвавших войну, и теперь он назначил представителя для переговоров и очень надеется, что русский император прикажет прекратить военные действия. На что Александр II ответил — он не менее султана желает мира, но пока Турция не примет предварительных условий, ничего не получится.
Но переговоров требовали и британские дипломаты. А еще они требовали русских гарантий, что военные действия не затронут берега проливов. Александр II пишет брату:
«Пока уполномоченные турецкие не примут безусловно наших предварительных кондиций для мира, о перемирии и речи быть не может и военные действия должны продолжаться со всевозможною энергиею. Да поможет нам Бог довершить начатое святое дело, как мы того желаем для пользы и достоинства России».
8 января 1878 года послы все же приехали к Великому князю Николаю Николаевичу, и он огласил им предварительные условия мира. Выглядели они так:
Болгария в пределах болгарской национальности и никак не меньших против тех, что были намечены константинопольской Конференцией, составит автономное княжество, платящее дань султану, но пользующееся христианским народным правлением, народной милицией, с выводом из ее пределов турецких войск.
Черногория, Румыния и Сербия признаются не зависимыми от Турции и получают за счет нее земельное приращение.
Боснии и Герцеговине даруется автономное управление с достаточными гарантиями, при ближайшем участии в определении их соседней с ними Австро-Венгрии.
Такие же преобразования вводятся во всех прочих подвластных Турции областях с христианским населением.
Турция отдает России участок Бессарабии, крепости Ардаган, Карс, Баязет и Батум с их округами. Ну и платит денежную контрибуцию. Узнав условия, послы сказали, что это «конец Турции». На следующий день они дали ответ, что готовы принять часть условий, и то с оговорками. Николай Николаевич пояснил им, что сейчас у Турции не та ситуация, чтобы торговаться, и что Россия продолжит войну, даже если турки примут все условия, пока Александр лично не прикажет боевые действия остановить.
Он отправил царю телеграмму, где написал:
«…Ввиду быстро совершающихся событий, неожиданно скорого движения наших войск, возможного в эту же минуту занятия нами Адрианополя и неоднократно высказанного тобою желания о безостановочном движении вперед наших войск, испрашиваю, как мне поступить в случае подхода моего к Царьграду, что легко может случиться при панике, которою объято турецкое население от Адрианополя до Стамбула включительно, а также что делать в следующих случаях: 1) Если английский или другие флоты вступят в Босфор? 2) Если будет иностранный десант в Константинополе? 3) Если там будут беспорядки, резня христиан и просьба о помощи к нам? 4) Как отнестись к Галлиполи (Галлиполийский полуостров, на проливе Дарданеллы. — Прим. авт.), с англичанами и без англичан?»[273].
Русские генералы, да и командующий, были уверены, что не стоит долго ждать ответа от турок и надо идти на Константинополь, а если получится, то и занимать его.
«Сами уполномоченные Порты говорят, что их дело и существование кончены, и нам не остается ничего другого, как занять Константинополь. При этом, однако, неизбежно занятие Галлиполи, где находится турецкий отряд, чтобы предупредить, если возможно, приход туда англичан и при окончательном расчете иметь в своих руках самые существенные пункты для разрешения вопроса в наших интересах».
Военный министр Дмитрий Милютин писал в дневнике, что известие о срыве переговоров с турками и возможном взятии древней столицы Византии царя обрадовало, он даже сказал: «Если суждено, то пусть водружают крест на Св. Софии!»
12 января император отправил брату телеграмму:
«Изложенные в трех твоих шифрованных телеграммах от 10-го января соображения относительно дальнейшего наступления к Константинополю я одобряю. Движение войск отнюдь не должно быть останавливаемо до формального соглашения об основаниях мира и условиях перемирия. При этом объяви турецким уполномоченным, что если в течение 3-х дней со времени отправления ими запросной телеграммы в Константинополь не последует безусловного согласия Порты на заявленные нами условия, то мы уже не признаем их для себя обязательными. В случае, если условия наши не приняты — вопрос должен решиться под стенами Константинополя.
В разрешение поставленных тобою на этот случай четырех вопросов предлагаю тебе руководствоваться следующими указаниями:
По 1-му. В случае вступления иностранных флотов в Босфор войти в дружественные соглашения с начальниками эскадр относительно водворения общими силами порядка в городе.
По 2-му. В случае иностранного десанта в Константинополе избегать всякого столкновения с ним, оставив войска наши под стенами города.
По 3-му. Если сами жители Константинополя или представители других держав будут просить о водворении в городе порядка и охранения личности, то констатировать этот факт особым актом и ввести наши войска.
Наконец, по 4-му. Ни в каком случае не отступать от сделанного нами Англии заявления, что мы не намерены действовать на Галлиполи. Англия, со своей стороны, обещала нам ничего не предпринимать для занятия Галлипольского полуострова, а потому и мы не должны давать ей предлога к вмешательству, даже если бы какой-нибудь турецкий отряд находился на полуострове. Достаточно выдвинуть наблюдательный отряд на перешеек, отнюдь не подходя к самому Галлиполи.
Ввиду твоего приближения к Царьграду, я признал нужным отменить прежнее распоряжение о съезде уполномоченных в Одессе, а вместо того приказал генерал-адъютанту графу Н. П. Игнатьеву немедленно отправиться в Адрианополь для ведения совместно с Нелидовым предварительных переговоров о мире в главной квартире»[274].
